Он потрепал пленника по щеке и сказал:

– Но теперь главный вопрос. Мои корабли – как ты, конечно, узнал – придут в Ливневый Лес двадцатого января. А вот знает ли об этом Моран?

– Мы не могли подать ему весть…

– Конечно, не могли. Не пошлешь же голубя в чистое поле! Но были ли другие разведчики, кроме вас?

Ней отрицательно качнул головой – и тут же получил удар по лицу.

– Эй! Ты думаешь, я – дурак? Или я должен поверить, что Моран – дурак?.. Сколько было разведчиков?

– Только мы…

Новый удар. Перстень на принцевом пальце распорол ему щеку.

– Ты портишь мне настроение. Я этого не люблю. Еще одна твоя ложь будет стоить Чаре ступней. Итак, сколько было разведчиков?

– Семеро.

– Кроме вас?

– Нет, с нами.

– Мы поймали пятерых. Троих убили, вы достались живыми. Значит, еще двое остались на свободе. Если скажу, что кто-то из них сейчас скачет к Морану, сильно ошибусь?

– Нет.

– Стало быть, Моран уже знает о кораблях. А я знаю, где встречать Морана: на подступах к Ливневому Лесу. В самой глубине джунглей, где шаваны беспомощны, как детишки. Прелестно, прелестно!

Южанин притянул к себе девчонку и громко поцеловал.

– Я, Гектор Шиммерийский, покончу с ордой. Сделаю то, чего не смог великий Адриан! Каково?!

– Любимый…

Потом он обернулся к Неймиру, и тень скользнула по лицу полуврага.

– Вот только одна печаль… Моран не знает, что я знаю его планы. Отпущу вас – поскачете к нему, предупредите. Боюсь, Ней… Как бы ни был ты мне симпатичен…

– Нет, нет! Я же все сказал, что вы хотели!

– И потому умрешь всадником, а не безногим калекой. Но оставить вас в живых будет… ммм…

– Неблагоразумно, – подсказала девица.

– Глупо, – кивнул принц.

– Ваше высочество, – произнесла Чара. Голос был неожиданно спокоен. – Ты ведь не был нашим врагом. Мы били тирана и шакалов-Литлендов, а ты всунулся. Теперь ставишь капкан, хочешь всю орду положить в пыль. Ты совсем не боишься? А зря. Ох, зря. У Запада долгая память.

Гектор поморщился и приказал:

– Заткните ей рот. Она слишком мрачная, не люблю таких. А ты, Ней… Не держи зла. Как вы, западники, говорите: тирья-тирья.

Полувраг не остался смотреть казнь – зрелище могло испортить аппетит. Он ушел, забрав девицу и одного мечника. С пленниками остался второй воин и слизень. Воин сказал:

– Делай, не мешкай.

Тюремщик потер ладони о фартук и спросил:

– Как?

– Нет разницы. Сделай, как можешь.

Слизень поднял топор. Глянул на пол, замешкался. Видать, именно ему придется потом отмывать кровь. А крови будет о-ох как много.

Слизень обвел рукой шею и показал, будто затягивает узел.

– А можно я… того…?

– Да плевать. Делай уже.

– Сейчас, я сейчас.

Он подтащил табуретку. Пыхтя, взгромоздился на нее, ухватил веревку за ухом Чары. А Неймир, все это время отчаянно думавший над спасением, увидел, кажется, луч надежды.

– Стой, стой!

– Чего это?.. – удивился слизень.

– Принц обещал, что мы умрем, как всадники. Нарушишь клятву принца?

– У?.. – слизень зыркнул на мечника. Тот спросил Нея:

– Как всадник – это как?

– В седле.

– Размечтался. Отсюда ты не выйдешь. Коня, что ли, тащить в погреб?

– Тогда – хотя бы на ногах.

– Никаких боев. Принц велел убить, а не устраивать пляски.

– Я не сказал – в бою. Просто на ногах. Развяжи мне ноги и позволь встать на них. Руки держи связанными.

– Чушь какая-то.

– Прошу. Как воин воина. Умрем со связанными ногами – не попадем в Орду Странников. Наши духи навсегда останутся в темнице! Пожалей! Как солдат солдата прошу!

Южане – не северяне: у них имеется душа. Мелкая, себялюбивая, жадная, – но все же. Со всем жаром Неймир взывал к душонке шиммерийца:

– Мы тебе ничем не навредили. Все сказали, как хотел его высочество. Он бы вовсе нас отпустил, если б мог! Сжалься, воин, не обрекай на участь, что хуже гибели. Позволь умереть правильно!

Южный мечник поддался:

– Ладно, помни доброту… Ты, фартук, развяжи им ноги. По очереди: отвяжи бабу и прикончи, потом то же самое с парнем.

– Сперва меня, – попросил Ней. – Не хочу видеть ее смерть.

– Почему?

– Ты никогда не любил женщину?

– Она – не женщина, а свирепая сука.

– Сердцу не прикажешь.

– Хм…

Воин задумался: есть ли подвох в просьбе пленника? По правде, Неймир сам не знал, в чем его план. Ноги – не руки. Свободной ногой можно раз хорошо ударить. Можно вырубить слизня или даже убить – вогнать кадык в глотку. Но это не спасет ни Нея, ни Чару: воин, что держится в стороне, обнажит меч и зарубит обоих. Одна только малая надежда…

– Ладно, – кивнул мечник, – начни с парня.

Слизень шумно наклонился к ногам Неймира, стал расстегивать ремни. Кажется, он ничего не мог делать без пыхтения. Ремни упали. Ней распрямил ноги, повис на руках, но не достал до пола ступнями. Жалобно глянул на мечника:

– Брат, я вишу, а не стою… Мне бы стоять…

– Надоел, – буркнул воин. – Сколько ни сделай, все ему мало. Кончай его!

Слизень полез на табуретку. Прежде, чем петля затянулась на шее, Ней подогнул ноги, уперся ступнями в балки креста, подтянулся на руках как можно выше…

– Эй, ты что это?!

…и бросил всю массу тела вниз. Деревянный крест сорвался с крепления. Ней ударил ступнями в пол, ахнул, еле выстоял под весом скрещенных балок. Ремни на запястьях выдержали. Руки – проклятье! – остались привязаны к дереву, и теперь тяжеленный крест лежал на спине Нея.

– Трюкач, – буркнул воин и обнажил меч. – Думаешь, оно тебе поможет?

– Посмотрим.

Едва услышав шаги за спиной, Ней крутанулся на месте. Балки на спине стали оружием. Тюремщик жалобно хрюкнул, когда его сшибло с ног. Мечник двинулся к Неймиру, тот попятился. Пошевелил плечами, поправив тяжеленный крест. Согнул в коленях ноги, находя прочную опору. Воин с насмешкой глядел на его потуги. Ней смотрелся неповоротливо и глупо: кажется, толкни – упадет. Но концы балок торчали на ярд во все стороны и вполне могли сбить мечника, как только что – тюремщика. Потому воин не спешил – ждал, пока Ней свалится сам.

– И долго ты простоишь с этой штукой?

Вместо ответа пленник рванулся в атаку. Подбежал к воину, целя концом балки ему в грудь. Но тот легко увернулся от удара и обошел сбоку. Ней крутанул крестом, мечник присел. Балка пролетела над его головой, а он сделал выпад. Ней шатнулся от резкой боли в боку. Мечник поймал конец балки и толкнул. Не удержав равновесия, Ней грохнулся на пол. Масса креста приплющила его к камням.

– Попрыгал – и будет.

Воин занес клинок.

Странный звук заставил его обернуться: кто-то негромко кашлянул. Никто не слышал скрипа петель, однако дверь была теперь открыта, и на пороге стоял человек. Широкополая шляпа скрывала лицо густой тенью, серый плащ прятал плечи и локти. Виднелись лишь ладони, лежащие на поясном ремне. Оружия на поясе не было – ни меча, ни кинжала, только ряд разноцветных бляшек.

– Кхм-кхм, – прокашлялся человек в плаще. – Я возьму этих двоих. Они мне нужны.

– Ты еще кто? – мечник поднял оружие.

– Тот, кому плевать на твою железку.

Человек выбросил руку вперед. Стая красных искр слетела с пальцев и ударила воину в лицо.

– Ааааа!..

Воин выронил меч и вцепился ладонями в лицо, будто хотел содрать кожу с головы. Человек в плаще подошел к нему, легонько шлепнул по плечу. Мечник повалился на пол и замер. Человек ткнул пальцем в лоб тюремщику, который только что сумел подняться.

– Развяжи обоих.

Приказ был выполнен почти мгновенно. Обретя свободу, всадники тут же схватили оружие: Ней взял меч воина, Чара – топорик тюремщика. Человек в плаще сказал:

– Вы спросите, кто я. Отвечу.

Он положил ладонь на лысую макушку слизня. От пальцев протянулись синие нити, опутали сетью голову – и она вспыхнула невидимым пламенем. Не было ни огня, ни жара, ни дыма. Кожа просто обуглилась и рассыпалась пеплом. На плечах трупа остался голый череп.