— Тогда где твои рога?!

Козлиный череп по-прежнему украшал голову Зандура. Но Охотник скинул рогатый шлем еще перед полетом на шаре, и больше не надевал его.

— Ты использовал нас, курзо. Врал, чтобы мы взяли эту крепость. Ты не козий воин, а хитрец хуже шиммерийцев!

Раздался мощный удар в ворота. Донесся приглушенный голос офицера:

— Мы протараним ворота и войдем. Будет сопротивление — убьем всех. Не будет — только командира.

Удар повторился, створка шатнулась. Зандур крикнул одному из своих:

— Бридур, открой…

Когда его взгляд обратился к воротам, Охотник ринулся в атаку. Не вынимая ножа, просто схватил топорик Зандура, а другой рукой ударил старика в нос — до хруста. Зандур выпустил оружие, но устоял на ногах. С быстротой змеи выхватил нож, ударил снизу. Охотник чудом уклонился, махнул топориком, метя в висок. Козлиный череп раскололся, рог повис набок, Зандур охнул и упал. Зунды издали боевой клич и бросились в драку.

Ганта метнул ножи. Чара выпустила стрелы. Так быстро, что три выстрела слились в один. Несколько зундов свалились на бегу, крича, покатились по земле. Остальные обрушились на шаванов. Загремела сталь, брызнула кровь, чей-то клич обернулся воплем боли. Конечно, Хармон уже не видел этого. Он юркнул за спины шаванов и бегом припустил к порталу башни. К счастью, было не заперто, и он влетел внутрь, а следом — Второй из Пяти, с еще волочащейся за ногою веревкой. Второй оттолкнул Хармона, захлопнул дверь, задвинул засов. Открыл оконце, чтобы видеть битву. Хармон выглянул через его плечо.

Шаваны рубились яростно и лихо, свистели мечи, сверкали глаза. Клинки бешено вращались, сталь полыхала молниями бликов — страшно взглянуть. Но шаванов, считая Охотника, было только восемь, и один уже упал с глубокой раной, а Чара уже бросила бесполезный лук и осталась только с ножом. Зунды имели тройное превосходство и отнюдь не выглядели неумелыми бойцами. Они дрались непредсказуемо, прыгали то вбок, то вверх, то приседали до земли. Нельзя было понять, где зунд окажется в следующий миг, откуда нанесет удар. С малыми потерями они теснили шаванов. На глазах у Хармона подсекли ноги Косматому, выбили топорик из рук Охотника, оставив его с одним кинжалом. Поверх звона клинков падали тяжелые ритмичные удары тарана. Ворота дрожали, никому из бойцов не было до них дела.

— Дави лошадников! — кричал через оконце Второй. — Награжу тех, кто убьет Охотника и суку!

Яростным кличем зунды показали, что услышали призыв. Шквал ударов обрушился на Охотника с Чарой, и на Хаггота, пришедшего им на помощь. Одно только сдерживало зундов: большая численность. При их прыгучем стиле боя каждый воин требовал много места. Они мешали друг другу, теснились, сталкивались. Многие оставались за спинами братьев. Кого-то сбили с ног свои же. Кто-то споткнулся об ногу соседа — и тут же был сражен мечом ганты. Однако судьба шаванов была решена, и прежде всех — судьба Чары с Охотником. Им оставалась минута, не более.

— Получите, подлецы! — орал Второй, наощупь стягивая с лодыжки веревочную петлю. Он слишком боялся пропустить гибель Охотника, чтобы отвести глаза от оконца.

Хармон подумал: шаваны оставили мне жизнь. А Низу — вовсе отпустили. И заплатили денег. Очень много, почти столько, как я выгадал на Сфере. Если уж поступать по совести…

Хармон не умел драться. Потому просто разбежался и врезался сзади во Второго. Он был достаточно тяжел, чтобы простою силой веса припечатать, оглушить врага, вмазать лицом в доски. Второй обмяк, Хармон отбросил его и сдвинул засов.

— Охотник, ганта, бегите сюда!

Шаваны и так отступали в сторону башни. Увидев распахнутые двери, они издали клич, свирепым натиском отбросили врага и, получив секунду передышки, бросились к Хармону. Несколько зундов метнули топорики. Один достиг цели, крайний шаван упал, но остальные добежали до двери. Задыхаясь, ворвались в башню, сзади уже гремел топот ног. Ганта задержался на пороге, быстрым ударом зарубил самого рьяного преследователя, толкнул его тело под ноги остальным. Пока зунды были в замешательстве, ганта захлопнул дверь.

— Молодец, торгаш. Охотник, что теперь?

— Вверх!

Они взбежали по лестнице, волоча за собой Второго из Пяти. Распахнули одно из окон, выглянули во двор. Ворота упали, наемники Второго хлынули в монастырь. Кто-то из зундов пытался привести в чувства Зандура, другие излагали ситуацию офицеру наемников.

— Прошу внимания, господа! — крикнул Охотник, высунув Второго в окно. — Ваш граф у меня. Дверь башни заперта. Услышу удар — выброшу вам часть его тела. Услышу еще один — повторю действие. Ясно ли вам положение дел?

— Если тронете графа, вы умрете!

— Если тронете нас, умрет граф.

Охотник прервал диалог и ушел от окна. Посадил Второго на пол, поднял кинжал.

— Сударь, должен существовать тайный ход из вашего логова. Сообщите мне его положение.

— Нет никакого хода.

— Не поверю, что у тайного магистра секретного ордена нет запасного пути для бегства.

— Можете верить или нет, но я не знаю никаких путей!

Охотник направил острие кинжала в зрачок Второму.

— Если хода нет, любезный, то вам лучше сотворить его в ближайшие десять секунд.

— Как я…

— Один, — рыкнул Охотник.

— Да нет никакого…

— Два!

Ганта Бирай провел пальцем по кромке меча, будто проверяя остроту. Сказал вполголоса:

— Я уже давно перешел все пределы шаванской верности. Ни один ганта еще не служил так верно ни одному альмерскому лорду…

— Три! — Охотник искоса глянул на Бирая.

— Я веду к тому, что если вдруг ход не найдется…

— Он найдется. Четыре!

— Но если нет, лучше же умереть одному, чем всем.

— Пять, — рыкнул в ответ Охотник, чуть не касаясь ножом глазного яблока.

— Глядите! — вскричал Хаггот.

Он указал в дальнее окно, выходящее на север. Хармон взглянул.

На северной дороге происходило нечто странное: прямиком к монастырю несся отряд тяжелой кавалерии. Куда они спешат, если обитель уже взята? Может, еще не знают?.. Рыцарей было много. Они затопили всю дорогу до поворота, Хармон не видел хвоста их колонны. Он присмотрелся внимательней — и разинул рот.

Рыцари скакали с обнаженными клинками. Наемники из Золотых Мечей кидались врассыпную, а кто запаздывал — тут же падал, обливаясь кровью. Тяжелые всадники атаковали полк!

Золотыми Мечами быстро овладевал хаос. Пленение Второго из Пяти сыграло ужасную роль. Готовясь штурмовать монастырь, наемники построились пешим порядком, лицом к обители, взяв оружие для штурма — мечи, а не копья. Когда рыцари ударили им в тыл, наемники успели перестроиться, но не сменить вооружение. Пешие мечники были бессильны против тяжелой кавалерии. Их топтали, сминали, обращали в бегство.

Очаг сопротивления возник вокруг штабного шатра. Отборные роты построились квадратом с пиками в руках и отбили атаку рыцарей. Но то был лишь островок среди бушующего моря.

Также не сплоховали и стрелки. Размещенные на высотах по обе стороны дороги, они услышали сигнал к бою и построились, и ударили залпами по рыцарям. Стрелы причиняли мало вреда, но арбалетные болты пробивали доспехи и сбрасывали конников наземь, под копыта следующим шеренгам. Немало лошадей лишились седоков, еще несколько залпов — и атака затухла бы, но тут удар с тыла обрушился на лучников. Второй батальон противника атаковал не вдоль дороги, а с гор, спустившись по едва заметным пастушьим тропам. Не река воинов текла этими тропами, а отдельные мелкие ручейки. Лучники перебили бы их, если бы вовремя развернулись. Но они слишком увлеклись обстрелом рыцарей, и те, другие воины накопились за их спинами — и ринулись в бой. Сложно представить ужас лучников: их враги напоминали орду безумцев, вырвавшихся из лечебницы на волю. Одеты были кто во что горазд: кто в синее, кто в красное, кто в маску колдуна, кто в козырного туза. Бешено орали — не то боевой клич, не то пьяную песню, не то матросскую брань. А рядом с командиром этих парней бежал в атаку… страус! Настоящий страус, с капитанским вымпелом на шее. В него пытались стрелять — но ни один лук не мог сразить отчаянную птицу.