— Что киснешь? — закончил?

— Еще подход.

— Ну и веса у тебя… — Манус неодобрительно коснулся «блинов» на штанге. — От этого вся и дурь.

Он был убежден, что меланхолия и плохое настроение бывают только из-за недостаточных физических нагрузок и трезвого образа жизни. Виноградов фыркнул:

— Ага. Все болезни от нервов, только триппер от удовольствия!

Все засмеялись — юмор здесь был в ходу незатейливый.

— Баня открыта?

— Да, молодой уже веники понес!

— Все! Тренировка закончена! Ибо как сказано: не человек для субботы, а суббота для человека…

— Ладно вам… пошли! — Виноградов неодобрительно относился к ставшему модным, где надо и где не надо, цитированию Писания.

Потные и веселые, завсегдатаи динамовского зала повалили на выход: впереди было два часа трепа, много хорошего пара, ящик пива и некоторое количество чего-нибудь покрепче — на любителя.

Переодеваясь, капитан подумал, что скорее всего давно сошел бы с ума без тренировок, еженедельных бань и ребят, с которыми связывает очень многое — в том числе и то, о чем в разговоре с посторонними или на допросе в прокуратуре лучше умолчать…

— Алле! Вы… Вы уверены, что все будет в порядке? — Крамской нервничал и не пытался скрыть это.

— Слушайте! Если я сейчас скажу «да» — что, полегчает? — Он явственно представил, как на другом конце провода Беляев, прокуренный и доверху заряженный кофеином, нервно трет воспаленные глаза. — Вы что, в бизнесе тоже так перестраховываетесь?

— Но это же другое дело, а тут…

— Голубчик! Вы рискуете десятком миллиардов — это до хрена, но они у вас не последние, с голоду не помрете. А я вылечу со службы — за два года до пенсии. Или того хуже!

— Не волнуйтесь, если что — без куска хлеба не оставим! Хорошие специалисты всегда в цене… Вы далеко?

— Я там, где надо! — рявкнул Беляев. И Крамской с удивлением заметил, что позволяет разговаривать с собой этому менту так, как никому не позволял даже на заре карьеры. — В машине я…

Бизнесмен посмотрел на определитель номера — точно, абонент не высветился.

— А куда вам, если что…

— По «ноль два»! — хохотнул Беляев. — Мы же договорились… Так! Есть еще что-нибудь? Вопросы, неясности?

— Нет.

— Ну что же… Удачи нам всем! До встречи по плану!

— Счастливо! — Крамской нажал на кнопку и положил аппарат на стол. Он знал, что Беляеву сейчас предстоит решить целую кучу проблем: пресса, наружное наблюдение, нейтрализация охраны противника… Крамской оценил, что его эксплуатируют «втемную», — оперативник вчера «прокатал» с ним окончательный вариант операции, выслушал предложения, что-то отметил, что-то посчитал возможным использовать…

Бизнесмен открыл дипломат: на самом видном месте красовались тисненая кожаная папка с документами по передаче права аренды Южной губы концерну «Росморинженерия». Это были подлинные, выполненные безупречно документы, на этом настоял Беляев — иначе в нотариате сразу же заподозрят неладное. Он же настоял и на том, чтобы Крамской не подписывал ни одну из находящихся в папке бумаг — без подписи «первого лица» они не много стоили, а береженого Бог бережет…

Подпись на бумагах появится в предусмотренный планом операции момент — и вот именно тогда начнется вторая фаза… Он достал еще одну папку — пластиковую, потоньше и попроще. Снова испещренные графическими символами текста страницы — точные копии тех самых документов, которыми его шантажировал Демидов и которые толстяк принес с собой на церемонию подписания.

Полная «липа» — от начала до конца, но о том, что подобных фирм не существует, в указанные дни похожие платежи не производились и что, наконец, банка такого в Испании никогда не было, знают только три-четыре человека… Вот это будет удар! Точнее — контрудар!

Крамской представил себе перекошенную физиономию своего врага: не рой яму другому! А на закуску… Он аккуратно вынул уже подсоединенный и сумевший сослужить при первой встрече с Демидовым миниатюрный диктофон. В соответствии с законом об оперативно-розыскной деятельности Беляев опечатал все кнопки, кроме клавиши «запись», часть ленты на крохотной кассете уже была отмотана: в присутствии понятых печати будут сняты, и журналисты услышат… Сегодня нужно быть более категоричным в формулировках, заставить толстяка самого произнести то самое слово: «шантаж»!

Опер настаивал на том, чтобы «взять» Демидова непосредственно в момент подписания протокола по Южной губе. Крамскому с трудом удалось убедить его — арест и первый допрос следует произвести, когда толстяк и его банда расслабятся, обалдеют от одержанной, как им кажется, победы!

Беляев тогда посмотрел на него и сказал:

— Слушай, Крамской… Он, конечно, дерьмо. Но и вы — не невеста непорочная!

— Это бизнес. Борьба за выживание!

Тоже верно… — согласился оперативник.

При комплектации Демидова даже дюжина покрытых копровой дорожкой мраморных ступеней представляла собой значительную проблему. И ведь не была лестница крутой — мэрия располагалась в старинном дворе какого-то то ли графа, то ли князя… Черт, вылетела из головы фамилия! Он скосил глаза на референта — спросить, что ни? Наверняка ведь знает, сукин сын! Умник… С трудом отдышавшись, он уже собирался было идти дальше, но в этот момент из неприметной боковой двери вынырнул плечистый детина в двубортном костюме с широкими лацканами:

— Здравствуйте. Начальник охраны мэрии. Прошу..

— Сам — здесь? — как всегда, правильно уловив интерес хозяина, спросил референт.

— Здесь, — кивнул встречающий.

— Пресса?

— Все в порядке. Не беспокойтесь…

— Посторонние?

— Только охрана: наши, трое ваших, трое от господина Крамского, менты… — он уже предупредительно раздвигал перед Демидовым резные створки высокой двери: — Прошу!

Нельзя сказать, чтобы в Ореховом зале было совсем тихо, — нет, легкий шелест ни к чему не обязывающих разговоров свидетельствовал, что в мэрии сегодня собрались люди значимые, одного круга, не смущающиеся в присутствии власть предержащих, но и достаточно воспитанные, чтобы это не подчеркивать.

Холеные дяди из юридического управления, нотариус, десяток «придворных» корреспондентов из числа научившихся уже правильно завязывать галстук и не надевать в театр кроссовки… У своей аппаратуры дежурили телевизионщики.

— О! Добрый день, добрый день… Запаздываете! — с шутливой укоризной покачал головой мэр, делая шаг навстречу и протягивая для рукопожатия вялую ладонь.

— Простите, ради Бога! — Демидов подобострастно закивал, принимая поданную руку. — Виноват!

— Ну конечно — вы, бизнесмены, народ занятой, кормите нас, нахлебников, поите… — мэр потрепал толстяка по плечу, демонстрируя, что не сердится.

— Ох, ну что вы, Петр Иванович! Как можно так говорить? — Казалось, Димидов сейчас прослезится от умиления. — Да без вас!..

Референт, да и добрая половина присутствующих с разной степенью омерзения наблюдали за этим цирком — подлинная роль и вес его участников в «теневой», то есть реальной, экономике давно уже были секретом полишинеля. Но положение обязывало…

— А вот и господин Крамской! — рявкнул из-за спины мэра начальник охраны. Своего церемониала новые правители города еще не изобрели, поэтому в роли дворецкого пришлось выступать сегодня ему.

Телевизионщики засуетились, стремясь не пропустить ничего из предстоящей исторической встречи.

Хозяин «Южной губы» держался с подобающим его положению достоинством: небрежно кивнув собравшимся, он прошел через зал, обменялся с мэром корректным рукопожатием и замер у покрытого алым сукном стола. Поискал глазами шефа своей службы безопасности — тот успокоительно кивнул ему огромной кудлатой бородой: все в порядке, люди на местах.

— Господа! Друзья мои! Земляки… — голос у градоначальника был, по мнению многих, излишне слащав, но поставлен достаточно профессионально. Замелькали вспышки фотографов, журналисты побогаче выставили свои японские диктофоны, а припозднившаяся буфетчица замерла на полушаге, стараясь не попасть в кадр с очередным подносом кофе и бутербродов…