– Разумеется. Ты одна живешь?

– А ты думаешь, я успела выскочить замуж? – усмехнулась Жанна. – Во сколько тебя ждать?

– К восьми я освобожусь. Твой адрес?

– Улица Гудимы, дом тридцать два. Третий этаж, квартира тридцать три.

– Договорились. В двадцать ноль-ноль буду…

Когда я доложил по телефону о встрече с Жанной Чудакову, он, кажется, был удивлен и обрадован не менее меня.

– Тебе здорово повезло, летун! – весело воскликнул он. – Очень интересная женщина. Обязательно повидайся. Только оружие не бери, чтобы ни в коем случае она не догадалась, где ты работаешь на самом деле. В общем, смотри в оба…

Я и сам пришел теперь к выводу, что меня влекло к этой женщине. Покоренный ее красотой, сердцем я оправдывал Жанну, жалел ее, но в подсознании мысль о ее виновности не покидала меня, и червячок недоверия все сильнее точил мою душу.

Да, я непременно поеду к ней, и сделаю все, чтобы разгадать тайну этой непростой, загадочной женщины.

Мы раньше времени закончили работу, вернулись на квартиру, которую действительно снимали в Титоровке (отсюда, из местного коллективного хозяйства, и возили фрукты), и я принялся приводить себя в порядок. Смыл дневной пот, сбрил трехдневную щетину, тщательно разгладил белую сорочку с коротким рукавом и легкие серые брюки. Глянул на себя в зеркало и грустно усмехнулся: здорово я сдал за эти три месяца после катастрофы – похудел, почернел и постарел. Гибель летчиков не выходит у меня из головы, а временами катастрофа, происшедшая в небе, яркой картиной всплывает в сновидениях. И вот что удивительно: Мигунова я вижу живым и мертвым, а Хмурова словно не было в том полете, словно какой-то беспилотный самолет протаранил ведущего. И снова и снова возникает вопрос: что с Андреем? Сгорел он в небе, упал с нераскрытым парашютом в недоступное ущелье или продан в Чечню? Такие случаи тоже бывали: не все горцы относятся к русским дружески; некоторые сочувствуют кавказцам и помогают им, а есть и такие, которые открыто поддерживают торговлю людьми, сами похищают родственников состоятельных людей, от кого можно получить солидный выкуп. Но такой вариант маловероятен: прошло три месяца, а о Хмурове никаких вестей…

Не могу забыть, разумеется, и о расстреле инкассатора и его охранников. Бандитов так до сих пор и не удалось поймать. Потерпел я фиаско и в поисках наводчика. С моим отъездом из гарнизона происшествия там прекратились. Да и тех, кого я подозревал, никого там не осталось: Ниретина убили, Яцубу перевели в другой полк, на Дальний Восток, Жанна вот здесь…

Ровно в восемь вечера, как и положено военному, я нажал кнопку звонка двери квартиры 33. Жанна встретила меня, как долгожданного возлюбленного, милой улыбкой и нежным поцелуем. Она благоухала, как майская роза – аромат дорогих духов веял от ее легкого цветастого платья, сквозь которое просвечивались бретельки кружевного бюстгальтера, трусики, загорелое до шоколадного цвета прекрасно сложенное тело.

Я вручил ей букет цветов с шампанским и пакет с коробкой конфет.

– А вот это зря, – пожурила меня Жанна, кивнув на пакет. – В гости со своей выпивкой и закуской не ходят.

– Не скажи, – возразил я. – На Западе гостя без выпивки и закуски за стол не посадят.

– Но это на Западе. Там давно все строится на меркантильности. Мы-то с тобой не немцы и не американцы.

Она провела меня в комнату, где посередине стоял уже накрытый выпивкой и закуской стол. Марочный армянский коньяк в пузатой бутылке, наша русская водка «Смирновъ» (запомнила, какую пили у меня), вино в длинной бутылке с красивой этикеткой, ломтики аппетитной ветчины, дорогих рыб, красная и черная икра. В общем, судя по столу, полковая докторица жила далеко не бедно. И обстановка квартиры впечатляющая: инкрустированная мебель, мягкий ковер на полу, витражи в дверях на кухню и во вторую комнату.

– Неплохо устроилась, – сказал я, окинув комнату взглядом. – А я считал, что ты в Москву уехала. Твое гнездышко?

Она помотала головой.

– Я же говорила тебе, что у меня дядя бизнесмен. Это его. Но, – она многозначительно улыбнулась, – может быть и моей, если попрошу. Дядя у меня добрый и любит меня.

– Сколько ему лет? – пошутил я.

– Не высказывай вслух своих глупых мыслей, – нахмурилась Жанна, – иначе мы снова поссоримся. Но я удовлетворю твое любопытство: дяде пятьдесят шесть, это мамин брат. Я тебя скоро с ним познакомлю. Кстати, почем ты берешь в колхозах фрукты и почем сдаешь в ларьки?

Что это, проверка или простое любопытство?

– Тебя это очень интересует?

– В какой-то степени.

– По-разному. Яблоки в среднем покупаю по пять рублей, продаю по десять. Груши – чуть дороже. Как видишь, навар неплохой.

– А я хочу, чтобы ты зарабатывал больше! – торжественно воскликнула Жанна и чмокнула меня в щеку. – И помогу тебе. – Тут же подошла к телефону и сняла трубку. Набрала номер. – Привет, дядя… Да, я уже дома… Все хорошо. Я вот что хотела спросить у тебя. Твоих барышников интересуют фрукты?… Разумеется, самого высшего сорта… Недорого. Яблоки, к примеру, по пятнадцать рублей, груши по двадцать… Ну я тебе плохого не посоветую, это мой друг, скромный и честный… Хорошо, договорились. – И ко мне: – Когда ты можешь привезти?

Откровенно говоря, я ожидал всего, но только не ее посредничества. Чтобы не попасть впросак и все основательно обдумать, не стал торопить события.

– Послезавтра.

– Послезавтра он доставит, – повторила в трубку Жанна. – Скажи куда… Хорошо, я объясню. – И положила трубку. – Видишь, как решаются рыночный проблемы. А ты почему-то не веришь мне, – напомнила она прошлое.

– Если бы я не верил, не скрывал бы твою тайну, – не остался и я в долгу.

– Извини, согласна, – кивнула Жанна. – Кстати, ты со своими однополчанами связь поддерживаешь?

– Не регулярно. Так встречаю случайно кое-кого.

– И что там слышно? Не объявился мой суженый?

– Представь себе – ни слуху ни духу.

– И в розыске ничего?

Я пожал плечами.

– Не интересовался. На милицию у меня аллергия, немало нервов потрепали, когда расследовали нападение на инкассатора.

– Так никого и ничего не нашли?

– Никого и ничего, – грустно констатировал я.

– Заговорила я тебя, – спохватилась Жанна. – Садись к столу. Я так рада нашей встрече, что хочу в честь этого напиться. Открывай бутылки.

– Что будем пить?

– Полагаюсь на твой вкус. И будь за столом хозяином. Хочу чтобы ты поухаживал за мной – давно не чувствовала себя раскрепощенной женщиной.

– Тогда начнем с коньяка.

Я откупорил пузатую бутылку и разлил янтарный напиток по рюмкам.

– За нашу встречу.

Она ласково посмотрела мне в глаза и звякнула рюмкой.

– Я правда очень рада. Не знаю почему, но ты стал для меня близким и… желанным человеком. За нас!

Она первая осушила рюмку. Выпил и я до дна, хотя, как утверждают знатоки, коньяк пьют небольшими глотками. Но не мог же я ставить женщину в неловкое положение.

– Как коньяк? – спросила Жанна. – Не поддельный? Нынче так научились обманывать.

– Настоящий, – сказал я с твердостью знатока. – Божественный напиток.

– Это я у дяди взяла. А он халтуру не покупает. – Жанна положила мне на тарелку дольку лимона, напомнив о своей просьбе поухаживать за ней.

– Извини, – спохватился я и стал накладывать на ее тарелку закуску.

– Спасибо. – Поблагодарила Жанна. Пожевала ломтик осетрины и спросила: – Ты что в самом деле собираешься всерьез заняться торговлей?

– Посмотрю, как дела пойдут. А то сколочу банду и на большую дорогу, – пошутил я.

– Зачем же на большую дорогу, – приняла игру Жанна. – Безопаснее и выгоднее охранять богачей. Андрей рассказывал, как ты тренировал их разным приемам. Хочешь к дяде в охрану пойти?

– Боюсь, не получится. Я привык повелевать и разучился повиноваться.

– А я попрошу, чтобы он тебя командиром поставил.

– Надо подумать. Спасибо за участие в моей судьбе.

– Ты же помогал мне. – Она подняла рюмку. – Давай выпьем за дружбу, чтоб всегда помогать друг другу.