– Мы задолжали тебе, Корт. Только поэтому ты еще дышишь. Мы дадим тебе одну минуту и возможность сказать слово. Так вернем долг.

– Вы… свихнулись?.. – просипел ганта. – Какого хвоста?

– Это все, что хочешь сказать? – уточнила Чара. – Задумался бы над словами. Они ведь последние.

Глаза Корта сделались огромными и круглыми. От страха, но не только. Еще и от удивления.

– Что за чушь происходит? Я же вас простил! Неужто не поняли? Вы ослушались меня, я сначала позлился, хотел отомстить… Но когда мы побили южан, смекнул: и Моран прав, и вы правы, а я – осел. Я простил вас, от меня вам нет опасности. Успокойтесь!

– Может, ты нас и простил. Но не мы тебя. Мы знаем, ганта. Потому не виляй: мы все знаем.

– Но что?!

Чара сплюнула:

– Ненавижу лгунов!

– Лгуны – щенки шакалов, – сказал Ней. – Не унижал бы себя ложью, ганта. Ты ведь заметил, что мы задержались. А почему? Да потому, что нас взяли в плен. А почему взяли? Ты думал, мы не узнаем, но принц оказался болтлив и все рассказал: один ганта из орды нас выдал. Послал принцу письмо: Ней и Чара Спутники в Мелоранже с разведкой. Очень этот ганта был зол и на нас, и на Морана. Так хотел нас троих положить в пыль, что даже врагу выдал. Пускай враг запытает нас до смерти, а Морана поймает в капкан. Не знаешь ли ты, Корт, этого ганту?

Он хлопал веками и метался взглядом от Чары к Нею.

– Вы о чем?.. Ни хвоста не понимаю!..

– Проклятый лжец, – Чара выругалась. – Убей его, Неймир.

И вдруг ганта Корт оскалил зубы от злости:

– Да, гаденыш, убей! Хочешь – так убей, чего тянешь?! Я вас из пыли вытащил, как родных при себе держал. Вы меня обманули, плюнули на мой приказ – я простил. Даже трофеев вам припас, раз уж вы битву пропустили! Но хочешь зарезать – начинай! Думаешь, умолять стану? Да пошел ты ослу под хвост! В самую дыру!

– Убей уже!.. – рыкнула Чара

Но голос непривычно вздрогнул. Ней помедлил, послушал сердце…

Отнял кинжал от шеи ганты.

– Ты правда не знаешь, кто нас выдал?

– Откуда мне знать, ишаки безголовые?! Да, я злился, когда увидел Морана живым. Хотел вам двоим носы и уши отрезать, а Чаре – еще и сиськи. Но думаете, я бы это удовольствие уступил какому-то южанину?! А если б я выдал врагу, куда идет орда, то пошел бы вместе с нею в капкан?! И если бы после всего встретил вас – пару оживших мертвецов – то остался бы с вами наедине?!

Ней сел на пол, отвесив челюсть. Ганта Корт печально покачал головой:

– О, древние духи, какие же вы двое кретины! Вроде, и храбрость есть, и руки быстрые, и глаза меткие… Но никогда вам не стать гантами – больно твердолобы, хуже баранов.

Он глянул на свою руку, пробитую клинком, тяжело вздохнул.

– Помоги мне, что ли… Сука злобная…

Чара опустила глаза. Ухватила рукоять кинжала, потянула. Ганта заскрипел зубами, когда сталь вышла из плоти, сжал кулак. Чара нашла тряпку, перевязала рану.

– Прости нас, ганта… – выдавил Ней.

– Иди под хвост.

– Ты можешь понять: нас предали, и мы подумали…

– И вы сразу подумали на меня! Вот это и обидно. Убирайтесь с глаз моих, пока не успокоюсь.

– Ганта… помоги нам, подскажи: как думаешь, кто нас предал?

– Да почем мне знать?! Коли не половина, так треть шаванов желала Морану смерти! Сотни человек могли вас выдать, лишь бы его погубить. Не найдете вы, кому мстить. Тем более, его уже и след простыл. Зная, что орда идет в ловушку, этот парень давным-давно сбежал. Сами бы поняли, если б мозги имели.

* * *

Ней и Чара были известны в орде, и слухи об их возвращении разлетелись быстро. Когда вышли от ганты Корта, их уже встретил всадник из числа доверенных вождя:

– Моран Степной Огонь зовет вас к себе.

Им пришлось сесть на лошадей, поскольку Моран сейчас был вне лагеря. С дюжиной своих приближенных он выдвинулся ближе к Мелоранжу, чтобы рассмотреть укрепления города и посовещаться. Легко было понять, что всадники Морана настроены очень решительно: они размахивали руками, указывали остриями мечей то на одну часть стены, то на другую. Казалось, штурм – дело решенное, вопрос лишь, в каком месте его начать.

Но, подъехав поближе, Спутники услышали голос Морана:

– Крыса, загнанная в угол, больно кусается. Стены в городе низкие, воинов мало. Но начнем штурмовать – простые ползуны озвереют и пойдут против нас. А ползунов там – тьма тьмущая! Потому сделаем так. Заготовим огненные стрелы и бочки со смолой. Луками и камнеметами будем каждую ночь поджигать что-нибудь. Пускай ползуны ни одной ночи не спят спокойно, пускай измучаются от страха. Возьмем наших пленников… Сколько их, Гроза?

– Больше трех сотен, вождь.

– Убьем их на глазах у горожан? – предложил кто-то.

– Отпустим живыми, – отрезал Моран. – Пускай идут в город и скажут ползунам вот что: кто хочет поздорову сбежать из Мелоранжа, тот должен нам заплатить. За двадцать фунтов харчей всякий может покинуть город и идти на все четыре. Мы пропустим. Так мы разживемся провиантом, а Литленды потеряют не одну тысячу парней. Когда обессилеют – вот тогда поведем с ними разговор.

– Но выпустят ли стражники на воротах горожан с едой?

– За монету выпустят, или за харчи. А глядишь, сами стражники первыми и сбегут.

Тут Моран увидел Спутников, и огоньки сверкнули в его синих глазах.

– Ага, живы. Езжайте ко мне, поговорим.

– Приветствуем тебя, вождь.

Он сухо кивнул.

– Где так долго пропадали?

– Мы… попали в плен, вождь.

– Как же так?

Ней кратко рассказал. При известии о предательском письме Моран изрыгнул проклятие.

– И как же вы сумели выбраться?

– Нам помог один человек – колдун.

– Колдун? – Моран поднял бровь.

– Да, вождь.

– Болотник, что ли?

– По говору похож.

– А как выглядел?

Ней описал. Моран сплюнул:

– Мерзкая рожа. И что он наколдовал?

– Воина коснулся пальцем – свалил с ног, будто искрой ударил. А тюремщика… высушил до костей.

– Как – высушил?

– Будто огнем. Остался только пепел на костях. Фу-фу-фу…

Ней трижды подул в стороны, отгоняя злых духов. То же самое сделал и вождь, и Чара.

– Болотники теперь такое могут… Скверное дело!

Ней согласился с вождем. Всякий на Западе знает: болотники Дарквотера промышляют колдовством. Могут наслать порчу, приворожить, заморочить голову, затуманить глаз. Могут, по слухам, даже коню подкосить ноги… Но чтобы вот так, одним пальцем испепелить человека!

– Ладно, – буркнул Моран. – И зачем же он вам помог?

– Он хочет, вождь, свести с тобою дружбу. Сказал: я вас спасу, а вы за меня замолвите слово перед Степным Огнем.

– Храни меня степь от таких друзей!

– Как знать, вождь. У тирана-то есть колдуны – те, с Предметами. Глядишь, и нам пригодится.

– Тиран помер… – Моран задумался. – Но осталась пигалица с Севера и ориджинские волки. Может, ты и прав, Неймир.

– Когда придет колдун, вести его к тебе?

– Подумаю еще. Позже скажу… Сейчас ступайте.

Неймир придержал коня, начал отставать. Едва потеряв Спутников из виду, Моран тут же забыл о них. Уже повернулся к ганте Грозе:

– Завтра начнешь строить камнеметы. Пошли людей в джунгли за деревом. И разыщи мне этого… мастера по машинам. Авось, среди пленников есть.

– Да, вождь…

Ней смотрел им в спины, и какое-то странное чувство росло в груди. Ядовитое, лихое – будто кровь в жилах прокисла. Обернулся на Чару – увидел: с нею то же самое. Отчего бы?..

От того ли, что вспомнили Колдуна? Всю дорогу вдвоем Чара и Ней старательно о нем не говорили, даже думать не хотели – до того был мерзок этот зверь. А теперь и вспомнить пришлось, и даже сделать то, чего Колдун хотел. Гадко… Но не в этом дело.

Может, в том, что Моран так быстро их отослал? Спутники для него рисковали жизнью, чуть не сгинули в темнице, а он даже на доброе слово не расщедрился… Ну, а должен ли? Ведь Моран – верховный вождь, а они – простые всадники, пускай очень умелые. Да и сплоховали они: пошли в разведку, а вернулись тогда, когда уж и битва кончилась. Нет, Моран им ничего не должен, даже доброго слова.