Вчера в особняк переехали из дворца лорд Десмонд и леди София. Нынче после суда он приехал к ним, чтобы узнать причины этой внезапной передислокации. Дворецкий встретил Эрвина словами:
— Вас ждут, милорд.
Войдя в кабинет, он не успел задать ни одного вопроса — отец первым захватил инициативу.
— Сын, мы хотим обсудить с тобою твои успехи в деле справедливости. Как ты оцениваешь суд над Менсоном?
Эрвин усмехнулся:
— Отличное развлечение! Битва Франциск-Илиана с судьей Кантором краше любой театральной драмы. Искренне советую вам, матушка, посетить следующее заседание.
— Отрадно видеть, как серьезно ты относишься к правосудию, — хмуро процедил Десмонд.
— Простите, отец. Я снова забыл, как чуждо вам любое веселье. Отвечу серьезно: на мой взгляд, суд полностью успешен. Менсон имеет полную возможность защищаться, опрашивать свидетелей обвинения и вызывать своих. Все процедуры соблюдены, даже самый строгий блюститель закона будет удовлетворен.
— Стало быть, ты проводишь этот суд ради видимости? Лишь затем, чтобы показать свою справедливость?
— Конечно, нет! Суд — главная…
«Главная часть моего плана», — хотел сказать Эрвин. Но отец не знает об этом. Никто не знает, кроме альтессы Тревоги да кайра Хайдера Лида.
— Главная цель суда — решить судьбу шута Менсона. Как никак, он убил императора! Он должен получить по справедливости. Ну, с точки зрения закона.
Отец неприязненно дернул головой.
— Важная оговорка, сын. С точки зрения закона… А с твоей?
— Адриан заслуживал смерти. Его гибель сильно облегчила мне жизнь. А Менсон по воле Династии страдал двадцать лет и сполна искупил любые злодеяния.
— То есть, ты бы отпустил его?
— Не буду лгать: я и предлагал ему это. Помилование на основание невменяемости. Он отказался.
— Тогда ты назначил обвинителя и учинил громогласный суд прямо в здании Палаты, на глазах у высоких лордов.
— Отец, я не могу вас понять… — Эрвин потер переносицу. — Вы говорите так, будто суд — моя ошибка. Поясните же, в чем она!
— Разумеется, суд нужен, его требует закон. Нас с Софией тревожит то нездоровое внимание, которое ты ему уделяешь. Начнем с самой идеи — провести процесс в Палате Представителей. Это превращает суд в некий спектакль для лордов, и отвлекает лордов от решения вопросов, ради которых они собрались.
— Это предложил не я, а Минерва.
— В последнее время она крайне внимательна к твоим словам. Выскажись ты против, она бы не посмела. Очевидно, ты дал ей согласие.
Конечно, таков и был мой план! — подумал Эрвин, и промолчал.
— Затем, ты лично назначил обвинителя — опытного, но опального человека, разжалованного и сосланного Адрианом. Более того, на суде всплыло, что ты подвергал Марка пыткам, сломил его волю и принудил безропотно служить тебе. Также выяснилось, что и вся протекция сейчас подчинена тебе, а не императрице.
— Хитрюга пророк задавал слишком много вопросов…
— Речь не о нем, Эрвин, а о тебе. Ты выглядишь главным организатором и — уж прости за сравнение — кукловодом данного процесса. Мне известно, что Марк напрямую спрашивал тебя: какого исхода процесса ты желаешь? Если б ты сказал, что хочешь голову Менсона, Ворон добился бы приговора в первый же день.
— Но я приказал ему добиться справедливости! Процесс почти безукоризнен с точки зрения закона! Единственный предвзятый герой этой драмы — судья Кантор, а не я!
Десмонд повернулся к Софии, передавая ей слово — будто отчаявшись растолковать дело сыну-идиоту. Мать заговорила с большой мягкостью:
— Милый Эрвин, мы не предполагаем за тобою предвзятости. Мы знаем, как ты справедлив и благороден, и процесс под твоим руководством, вне сомнений, пройдет блестяще. Но на смущает сам тот факт, что ты взял в руки вожжи правосудия. И, к сожалению, не только нас. Нет закона, обязывающего тебя управлять тайной стражей. Многие задаются вопросом: зачем такой великий полководец, как ты, занялся столь унылым и бесславным делом, как следствие? Некоторым людям видится такой ответ: судебная драма с участием Менсона разыграна тобою затем, чтобы отвлечь Палату от иных вопросов.
— Мама, простите?..
— Да, Эрвин, — подтвердил отец, — твой суд выглядит отвлекающим маневром. В первый день Палаты ты добился одобрения своего мятежа против Адриана, и сразу же после этого был объявлен суд. С точки зрения военного дела все очень просто: ты занял позицию, а затем отвлек противника боковым ударом, чтобы выиграть время и закрепиться. Да, Палата одобрила свержение Адриана. Но лорды могли задать тебе много других неприятных вопросов: о покупке очей в Шиммери, о правах и обязанностях лорда-канцлера, о твоих и нортвудских войсках в Короне. Лорды не задали их потому, что судебный балаган всех сбил с толку!
И снова Эрвину захотелось сказать о плане. Не ради отца, чьи придирки уже сильно начинали злить. Ради матери: очень хотелось, чтобы она уважала и понимала сына, а не считала властолюбивым идиотом. Но нет, прошлый план рухнул, когда в него вмешалась Минерва. О нынешнем не узнает никто, до самого последнего дня.
Он развел руками:
— Отец, если лорды сбились с толку, я в том не виноват.
— К несчастью для тебя, сбились не все. София…
Мать взяла одну из бумаг со стола — распечатанный конверт с письмом.
— Будь добр, прочти.
Эрвин увидел герб на конверте: башня и солнце Альмеры, священная спираль Церкви Праотцов. Он отбросил письмо, не читая.
— Вы ведете переписку с Галлардом Альмера? У меня за спиной?! Отец, объяснитесь!
— Это не переписка, а одно послание. Оно…
— Галлард пишет вам в обход меня! Это чертов заговор!
Десмонд грохнул по столу каменным кулаком:
— Не смей меня перебивать!
Эрвин вздрогнул, растеряв весь пыл. Глубоко вздохнул, опустил глаза:
— Простите мою несдержанность, милорд. Но признайте, что переписка с вассалом в тайне от сюзерена — сомнительное деяние.
— Разумеется, потому я и ставлю тебя в известность. Содержание моего ответа ты также узнаешь до того, как он будет отправлен. Но вернемся к письму. Знакома ли тебе идея священной стражи?
Эрвин пожал плечами:
— Конечно. Мы не раз обсуждали ее в Университете, на уроках политики.
— Изложи ее так, как ты понимаешь.
— Правосудие на просторах нашей славной Империи усложнено феодальной раздробленностью земель. Если преступник совершил злодеяние, скажем, в Шейланде, а затем бежал в Нортвуд, то он попадает в юрисдикцию другого лорда, графа Нортвуда. Оный граф не обязан ловить беглого преступника из другой земли, а если поймал — не обязан выдать на суд Шейланду. Мелкие преступники таким образом избегают наказания: стоит им сбежать в соседнюю землю, и тамошний лорд поленится разыскивать их. Что гораздо хуже, тем же способом могут спастись и очень крупные преступники: например, такие, кому хватит денег чтобы поладить с чужим лордом. Правосудие вершилось бы куда успешней, если бы существовала сквозная сеть розыска преступников, пронизывающая все земли.
Отец одобрительно кивнул:
— Так. Дальше.
— На эту роль предлагала себя протекция, но лорды решительно воспротивились. Протекция полностью подчинена Короне, ни один Великий Дом не хочет, чтобы ищейки владыки рыскали в его вотчине. Тогда Праотеческая Церковь предложила создать сыскную службу на основе монашеских орденов. Есть три достаточно суровых и широко распространенных ордена, чтобы выполнить эту задачу: Вильгельмовский, Георгианский, Максимианский. Соединив их усилия, действительно, можно было бы создать отделения сыскной службы в любом городе каждой земли. А репутация монахов такова, что можно не бояться особого произвола с их стороны… по крайней мере, на первых порах. Но тут лордов смутило вмешательство Церкви в мирские дела. Все знают кровавую травлю еретиков в ранние века, никто не хочет повторения. В качестве компромисса, предлагался такой выход: монахи будут вести только розыск и следствие, а право суда останется по-прежнему за светскими властями. Чтобы присматривать за монахами и не допускать превышения полномочий, Палата выберет лорда-куратора. Звучало довольно разумно, но снова возникла проблема: лорды перегрызлись за роль куратора. Каждый боялся пустить на это место своего врага, а врагов у всякого лорда предостаточно. В итоге решили, что шкура не стоит выделки. Сложностей много, а проблема не так уж велика: в конце концов, не так часто крупные преступники успевают сбежать в другую землю.
