Подполковник аккуратно спустился по скользкой дюралевой лестнице, буркнул что-то похожее на «спасибо за спокойный полет» стоящему у трапа бортмеханику и неторопливо направился к мигнувшему фарами темно-серому «Опелю».
- А я-то уж готов был уронить слезу умиления, когда увидел этот роскошный лимузин, чуть не въехавший в кабину «Юнкерса», - улыбнулся Герлиц, усаживаясь на изрядно потертый диван приписанной к штабу «Валли» легковушки. - Оказывается, начальник «Абверкоманды 103» - еще не та фигура, которую встречают под крылом самолета…
- Уже не та фигура, - в тон подполковнику ответил капитан, располагаясь рядом. - Этот цирк - для тщеславных курьеров, таскающих донесения. С удачным приземлением вас, Феликс.
Капитан Эрвин Брониковский служил инструктором Центрального разведывательного органа при ставке ОКВ (германского главного командования) на Восточном фронте. Среди сотрудников абвера слыл человеком, информированным в области закулисных интриг, сплетен, предполагаемых кадровых комбинаций, - словом, всего того, что составляло выходящую за рамки должностной инструкции жизнь каждой конторы. Несмотря на вызывающую почтительный трепет вывеску, абвер был таким же учреждением, как канцелярия бургомистра в каком-нибудь заштатном городке Тюрингии или Баварии.
С Герлицем Брониковского свели несколько эпизодов довоенного сотрудничества. Со временем контакты переросли рамки оперативного общения, хотя о дружбе между этими людьми говорить было бы неуместно. Брониковского привлекало богатство профессиональных знаний и связей матерого разведчика, каким слыл Герлиц. Подполковник ценил в Эрвине способность лаконично и точно обрисовать ситуацию в «конторе», помочь выстроить линию поведения на предстоящей встрече с руководством.
- Что нового в кабинетах, о чем говорят в коридорах? - без долгих предисловий поинтересовался Герлиц.
- В кабинетах все по-прежнему. Капитан Кушель пьет. Майор фон Кален по выходным ездит на охоту, стреляет по уткам. В будни «стреляет» по юбкам и пьет вместе с Кушелем. Иногда к ним присоединяется подполковник Рокита. Но лишь в случае, если не успел назначить свидание какой-нибудь смазливой шляхтяночке.
- Как говорят русские, «каков поп, таков и приход», - усмехнулся Герлиц.
Атмосфера, царящая в штабе «Валли», была одной из любимых тем разговоров между офицерами «Абвера-1», приезжавшими в небольшой городок Николаикен в Восточной Пруссии на совещания в «контору». К концу лета 1943 года в практической ненужности этой структуры, созданной накануне начала операции «Барбаросса» для обеспечения разведывательной информацией группы армий «Север», «Центр» и «Юг», уже мало кто сомневался. Еще в самом начале войны с Россией на Канариса и его штаб, размещавшийся тогда в тихом местечке Сулеюв под Варшавой, Гитлеру нажаловался командовавший тогда 4-й армией генерал фон Клюге. Его стремительно продвигавшаяся группировка неожиданно была остановлена в районе Борисова. Входившая в состав 4-й армии вермахта 2-я танковая группа понесла значительные потери, хотя по данным «Валли» никаких серьезных сил русских на этом участке не было. Фюрер устроил Канарису разнос. Канарис пытался доказать, что его агентура информировала ОКВ о реальных силах русских, но в аппарате Кейтеля сочли эти сведения преувеличенными. Фюрер и слушать не захотел шефа абвера. В конце 41-го адмирал потребовал немедленного усиления агентурной разведки. Но возник вопрос, кого засылать за линию фронта? Собственных кадров, знающих язык, быт и нравы противника, было мало. Белоэмигрантский корпус, работавший на разведку, «горел» на мелочах: как шутили в «Валли», «стирая портянки французским мылом».
Вербовать агентуру среди русских военнопленных не решались по раздражавшей профессиональных разведчиков причине. Дело в том, что в июле 1941-го на совещании в узком кругу, где присутствовали только Розенберг, Геринг, Борман, Ламерс и Кейтель, Гитлер сказал: «Железным законом должно быть следующее: никогда не позволять, чтобы оружие носил кто-либо, кроме немцев».
Правда, вскоре высокие чины намекнули, что слова фюрера - это достояние истории, поэтому к ним надо относиться с почтением… И только…
Абвер начал массовую вербовку агентуры. И так же «массово» стал забрасывать неподготовленные группы в тыл противника. НКВД задерживал их в таком же массовом порядке. Те же, кому удавалось избежать разоблачения, слали в «Центр» шифровки со слухами, схваченными в толпе беженцев или на пристанционных базарах.
Понимая, что такие «донесения» ничего, кроме смеха, у военных вызвать не могут, в абверкомандах шифровки редактировали, придавая им более правдоподобный вид.
Кто-кто, а Герлиц знал об этом лучше других. Он сам постоянно отправлял наверх разведсводки, используя непроверенные, а иногда и попросту вымышленные данные, полученные от военнопленных, выдавая их за материалы агентуры, работающей за линией фронта. Успокаивало его профессиональную совесть лишь то, что делал он это не в одиночку. Его коллеги из «Абвергруппы 105» при 2-й армии, «Абверкоманды 101» и кое-кто еще промышляли тем же самым.
Да и само руководство «Валли» было не прочь пустить пыль в глаза берлинскому начальству. В октябре 1942-го Герлиц приезжал на доклад к начальнику разведки при ставке Восточного фронта майору Бауну. В разговоре тот прихвастнул, что, благодаря его усилиям, на территории СССР работает 36 агентурных радиостанции, в то время как его коллеги, обеспечивающие Западное направление, в той же Англии имеют лишь один передатчик. Спустя полгода офицер связи лейтенант Мау рассказал Герлицу, что во время отсутствия майора в штабе «Валли» его работники потеряли связь с большинством этих радиостанций только из-за того, что вовремя не послали к ним курьеров с питанием для аппаратуры…
- Скоро будем на месте, - негромко заметил Эрвин, отвлекая Герлица от размышлений. - На совещании речь пойдет, скорее всего, о ситуации на Восточном фронте после поражения под Курском. Впрочем, Баун хотел поговорить с вами отдельно, так что вы, возможно, узнаете то, чего не знаю я.
- Такого не может быть! - улыбнулся Герлиц. - Что там Восточный фронт в сравнении с интимными тайнами штаба «Валли», о которых, кроме вас, дорогой Эрвин, в подробностях не знает никто. Фрейлейн Мейер так же хороша, как и полгода назад?
- Мало того, она так же успешно руководит всей разведкой Восточного направления, - вполголоса произнес Эрвин, и спустя мгновение они с Герлицем расхохотались.
Уже не первый месяц ходили слухи об интимных отношениях начальника «Валли-1» с секретаршей, 23-летней красавицей Хельгой Мейер. Конечно, эта связь могла рассчитывать на новость недели, максимум месяца, если бы не стало известно, что в отсутствие майора Бауна на звонки с фронтов отвечает его секретарша и дает указания… по ведению разведывательной работы!
- Приехали! - Брониковский распахнул дверь и вышел из машины. Герлиц последовал за ним, и они скрылись за тяжелой чугунной калиткой старинного особняка, в котором размещался штаб «Валли».
Совещание шло часа полтора. Говорили о проблемах, возникших после неудач летней кампании 1943-го; о неминуемой победе германской армии; о скором прибытии на фронт первых экземпляров «оружия возмездия», которое в корне изменит ход войны на Востоке. Съехавшиеся руководители разведорганов деликатно кивали, сдерживая предательскую зевоту, и терпеливо ожидали сигнала к началу главного мероприятия, ради которого, собственно, и собрались. Предстоял торжественный ужин по случаю 10-летия прихода к власти в Германии Адольфа Гитлера. Конечно, отужинать можно было не выезжая в Николаикен. Но в «Валли», скорее всего, решили провести застольный смотр сил перед вероятным наступлением на армейскую разведку «акул» из ведомства Гиммлера.
В конце совещания Баун попросил руководителей абверкоманд, действующих на центральных участках фронта, ненадолго задержаться. Первым пригласил в кабинет Герлица.
Майор Баун пользовался влиянием в разведывательных кругах рейха, хотя военная карьера бывшего одессита могла быть и более удачливой. Еще в 1914-м Вильгельм Баун получил «Железный крест 1-го класса» за подвиги на Восточном фронте. Потом поменял род войск и к 1935-му руководил секцией «Восток» при «Абвер-1», занимаясь сугубо разведывательными операциями. Некоторое время работал в Москве, числясь пресс-атташе при немецком после Дирксене. Прекрасно знал русский язык, слыл специалистом «по Востоку». Поэтому его приход в «Валли» был предопределен с самого начала операции против России.
