— Здравствуйте, товарищ Ефремов! Присаживайтесь.

Младший лейтенант сел и начал рассказывать:

— Ночью, вместе с сержантом Ивановым, я нес службу в районе улицы Октябрьской. В ноль часов сорок минут Иванов пошел в общежитие, чтобы позвонить дежурному, а я остался. Смотрю — по улице с явным превышением скорости мчится легковая машина. Подал сигнал остановиться. Машина остановилась. Это были «Жигули». За рулем сидел мужчина. Вид его был какой-то отталкивающий: лохматая голова, грязная, нерасчесанная бородища, большие усы. Рядом с ним сидел молодой мужчина, одетый в светлую куртку. Я попросил документы. Водитель предъявил удостоверение на право управления автомобилем. Подсвечиваю удостоверение карманным фонариком. Читаю — Фролов. Подлинность этого документа вызвала у меня некоторое сомнение. Прошу предъявить технический паспорт. Смотрю — подпись начальника ГАИ уж больно заковыристая. Во всяком случае, товарищ Хролович так не расписывается. Требую паспорт водителя. Он нервно отвечает, что при себе нет, дома, мол, оставил. Я, конечно, держу в руках его документы, подхожу к заднему номерному знаку, чтобы сверить с номерами, указанными в техническом паспорте. В это время машина неожиданно сорвалась с места и понеслась в сторону железнодорожного переезда. Я остановил проезжавший мимо автомобиль и начал преследовать «Жигули». Они проскочили через железнодорожный переезд и повернули налево. Замечаю — мчатся по улице, которая на ремонте и упирается в тупик, говорю водителю, чтобы старался держаться ближе к «Жигулям». Однако парень оказался не из опытных, да и машина «Волга» старая, мотор еле тянет. Правда, в одном месте мы могли нагнать беглецов. «Жигуль» на полном ходу влетел в небольшую ямку и остановился. Но когда мы приблизились метров на пятнадцать, успел тронуться, и расстояние между нами стало снова увеличиваться. Вскоре они уперлись в тупик. Ну, думаю, сейчас возьмем. Смотрю, «Жигуль» начинает разворачиваться, а из него выскочил тот, что в светлой куртке, и бросился во двор. Я кричу своему водителю, чтобы машину на пути «Жигуля» поставил, а он растерялся и, наоборот, вправо принял. «Жигуль» мимо нас и проскочил. А у нашей «Волги» к тому же и двигатель заглох. Вижу, что «Жигули» нам уже не догнать, и я принял решение бежать за тем, который бросился во двор. Побежал, а там темнота — хоть глаз выколи. Включил фонарик, давай осматриваться. Двор высоким забором обнесен. За забором — механический завод. Стою, оглядываюсь и соображаю, куда мог беглец деться. Вдруг слышу — что-то треснуло вверху. Посветил на дерево, а там человек сидит. Приказываю: «А ну — слазь!» Он молчит и делает вид, что команда его не касается. В этот момент во двор водитель «Волги» забежал. Вместе и стащили нашего «верхолаза», в отдел милиции доставили. Когда начали разбираться с документами, которые я изъял у владельца «Жигулей», оказалось, что машина с этими номерами разыскивается уголовным розыском. Вот меня утром и направили в управление.

— Какие номера стояли на машине? Не заметили? — спросил Тростник.

— Почему не заметил? Заметил. Ведь сзади номер был освещен. Вот, — он протянул рапорт, — здесь все написано.

Тростник положил перед собой исписанный лист бумаги и продолжал беседу:

— Задержанный кем назвался?

— Молчал. Был изрядно пьян. В отделе оставили.

Майор поблагодарил инспектора и сразу же начал собираться в райотдел, где находился задержанный. На ходу он дал кое-какие указания Майскому.

Сообщение младшего лейтенанта не могло не взволновать Тростника. Судя по всему, за рулем «Жигулей» сидел Краб. Это еще раз подтверждает, что он знаком с владельцем «Жигулей», на которых стоят похищенные номера. «Но кого же удалось задержать?» — этот вопрос не давал покоя Тростнику, когда он ехал в райотдел.

Появившись в отделе, Владимир Григорьевич прежде всего заглянул в кабинет начальника уголовного розыска. Вскоре туда привели задержанного. Это был тип лет двадцати пяти, среднего роста, с небритым и помятым лицом. Он молча остановился у двери.

— Присаживайтесь, — пригласил его Тростник и, выждав, пока тот сядет на стул, стоявший у приставного столика, спросил: — Ваша фамилия?

Задержанный молчал, и Тростник заметил:

— Уж не считаете ли вы, что если будете молчать, то вас тут же и отпустят?

Задержанный злобно ответил:

— А что вы сделаете? Я никого не убивал, ничего не украл, буду молчать и вся недолга. Вам некуда деваться — отпустите. Законы знаю не хуже вас.

Тростник, улыбаясь, посматривал на этого человека. Тот начал беспокойно поеживаться.

— И нечего на меня так смотреть, я не девица красная.

— В этом еще убедиться надо.

— Как это — убедиться? — удивился задержанный.

— Вот так: убедиться, и все тут. Ведь имени своего называть вы не хотите. А то, что на вас брюки одеты, так это еще ни о чем не говорит. Сейчас женщины их тоже носят. Что же касается законов, то вам только кажется, будто вы их знаете.

— Это почему же?

— Во-первых, потому, что вас задержали как подозреваемого в совершении преступления, во-вторых, если вы не назовете себя, мы имеем право водворить вас в приемник-распределитель и там содержать до полного установления вашей личности. Так что, как видите, нет смысла упрямиться. Ведите себя посолиднее.

Тростник неожиданно переменил тему разговора и спросил:

— Где вы взяли эту куртку?

Задержанный машинально ответил:

— Мать купила.

— Когда и где?

— Недавно, недели две тому назад, в ЦУМе.

— Где вы работаете?

— Работал в управлении механизации, а на прошлой неделе уволился.

— Почему?

— Хотел на станкостроительный устроиться, но отказали. Узнали, что когда-то был судим.

Тростник видел, как постепенно начинает разговариваться этот человек, и не спешил переходить к главному. Как бы мимоходом он спросил:

— Кто отказал в приеме на работу?

— Начальник отдела кадров. Я раньше у него был, советовался. Сказал, что токари нужны. Даже торопил с переходом. А когда уволился, пришел к нему, подал заявление и все прочие документы, он увидел, что я отбывал наказание в колонии, сразу же отказал. У них, оказывается, своих таких хватает.

— Где вы вчера выпивали?

— Сначала один. Взял бутылку этой самой… Как ее? «Стервецкой»… Тьфу-ты!.. «Стрелецкой». Зашел в пивной бар и с досады раздушил. Потом встретил знакомых. С ними тяпнул. Затем попался этот бородатый, пригласил покататься. Смотрю — «Жигули» у него. Сел, значит, поехали. Расспросил, кто я, откуда и так далее. Предложил переночевать у него, обещал помочь с деньгами. Едем, а здесь — милиция. Кореш мой подал документы младшему лейтенанту. Тот включил фонарик, почитал-почитал и пошел к багажнику. Наверно, хотел номер машины посмотреть. В этот момент хозяин машины включил скорость и давай рвать когти. Я кричу: «Что ты делаешь?!» Он в ответ: «Заткнись! Ксивы поддельные». А машина прет напропалую. И тут — тупик. А сзади — машина с милицией приближается. Кореш орет, чтоб я выскакивал и делал ноги. Очевидно, рассчитывал, что милиционеры за мной погонятся, а он уйдет. Я, конечно, выскочил — и ходу во двор. Там, откуда ни возьмись, — забор. Куда мне? Залез на дерево. Думал, в темноте не заметят. Но не вышло. Сняли меня и — сюда привели.

— Почему фамилию не назвали?

— Сначала по пьянке, а потом просто так, — он помолчал и добавил: — Из-за упрямства.

Тростник видел, что задержанный говорит правду. Его показания представляли определенный интерес. Прикинув в уме, как быть с этим парнем дальше, Владимир Григорьевич на прощание кивнул головой начальнику угрозыска и поехал в управление. Войдя в свой кабинет, он тут же снял телефонную трубку.

— Андрей Васильевич, этот парень еще у тебя? — спросил майор, обращаясь к начальнику угрозыска. На другом конце провода последовал утвердительный ответ. — Постарайся внимательно отнестись к его показаниям. Все тщательно проверь. И еще одно поручение: нужно подготовить повестку, пусть он явится ко мне в девятнадцать ноль-ноль.