Отчеркнул широкий лоскут земли вдоль Холливела.

– Степная часть Литленда.

Ткнул копьем под самые ноги Миры, выскреб круглое пятнышко.

– Мелоранж.

Затем он дважды провел древком, зачеркивая все от Мелоранжа до речной волны.

– Вы там, в столице, любите писульки… – спутники вождя отозвались гоготом. – Вот и сочини указ или закон, или как оно там зовется… Все от сих до сих – теперь наше. Запиши это на бумаге… Тогда помиримся.

– Только так! – бросил левый спутник.

– Степь берет свое, – отозвался правый.

Кайр Джемис негромко хмыкнул.

Мира уже полностью восстановила дыхание. Позже, вспоминая этот день, она поняла ошибку Степного Огня: он слишком наслаждался своим голосом. Ему следовало давить вопросами ошеломленную противницу. Видишь, что ты в наших руках? Видишь, что мы возьмем все, чего хотим? Хочешь мира с нами? Да или нет? Но вождь увлекся угрожающей речью и дал Минерве собраться с духом.

– Я предлагаю вам ответный дар, сударь: эти цветы. Возьмите их, – Минерва сделала паузу, – и станьте моим вассалом.

Степной Огонь опешил, аж рот раскрыл.

Левый спутник гортанно рассмеялся.

Правый хлестнул кнутом и срезал головку крайнего ландыша в букете.

– Накорми овцу этой травой!

Мира поднесла букет к лицу, понюхала, перебрала пальцами белые колокольчики ландышей.

– Вам не нравится?.. Как жаль. А по мне, букет очень красив…

– Бабьи глупости!

– Не можешь говорить по-мужски – дай слово своему псу!

Спутники вождя выплеснули возмущение, но сам синеглазый молчал, не в силах понять игру Минервы. Это обнадежило ее.

С гримаскою грусти Мира положила цветы себе на колени и тихо заговорила:

– Жаль, что букет так расстроил вас. Я принесла его с самыми светлыми помыслами. Эти цветы – символ весны, нового витка великой спирали жизни. Зима окончена, природа пробуждается ото сна. Сходит снег, зеленеют побеги, распускаются листья. Реки сбрасывают ледяные оковы и бурлят, наполняясь свежей водою…

– Сучьи хвосты!.. – ругнулся синеглазый.

Гарцующие ордынские кони издавали достаточно шума, чтобы заглушить половину тихих слов императрицы. А вождь хотел слышать.

– Повтори громко, что сказала!

– Разлив рек, – не повышая голоса, продолжила Мира, – столь же верная примета весны, как и цветение полей.

Кажется, правый спутник вождя изо всей ее реплики разобрал одно лишь слово «цветение».

– В яму Червя твои цветы!

Он снова взмахнул кнутом, но щелчок почему-то не раздался. Вместо ландыша в пыль упал фут черного шнура. Кайр Джемис подцепил его концом клинка и швырнул в лицо шавану.

– Ты что-то обронил.

Тот зло оскалился и вновь замахнулся кнутом. Капитан Шаттэрхенд выпростал руку из-под плаща и метнул искровый нож. Лошадь рухнула под шаваном, тот еле успел убрать ноги из стремян, неуклюже шлепнулся на четвереньки в шаге от Миры.

– И конь твой упал, – покачал головой капитан. – Какая жалость! Загнал ты скотинку…

– Зато теперь, сударь, вы хорошо меня слышите, – тихо сказала Минерва. – Будьте добры, повторяйте мои слова для тех, кто слаб на ухо.

Вождь издал не то фырканье, не то смешок, и полез из седла. Оперся на древко, крепко сжал вожжи, тяжко ухнул на землю. Теперь стало заметно, как сильно повреждены его ноги. Правая, изрубленная мечом, заставляла Морана морщиться от боли. Левая, взятая в деревянные колодки, вовсе не гнулась. Опираясь на копье, Моран встал перед императрицей, двое шаванов спешились – поддержать вождя в случае нужды.

– Ладно, теперь я тебя слышу. Говори, что хотела сказать.

Минерва продолжила:

– Дымная Даль – величайшее озеро мира, пресное море – набирается сил по весне. Двенадцать рек Севера и Востока вливают в него свежие воды. А одна река берет начало из Дымной Дали и уносит воды на юг, в океан. Это – отец всех рек, священный Холливел. Я так сожалею, что не видела Холливела весною! Наверное, редко встретишь столь величавое зрелище. Река вздувается от свежей воды, покидает берега, разливается на целую милю, несется опрометью, бурля и пенясь… Все острова и пороги тонут без следа. Весною Холливел правит бал, и никто не в силах ему перечить.

– Блеянье овцы, – сплюнул левый шаван, но Моран одернул его. На лицо вождя легла тень тревоги.

– Впрочем, я не вполне права. Две переправы через Холливел сохраняются даже весной. Одна из них – Крутой Порог в Литленде, у пограничной крепости, которую сейчас держат ваши люди. Вторая – Юлианин Мост, чудо янмэйской архитектуры, арочный гигант длиною в милю, связавший Западную Альмеру и графство Холливел. Другое чудо инженерии – рельсовая дорога – ведет из Фаунтерры через Алеридан к Юлианину Мосту. Всего за трое суток можно попасть из столицы на западный берег Холливела. Искровый двигатель – великое и светлое изобретение. Не удивлюсь, если оно было сделано весною.

– Куда ты клонишь?.. – хмуро спросил вождь. Его тревога передалась спутникам. Никто уже не думал перебивать.

– Очень жаль, сударь, что вы не играете в стратемы. Партия доставила бы нам обоим много удовольствия… К тому же, вы знали бы одну особенность: большой отряд из многих фишек медленно идет по полю, но малая группа под командованьем искры может двигаться с удивительной скоростью – особенно если на поле есть рельсовая дорога. Трое суток поездами из Фаунтерры до Юлианина Моста; четверо суток ускоренного марша вдоль берегов Холливела – и вот через какую-то неделю полк искровой кавалерии уже занимает Крутой Порог. Единственную доступную вам переправу…

– Ты этого не сделала!.. – процедил синеглазый вождь, но по улыбке Миры прочел ответ. – А если и сделала, мы все равно возьмем Мелоранж! Выпоторошим и сожжем гнездо ползунов. Ты нам не помешаешь.

– Положим, возьмете. Но что станете делать дальше? Ваши семьи, дети, стада, табуны – в западных степях. Вы не сможете вернуться туда еще месяц, пока не спадет вода. Зато я с помощью рельсов и Юлианина Моста брошу на Запад столько батальонов, сколько захочу. Как полагаете, кайр Джемис, что может сделать полноценное войско Ориджинов на беззащитной земле за один месяц?

Кайр Джемис ухмыльнулся – именно так, как следовало. Слова не требовались к этому оскалу. Без слов вышло даже выразительней.

– Ты не посмеешь! – прошипел один из шаванов.

– Убьем тебя на месте! – рыкнул второй.

Мира обернулась к капитану, и он показал шаванам голубиную клетку.

– Здесь две птицы. Они умеют носить писульки. Вы правы, мы в столице любим писать… Одна писулька – генералу Серебряному Лису, чтобы он НЕ занимал Крутой Порог. Вторая – герцогу Ориджину, чтобы он НЕ отправлял войска на Запад. Если кто-нибудь из послов Короны сегодня умрет, голуби не улетят по назначению. Через месяц, судари, у вас не будет семей, домов, табунов. Будет только голодная орда на чужой земле, ненавидящей вас.

Мира добавила полушепотом, подмигнув синеглазому:

– А лично вы, вождь, не проживете и месяца. Шаваны не славятся покорностью. Вас зарежут свои же, едва узнают, что вы потеряли Великую Степь.

Она протянула ему цветы.

– Итак, я вернусь к исходному предложению: возьмите в дар этот букет – и станьте моим вассалом. Снимите осаду с Мелоранжа. Отпустите всех пленных литлендцев, отведите орду за Холливел. Тогда я прощу вам мятеж против Адриана и оставлю Степь в ваших руках.

Моран Степной Огонь прикусил губу до крови, сплюнул красную слюну.

– Мелоранж мой!..

– Не ваш. Чем бы ни обидели вас Литленды, вы уже вернули сполна. Удовольствуйтесь этим и отступите.

– Орда хочет трофеев!

– Орда сохранит Степь. Лучшего трофея нельзя и вообразить.

Правый спутник Морана взялся за меч.

– Давай убьем ее, вождь!

– А попробуйте! – с нежданным для самой себя гневом рявкнула Минерва.

Зашелестели клинки гвардейцев, покидая ножны. Пальцы Миры сами собою потянули из ножен Вечный Эфес.

– Убьете меня, янмэйскую императрицу? Начинайте! Сперва умрете вы, глупец. Потом – ваш вождь. Потом – все, кто приблизился к нам. А потом войска Ориджина придут в Степь, возьмут ваших жен и детишек и сложат такой вот вал поперек Крутого Брода.