– Что делать, Колдун?!

– Бейтесь!

До ворот оставалось ярдов десять, когда болт продырявил голову коня Гурлаха. Вошел в череп, как спица в шерсть, и конь рухнул на всем скаку. Гурлах вылетел из седла, чудом успел сгруппироваться, перекатился по земле – и очутился прямо перед носом стражников. Один тут же замахнулся алебардой.

Ганта метнул кинжал, но тот лишь звякнул по кольчуге стражника. Неймир подлетел и принял на свой меч удар, предназначенный Гурлаху. Вот рядом оказался и ганта, вдвоем они атаковали стражников – лишь для того, чтобы через минуту отступить. Алебарда сильна против меча, вдвойне сильна – против всадника, который утратил скорость. Стражник нагло ухмылялся, отбивая атаку Нея. Он на том конце шестифутового древка – все равно, что за стеной: недостижим для короткого меча.

Тем временем стрелки вновь перезарядились, высунули арбалеты в бойницы башни. Шаваны завертелись на открытой площадке, отчаянно пытаясь увернуться от прицела. И как на зло – ни единого укрытия! Площадь гладкая, как блюдце!

– Поджарь их, Колдун!.. – заорал ганта.

Колдун подхватил на пальцы искру с пояса, воздел раскрытую ладонь… Но то была не атака, а защита! Болт, нацеленный в него, сломался о невидимый щит, Колдун остался невредим. Но шаванам от этого не легче!

– Чара, стреляй в них!.. – крикнул Ней, выплясывая под прицелом арбалетчиков. – Чара, стреляй!..

Он понимал, что просит невозможного. Чтобы выстрелить, Чаре придется хоть на миг замереть. Тогда ей самой конец. Неймир и кричал-то не для Чары, а для стражников: авось немного присмиреют, испугавшись стрел… Но, крикнув, он поискал спутницу глазами – и весь похолодел, будто льда проглотил. Где Чара?!

На площади ее нет. На улице – тоже! Спряталась? Но негде тут прятаться! Всех преград – только мертвый конь, да и тот лежит так, что за ним не укрыться!

– Чара!!! – в панике заорал Ней.

Она отстала – вот единственный ответ! Отстала, и завтра окажется в петле!

Ней отчаянно вертел головой, все еще надеясь высмотреть ее где-нибудь. Он – растерянный, испуганный – был прекрасной мишенью. Арбалетчик нахально высунулся в бойницу, не спеша прицелился в голову шавана…

И вдруг Новичок рявкнул:

– Цель на башне! Залп!

Зычно, четко, будто офицер перед строем. На долю секунды даже поверилось, что за его спиной стоит рота лучников с натянутыми тетивами.

– Гы-гы! – гоготнул арбалетчик.

Хрипло булькнул, когда стрела пробила ему шею, выронил оружие и повис мешком в бойнице.

– Ты что?.. – ахнул другой.

– Залп! – повторил команду Новичок.

Стрела свистнула над площадью, влетела в темень бойницы и, судя по сдавленному стону, нашла свою цель. Лишь теперь Ней увидел Чару: она стояла в боковом тупике, на груде бочек (хороших бочек, ничего дурного не скажешь!) и накладывала на тетиву новую стрелу. Арбалетчики не заметили ее, увлекшись охотой на шаванов. А вот она с возвышения видела их отлично!..

– Спешиться, – приказал Новичок. – Окружить.

Никто не стал спорить. Все подчинились – это действительно был лучший маневр. Пешие стражники махали алебардами во все стороны, чтобы не дать шаванам приблизиться. Но их было трое, а шаванов – пятеро, сложно уследить за всеми. Вот Ней улучил миг, нырнул под алебарду и срубил мечом древко, а вторым ударом – и руку стражника. Тот рухнул, обливаясь кровью. Двое остальных вжались спинами в створку ворот и стали отбиваться с той яростью, какую придает отчаяние. Один выбил меч из руки ганты, другой чуть не снес голову Нею.

– Гурлах, на землю! – рявкнул Новичок. – Стрелок – цель у ворот!

Гурлах присел, но Колдун попался на линию, и стрела вспорола ему бедро. Вторым выстрелом Чара исправила ошибку. Стражник выронил алебарду, получив стрелу в плечо. Ганта схватил раненого и толкнул прямо на второго стражника. Тот невольно опустил алебарду, и ганта заколол его кинжалом. Гурлах издал победный клич и потянул засов. Чара спрыгнула с бочек, зашагала к воротам. Каждые пару шагов она пускала стрелу в бойницу башни, чтобы не дать последнему арбалетчику высунуться. Конь Чары шел следом, без слов понимая волю наездницы.

Ней бросился ей навстречу, а ганта и Гурлах уже отперли ворота и взбирались в седла.

– Отставить! – хлестнул окриком Новичок. – Колдун и Гурлах, вскройте башню, добейте последнего стрелка.

– Какого черта?

Это спросил Колдун, и Новичок глянул на него в упор, и на миг показалось, что сейчас он скажет: «Приказы не обсуждаются». Неймир не удивился бы, случись оно так. Но Новичок пояснил:

– Из башни он будет успешно стрелять нам в спины.

Колдун помедлил. Он не хотел выполнять приказ Новичка, все нутро его восставало. Но все же признал разумность довода. Припадая на раненую ногу, доковылял до двери, провел рукой по поясу, а затем приложил ладонь к замку. По железу пробежали искры, что-то хрустнуло, затрещало. Колдун кивнул Гурлаху, и тот саданул в дверь ногой – она легко распахнулась. Гурлах вбежал в башню и вскоре выбежал, стряхивая кровь с клинка.

– Теперь уходим, – сказал Колдун поспешно, пока Новичок не отдал этот же приказ.

* * *

Когда отряд прискакал на место встречи, Хаггот, Косматый и прочие выпучили глаза. Было чему удивиться: Колдун залит кровью, Гурлах едет на одном коне с гантой, и главное – ни к чьему седлу не приторочен мешок золота!

– Я оторву башку любому, кто спросит, что случилось! – прошипел Колдун. – И всех зажарю живьем, если мне сейчас же не обработают рану!

– Но, Колдун, – осторожно сказал ганта, – в моем отряде нет знахаря. Бейдар умел врачевать, да только остался в пыли под Мелоранжем.

– Сточи вас Червь, кретины! Хоть перевязать вы можете?!

– Я могу, – Хаггот выступил вперед.

Он помог Колдуну слезть с коня, бережно усадил на землю. Осмотрел рану.

– Вроде, нестрашная… Только надо перевязать хорошенько…

– Я о том и прошу, осел!

– Тогда нужно снять штаны…

– А, чтоб вам!..

Колдун выл от боли, пока Хаггот сдирал ткань с распоротого бедра. Потом шаван откинул штаны, положил ногу Колдуна на свернутое одеяло, промыл вином и принялся бинтовать. Когда повязка прикрыла рану, боль поутихла и стала слабее злобы. Колдун свистящим шепотом подозвал Новичка.

– А ну, иди с-сюда! Ответь-ка мне, с-сволочь, что это было?

– Прошу тебя конкретизировать вопрос. Какие события имеешь в виду? Чем я заслужил нелестный титул сволочи?

– Ты командовал Чарой так, будто сразу знал, что она на бочках.

– Верно, знал.

– Уж не потому ли, что сам посоветовал ей встать там?

– Это тоже верно. Я нашел эту позицию весьма выгодной для обстрела и предложил ее нашему единственному и лучшему стрелку.

– Но ты заметил чертовы бочки еще при въезде в город! Может быть, уже тогда знал, что все обернется дерьмом?

– От тебя, Колдун, ничего не утаишь. Я предвидел дерьмо с той минуты, как увидел Лаксетт, поскольку бывал в нем и знаю тамошние порядки. Всякий уважающий себя богач держит на крыше гонг. Стоит кому-то подвергнуться ограблению, как поднимается тревога, и ворота запираются. Наша миссия имела большие шансы кончиться провалом, о чем я и предупредил тебя вчера.

– Но ты не сказал про гонги! Почему?

– Все прошлые твои вопросы имели свойство риторических. Быть может, и теперь у тебя есть готовый ответ?

Хаггот как раз завязал бинт узлом. Колдун злобно оттолкнул шавана и привстал на локте:

– Ты, тварь, нарочно завел нас в ловушку! Знал, что она будет, но не предупредил, а сам готовился! Хотел показать, какой ты крутой командир? Какой, значит, находчивый в трудный момент?! Хотел занять место ганты Бирая?! Так запомни: мне срать на то, кем ты был раньше! Командовал ты вонючей ротой, гребаным полком или всей, Праматерь ее за ногу, императорской армией! Здесь ты – мой солдат, и выполняешь мой приказ, и делаешь то, что нужно мне! Прикажу лизать мой зад – будешь лизать, иначе сдохнешь!

Колдун сплюнул и перевел дух. Сказал ровнее, отчего прозвучало гораздо более грозно: