Мира терзалась сомнениями – будто клубок змей сплелся внутри души. Нужно сказать Марку. Но сказать – нарушить слово. Тьма, вчера я готова была умереть за это слово, а теперь, вот так, запросто!.. Но ведь многое поменялось, разве нет? Если я расскажу, то помогу протекции искать заговорщиков. А не скажу – выйдет, что защищаю их! Но с другой стороны, что изменят мои слова? Бедный сир Адамар мертв, его не воротишь. Проклятье. Проклятье!

– Как он умер? – спросила графиня.

– Бедняга упал с коня в овраг, миледи, и свернул себе шею.

И тут Мира вмешалась в разговор:

– Это было в четвертом овраге, где нет мостика, а на дне течет ручей, верно?

– Откуда вы это знаете? – Марк пружинисто повернулся к ней.

Еще не поздно отвертеться! Свернуть, что, мол, опасное место, не всякий конь возьмет преграду в двадцать футов…

Нет, тьма, уже поздно. Да я и не собиралась сворачивать.

– Миледи, – обратилась Мира к графине. – Обещайте, что ничего не сделаете Вандену.

– Вандену?.. Мечнику? А он тут причем?

– Поклянитесь, миледи, прошу вас!

– Хорошо, дитя мое, Ванден будет прощен, хоть и не знаю, в чем он виноват. Теперь говори!

– Я была вчера там, у этого оврага, и видела преступников.

Девушка рассказала все, как было.

Леди Сибил все больше округляла глаза от удивления. Марк же смотрел остро, пронзительно. И как я не заметила раньше? У него взгляд… таким взглядом ястреб высматривает мышь за милю!

– Не запомнили ли вы, юная леди, каких-нибудь примет этих злодеев?

– Они были в серых плащах, на дешевых конях… С пиками и луками… Лица накрыты капюшонами…

Это звучало жалко. В любой книге именно такими описывают разбойников – серыми, безликими. Ну же, вспомни хоть одну особенность, хоть что-то странное!

– Главарь носил рыжую бороду – вот такую, – Мира провела руками вокруг подбородка.

Марк кивнул. Рыжая борода – почти ничего. На востоке Империи полным-полно рыжих мужиков.

– А у тощего был выговор, словно у северянина.

– Интересно. Северянина из какой земли? Ориджин? Нортвуд? Шейланд?

Мира задумалась. Стагфортцы точно говорили иначе, Нортвудцы – также, Ориджины – кажется, тоже…

– Я не могу вспомнить, чей выговор он мне напомнил. Просто отчего-то мне показалось, что он с севера… и что он не так уж беден.

– Вот как… – Марк потер подбородок. – Верно ли я понимаю, миледи, что вы отправились к этому оврагу вместе с Беккой из Литленда, чтобы устроить… эээ… неожиданность сиру Адамару?

– Да, сударь. Мы хотели подшутить над ним.

– И шутка эта состояла… напомните-ка, в чем именно?

А теперь он проверяет меня. Буравит, пронизывает темноглазым взглядом.

Мира в точности повторила все детали, включая и то, что шкура оказалась бурой, а не зеленой, как следовало бы, и почти дословное содержание записки.

– Стало быть, ради этой шкуры и записки, юная леди, вы сбежали от стражников и отправились в лесную глушь? Где, по странной случайности, как раз и встретили преступников?

– Да, сударь.

– А кто был автором идеи вашей… шутки?

– Леди Бекка, сударь… – Мира замялась, не вполне уверенная. В самом деле, кто?

Марк чуть склонил голову – будто с любопытством или недоверием.

– Однако, простите меня, юная леди, но звериный заговор, шкура медведя – это выдумка в духе Севера, а не Юга. Не правда ли?

Леди Сибил усмехнулась и ответила вместо Миры:

– Конечно, Север! Это моя дочь выдумала, а не Бекка. Просто она скромничает. Позавчера, когда повстречала сира Адамара в саду Люмини. Расскажи ему, милая.

Вот этого рассказывать точно не следовало. То, что Мира проделала с сиром Адамаром, очень уж напоминало методы самого Марка, и он, в отличии от леди Сибил, не сможет их не распознать. Но теперь отступать некуда. Девушка рассказала о прогулке в саду, о знакомстве с Беккой и Адамаром, пересказала свои охотничьи байки. Марк смотрел на нее все внимательнее. Внимательно аж до мурашек по спине.

– Миледи Глория, – спросил он, – сильно ли я ошибусь, если предположу, что вы устроили сиру Адамару некоторого рода проверку? Любой, кто бывал на Севере, понял бы, что вы говорите чепуху. Сир Адамар не уличил вас, значит, не был на Севере, значит, невиновен в покушении на Минерву из Стагфорта. Я правильно восстановил ход вашей мысли?

Леди Сибил встрепенулась и одарила девушку холодным долгим взглядом. Теперь, с помощью Марка, она поняла истинную цель забавных шуток Миры. Девушка поежилась. Графиня дважды строго велела ей не пускаться в расследование. Столь откровенное неподчинение не пройдет даром.

– Я не вдумывалась так глубоко, как вы, сударь. Мне просто пришел на ум этот «медвежий заговор», и подумалось, что будет забавно немного подшутить над охотником.

Было заметно, что ни Марк, ни леди Сибил не поверили ей.

– Хорошо, миледи. Позвольте мне вернуться к вашему вчерашнему приключению в лесу. Мысль улизнуть от стражников принадлежала леди Бекке?

– Да, сударь.

– И вы легко согласились с нею?

– Да.

– Почему же?

– Мне было любопытно.

– Как проявила себя леди Бекка, когда вы столкнулись с разбойниками?

– Она спасла мне жизнь.

Мира повторно пересказала историю спасения, вложив все свое чувство благодарности к южанке. Она постаралась изобразить Бекку в как можно лучшем свете. Марка, впрочем, это не слишком впечатлило.

– Однако, было такое время, когда леди Бекка находилась по ту сторону оврага, а вы – по эту, и вы обе не могли видеть друг друга?

– Было, сударь.

– Долго ли?

– Почем мне знать, сударь? Как раз в это время меня собирались изнасиловать и убить. Такие мгновения тянутся дольше, чем иные часы.

С каждым следующим вопросом Марка графиня хмурилась все сильнее, и, наконец, не стерпела.

– Сударь, никак, вы избавили меня от подозрений, но вознамерились допросить мою дочь?

– Нет, миледи…

– Молчите! – оборвала Сибил. – В чем, по-вашему, может быть виновна моя девочка? Она помогла убить сира Адамара, которого позавчера увидала впервые?! Или она замышляет против самого владыки?! Не смейте предполагать такое! Я запрещаю вам.

– Простите, миледи, – Марк опустил глаза, словно сдаваясь. – Мой язык иногда подводит меня и бывает неоправданно груб.

– Так следите за ним! В Нортвуде непослушные языки принято выдирать раскаленными клещами. Запомните это!

– Да, миледи. Простите за беспокойство, я не стану больше досаждать вам.

– Рада слышать.

Марк встал и откланялся, леди Сибил едва заметно кивнула ему. Однако перед тем, как выйти, он взял кубок со стола и нахально допил остаток вина. Графиня усмехнулась его дерзости и махнула рукой: мол, я оценила, а теперь – вон. И Марк ушел.

Леди Сибил сдержала обещание и не наказала Вандена, даже не сказала ему ни слова. Однако Мира хлебнула полной ложкой.

– Ты – непослушная дрянь. Неблагодарная заносчивая мелюзга! – цедила графиня, постепенно поднимаясь до крика. – Как ты смела?! Я ли мало дала тебе, я ли, скажи?! Я защитила тебя, привезла в столицу, ты живешь в моем доме, ешь за моим столом, пьешь мое вино! Все, что требовалось от тебя – просто знать свое место! Но нет, ты лезешь, сунешь свой крысиный носик туда, куда даже я не смею! Леди?! Какая ты леди! Ты и до горничной не достаешь! Иная собачонка получше тебя будет!

Мира терпела. Она знала, на что шла, когда рассказывала о своих проделках. Чувство облегчения после вчерашних ужасов помогало терпеть и молчать. Но, когда графиня в очередной раз обозвала ее неблагодарной дрянью, девушка не сдержалась и прошипела сквозь зубы:

– Можно подумать, вы все это устроили ради моей благодарности. Кажется, вы надеялись на благодарность персоны поважнее.

– Что ты сказала?! – крикнула Сибил. – Повтори, что сказала?!

Мира нервно ухмыльнулась. Графиня схватила со стола полупустой кувшин и запустила в стену. Сосуд с треском разлетелся, алые пятна расплылись по камням. От резкого движения рукав платья графини порвался, она уставилась на прореху, скрипнула зубами от злости и быстро шагнула к Мире. Ладонь графини взлетела, нацеливаясь для пощечины. Девушка вскрикнула. Леди Сибил остановила руку в дюйме от лица Миры. Перевела дух, отступила назад.