Спорить с майором не имело смысла.

Вечером я снова был у Жанны.

Она удивилась:

– Ты же говорил, что сегодня уезжаешь.

– Собирался. А утром вспомнил, что не сообщил кадровикам, в какой военкомат отправлены мои документы. Пришлось вернуться. А оказалось мое присутствие очень необходимо. Проторчал в кадрах целый день. Вот и выдалась еще счастливая ночка.

Жанна пытливо глянула мне в глаза.

– Счастливая, говоришь? Так перебирайся в Краснодар. Я похлопочу.

– У тебя такое влияние на Дмитрюкова?

– Не у меня, так у дяди.

Я в раздумье почесал затылок.

– Нет, сразу столько просьб – это сверхнахальство. Надо вначале восстановиться на летной работе. А вот дядю твоего я попросил бы взять в охрану моего брата. Поскольку я из бизнеса ухожу, одному ему не справиться. А охранник он будет толковый, парень способный и сильный. Дядя будет доволен.

Жанна подумала.

– Попытаюсь. Правда, у него сейчас тоже сложности. – Сняла трубку и набрала номер. Я запомнил – это уже полдела. – Здравствуй, дядя. Как себя чувствуешь, как дела?… Спасибо, все хорошо… Извини, я снова к тебе с просьбой. Тебе нужны охранники?… Надежный парень, брат Евгения Васильевича, о котором я тебе рассказывала… Да, он… Далеко, надолго?… Понятно. Спасибо. – И положила трубку. – Дядя уезжает в командировку. К этому вопросу вернемся после его возвращения.

– Ну что ж, подождем.

– Правильно. Брат молодой, везде устроится. А вот тебе восстановиться на летной работе надо обязательно. Откровенно говоря, я переживаю за тебя. Такой мужчина – и торгаш! Разве это не унизительно?

Я пожал плечами.

– Если откровенно – не очень. Дядя твой тоже торгаш.

Жанна сердито сверкнула глазами.

– Не торгаш, а коммерсант. Крупный коммерсант.

– Ты права. Из меня вряд ли вышел бы крупный коммерсант, – пошел я на попятную, чтобы не сердить свою пассию и не обострять отношения, – и летное дело конечно же мне больше по душе…

Потом мы поужинали без особых возлияний и без прежних горячих поцелуев, а когда Жанна ушла в ванную, я сделал то, ради чего приехал…

Утром я проводил Жанну в поликлинику и, найдя уютное местечко в сквере недалеко от места ее работы, расположился на скамеечке. Развернул купленные по пути газеты, надел наушники и с праздным видом бездельника стал слушать, что творится в кабинете молодого терапевта. Интересного было мало часов до одиннадцати. Потом раздался телефонный звонок. Из коротких фраз: «Здравствуйте… Да, я узнала… Спасибо… Нет-нет, дома я не могу, лучше встретимся на старом месте… Да, в тринадцать я смогу… До встречи».

Нетрудно было догадаться, что звонил Камил. И нетрудно было расшифровать его намеки: время и место встречи. Он настаивал в квартире Жанны, она не согласилась, что приятно пощекотало мое самолюбие.

В тринадцать ноль-ноль я был весь внимание. Камил и Жанна встретились где-то совсем недалеко от меня, слышимость была превосходная.

– Еще раз здравствуйте, – сказал Камил.

– Добрый день, – без всякого восторга ответила Жанна.

– Вот подарки от ваших родителей.

– Спасибо.

– Просили передать, что очень беспокоятся, чтобы ты почаще звонила.

– Постараюсь.

– Почему ты боишься пригласить меня к себе?

– Я же тебе объясняла, что квартира не моя. Да и зачем? Я же мусульманка.

– И я мусульманин.

– У меня есть муж, и ты сам сообщил, что он жив.

– Ну и что? У меня тоже есть жена.

– Вам, мужчинам, Аллах разрешает иметь много жен, нам это запрещено.

– Ты же современная женщина.

– Если я сняла паранджу, это вовсе не значит, что забыла заветы Корана. Скажи, как мой муж, когда его ждать?

– Он, кроме твоего адреса, ничего о тебе не спрашивал. Кстати, ты давно была в гарнизоне?

– Давно.

– Не боишься, что у тебя отберут там квартиру?

– Не боюсь.

– А зря. Квартира в наше время – не только крыша над головой, это и работа, и деньги. Кстати, как у тебя дела с Белозеровым?

– Тебя это очень волнует?

– Не очень. Но, по-моему, он слишком интересуется тобой.

– Разве это плохо? Меня это вполне устраивает…

Расстались Камил с Жанной не очень дружелюбно.

Вечером я докладывал Чудакову о проделанной работе. Вместе прослушали магнитофонную запись разговора международного коммерсанта с докторшей военной поликлиники. И я сделал очередной вывод:

– Причастность Жанны к банде Тенгиза сомнительна.

– Зато рассеялись сомнения относительно ее дядюшки, – категорично заявил майор. – Пока ты добирался из Краснодара, кое-что удалось выяснить: дядюшка Жанны, известный крупный коммерсант в Краснодаре Азат Дугаев, не кто иной, как тот самый Тенгиз Мирадов, за которым мы давно охотимся. Он встретил груз из Москвы и отправился с ним в Туапсе…

А еще через два дня стало известно, что ракеты, закупленные якобы для Турции и Кипра, в Туапсе были погружены таможенниками не на корабли, а в рефрижераторы и отправлены в Чечню. А судна загрузились другим грузом, за что местные стражи импортно-экспортных товаров получили дополнительную мзду.

Рефрижераторы, разумеется, перехватили, Тенгиза и таможенников арестовали…

А еще через два дня Чудаков сообщил мне:

– Завтра твоя пассия собирается в Аджаровку. Как ты думаешь, что ей там надо?

– Значит, слежка за ней продолжается?

– А ты как думал? Нет, брат, появление ее в Моздоке, как ты мне не доказывай, встречи с Камилом были неслучайными. А переброска боевиков из Петропавловской?… То-то. И еще один нюанс: от знакомого мне офицера ФСБ я узнал, что в тот день, когда мы повстречали в Моздоке Жанну Джавидовну, корреспондент «Красной звезды» майор Семиречин ужинал за одним столом с ее мужем, твоим бывшим подчиненным старшим лейтенантом Хмуровым Андреем Максимовичем, сообщившим журналисту по секрету, что выполняет ответственное задание в другом ведомстве. Семиречин усомнился в правдивости «секрета» и утром поставил в известность органы службы безопасности. Но Хмуров ночью уже съехал из гостиницы. Позже следы его снова обнаружились в Чечне. Вот, брат, какие пироги.

– Не сладкие пироги, – согласился я. – Выходит, Жанна приезжала в Моздок на встречу с мужем?

– Вот и я так думаю. Получается, что во всей этой истории, в катастрофе, в исчезновении Хмурова, да и в нападении на инкассаторскую машину твоя птаха – главная фигура, – подпустил под конец шпильку Чудаков.

Слишком смелое и серьезное обвинение. Не хотелось верить в это, но возразить было нечем. И все-таки версию начальника уголовного розыска я снова взял под сомнение:

– Если Жанна главная фигура в этой истории, завербовала Хмурова работать на чеченцев, зачем было устраивать катастрофу, подвергать мужа опасности? Ведь он чудом остался жив.

– Вот на этот вопрос и я пока не нахожу ясного ответа. Тут могли быть какие-то личные мотивы, та же заколка. Но что Хмуровы появились одновременно в Моздоке ясно неслучайно. И вот еще один нюанс в пользу того, что они ищут встречу: начальница домоуправления вашего гарнизона недавно получила взятку. Тысячу долларов. Только за то, что она договорилась с Жанной Джавидовной, чтобы та приехала в гарнизон. Взятку дала якобы жена техника самолета Парамонова, претендующая на квартиру Хмуровых. Якобы потому, что при беседе с ней выяснилось – сама Парамонова об этой квартире и не мечтала, что ей посоветовал кавказец, с которым она случайно познакомилась, покупая у него овощи. Он и одолжил ей тысячу баксов. Просто так, за красивые глаза. Как считаешь, дают в наше время тысячу баксов за красивые глазки?

– В наше время и больше дают, – усмехнулся я. – И все-таки не верится мне, что Жанна завербовала Андрея. Слишком разные они были люди. И думается мне, Хмуров в Моздоке появлялся не для встречи с женой. И в Аджаровку он стремится не за тем.

– А за чем?

– Я рассуждаю как летчик. Возможно, в Чечню он попал не по своей воле – мало ли как сложились обстоятельства. И если бы он служил Масхадову или Басаеву верой и правдой, вряд бы они стали его афишировать. Читал, как гебельская пропаганда дискредитировала сына Сталина, Якова?