— Итак, — полковник встал и указкой очертил на карте неправильную окружность. — Республика Халкария расположена на части бывшей территории Вардино-Халкарской АССР. На севере и северо-востоке республика граничит с так называемой Вардинской Исламской Республикой, юридически не признанной, кстати, даже терпимой ко всему Россией. В августе вардинцы попытались вооруженной силой отторгнуть исконно принадлежащие нам Большой перевал и Верхнее водохранилище (соответствующие движения указкой). В настоящее время вся выделенная штриховкой зона является районом боевых действий, наибольшая активность наших разведывательно-диверсионных групп и бандформирований противника отмечаются здесь… здесь… и здесь. Позже вы получите фото- и видеоматериалы о зверствах засылаемых на нашу территорию головорезов.

Далее. На востоке, юго-востоке и юге Халкария соседствует с Пакистаном — здесь и ранее проходила граница бывшего СССР. Российских пограничников некоторое время назад вывели, и теперь режим мы осуществляем своими силами. Территориальных споров у республики с южными соседями нет, но граница есть граница, тем более что приходится охранять железнодорожную магистраль и нефтепровод. Обстановка осложняется еще одним фактором… Но об этом чуть позже…

Полковник переместил указку:

— Небольшой участок на северо-западе — это граница с Российской Федерацией, к моему глубокому сожалению, закрытая после досадных недоразумений прошлого лета. Остальное — море…

— А где бывший начальник штаба? И что там такое — в Южной Халкарии? — не выдержав, перебил его москвич.

— Если вы будете так добры, что позволите мне закончить, многие вопросы отпадут сами собой. Поверьте, — почти слово в слово процитировал своего Президента Федотов. — Могу продолжать?

Аудитория одобрительно шумела.

— Халкария слишком мала, чтобы позволить себе роскошь внутреннего сепаратизма. Однако немногим более двух недель назад органами безопасности республики разоблачена очередная группа заговорщиков. Эти люди, опираясь на несколько семейных кланов, проживающих в районах, прилегающих к бывшей советской границе, намеревались провозгласить Независимую Южную Халкарию, спровоцировать вооруженное вмешательство извне, физически устранить Президента и его окружение… Планировалось заблокировать дорогу, перекрыть трубопровод, а в критической ситуации — не остановиться и перед применением тактического ядерного оружия!

— Ого! А может быть, лазерные пушки?

— Это вы не слишком хватили, полковник?

— Вы отвечаете за информацию?

— Какие-нибудь доказательства есть?

Переждав волну скептических и иронических выкриков, начальник штаба продолжал:

— Рейдовой группой специального назначения на основании агентурной информации был перехвачен груз, предназначавшийся одному из лидеров заговорщиков — брату моего предшественника, уроженцу южной части Халкарии. Состав, в который входил вагон, арендованный некоей российско-германской фирмой, удалось остановить всего в получасе езды от станции Крайней, конечной точки назначения. Не удалось, к сожалению, обойтись без жертв…

Полковник нащупал клавишу упрятанного в стол видеомагнитофона, и телевизионный экран зарябил серебристой паутиной:

— Смотрите сами, какие «продукты» с нетерпением ожидали сепаратисты.

Виноградов увидел знакомый серебристый бок контейнера, зеленую лыжу, крупно — буквы и цифры маркировки. Затем камера, несколько раз дрогнув, переместилась на противоположную сторону: вспоротое взрывом металлическое брюхо, клочья рваного брезента… Кто-то, кажется из иностранцев, понимающе присвистнул. Разговорчивый «сменовец» торопливо завертелся, ожидая разъяснений.

— Это тактический ядерный заряд для обыкновенной армейской гаубицы. Комментарии излишни! Неудивительно, что захваченные в плен заговорщики отрицали какую-либо свою причастность к этому грузу. Они уверяли, что и представления не имеют о том, что это и для чего, дескать, данную конкретную «отправку» курировал лично полковник Хетагуров…

— А он что?

— К сожалению, изменник, предатель своего народа полковник Хетагуров — кстати, на службе в Советской Армии он вплотную работал с тактическими ядерными зарядами! — застрелился, когда узнал о провале своих планов. Тут мы, признаться, сработали не должным образом.

В голосе начальника штаба звучало неподдельное огорчение.

— Вы уверены, что заговорщики намеревались действительно применить эту штуковину?

— А для чего еще она могла понадобиться? — удивился Федотов. — Не атомную же электростанцию строить?

— Контейнер поврежден, так? Где он сейчас?

— Да, представляет ли он опасность?

— Во всяком случае, поврежденный снаряд не взрывоопасен. А с момента доставки сюда — не представляет угрозы с точки зрения и радиации. Мы располагаем достаточно квалифицированными специалистами соответствующего профиля — источник излучения захоронен по всем правилам.

— У вас что — так свободно гуляют по железным дорогам всякие атомные бомбы? — прорвался голос с акцентом.

— Вопрос не по адресу. Мы, как видите, как раз и пресекли эту, как вы выразились, «прогулку».

— Что это за фирма — ну, отправитель?

— Друзья! Вот передо мной лежат все необходимые материалы — двадцать экземпляров. Вы уж как-нибудь поделите между собой… Да, можете переписать видеофильм — или сдайте чистые кассеты, наши люди завтра к утру сделают…

В принципе, задание можно было считать выполненным.

Получив причитающуюся ему пачку листов — текст был на русском языке, убористый, аккуратный, — Виноградов отправился к себе в номер. Стоило, конечно, подсуетиться насчет видеозаписи, но лишней кассеты все равно не было, да и… Незачем, в общем-то. Все ясно.

Владимир Александрович потеребил безжизненное тело Славика — никакой реакции. Ощупал его карманы деньги, немного валюты, документы — на месте, так что не пропадет…

На всякий случай достал блокнот и черкнул несколько строк нейтрального текста, сложил их «оператору» в бумажник: если не совсем дурак — сориентируется, а нет — не жалко. Собрал в сумку свои вещи, туда же, от греха, сунул и извлеченный из «дипломата» контейнер с оружием. Все! Домой.

Выйдя в сад, он подошел к первому же попавшемуся охраннику:

— Где министр? Молодой Гадаев?

— Артур? Пойдем…

Выслушав просьбу Виноградова, главный дипломат республики сокрушенно вздохнул: ничего не получится, поезда в Россию вардинцы не пропускают, а ближайший самолет до Краснодара только послезавтра. И вообще — зачем спешить? Что — плохо принимают? Пусть гость скажет — хозяин со всей душой…

— Понимаешь, брат… Надо! Оператор тут один справится — он вообще мужик толковый, это уж так случилось сегодня. А я — в редакцию, первый! Понял? Пока они все тут туда-сюда…

— Поймешь вас, прессу! — вздохнул Гадаев-младший устало и потянулся к висящему на спине стула галстуку: — Поехали!

Выяснилось, что есть еще один путь: морем, на рейсовом катере до Красного Мыса — поселка на территории России, оттуда два часа до аэропорта, а там уж…

Через короткое время, расставшись с самым элегантным из халкарских джентльменов, Виноградов уже штурмовал в толпе крикливых и суматошных местных жителей узкий и шаткий трап видавшего виды «челна».

…Виноградову удалось в конце концов пристроиться на корме, в крохотном пространстве между служебным трапом и вентиляционной трубой машинного отделения. Положив под голову свернутый плащ, он уселся на сумку и вытянул оплывшие тяжестью ноги — безумно хотелось снять ботинки.

Ветер здесь не чувствовался, а может быть, он просто стих к концу дня. Лениво припекало дымчатое солнце. Урчал, заставляя мелко вибрировать металлическую палубу, дизель; пахло водорослями и соляркой. Некоторое время вверх-вниз по трапу бегали еще голосистые табунчики смешливых детей, вторгаясь в полусонное сознание Владимира Александровича, но вскоре усталость и размеренная качка взяли свое…

Виноградов открыл глаза, прислушиваясь к чувству непонятной тревоги, холодно шевельнувшейся под сердцем. Прислушался: далекий гомон пассажиров, нарастая, перекрывал уже ставшие привычными звуки.