– Я хотела бы сама принимать участие в подборе слуг… Как можно это устроить?

Камер-леди была весьма удивлена. Зачем подбирать слуг, если полный штат уже подобран? Все люди проверены многолетней службой и прекрасно вышколены. Их предки служили Династии не одно поколение. Какой смысл менять столь прекрасных слуг? И если даже вашему величеству угодно их заменить, то зачем делать это самой? Владычица Ингрид никогда не занималась таким, всегда поручала это заботам камер-леди!

Мира пояснила, виновато краснея, что ее тонкая душа страдает от вида немиловидных слуг. Все работают прекрасно, спору нет, но внешность некоторых ранит эстетизм императрицы… Нельзя ли назначить им достойную пенсию и подобрать несколько новых? Причем так, чтобы сама Мира предварительно их осмотрела?

Лицо бородавчатой дамы прояснилось:

– О, конечно, мне так понятны чувства вашего величества! Императрица Ингрид, бывало, тоже злилась на лакея за то, что он некрасив. Завтра же похлопочу о замене. Позвольте узнать, какие слуги вам немилы?

Так Мира избавилась от самых твердолобых шестеренок машины и набрала полдюжины юношей и девушек, в чьих глазах увидела проблески ума. Как бы между прочим она велела каждому прочесть отрывок из дневников Янмэй и пересказать своими словами. «Достаточно миловидными» для глаз ее величества оказались те слуги, кто уловил смысл текста хотя бы наполовину. Теперь во время переодеваний Мира слушала не любовные романы, а труды об управлении государством.

«Разнородные стремления множества людей порождают хаос. Праздная суета, свойственная высшему дворянству, усугубляет его. Первейшая задача правителя – своею волей противостоять хаосу, заменить беспорядочное движение поступательным. Для этого он должен ясно, будто красную ленту, видеть путь к своей цели».

Иногда Мира теряла цель из виду. Но, сфокусировав мысли чашкой крепкого кофе, она ловила кончик ленты.

Большинство министров Адриана бежали из столицы, бросив все дела. Один был убит кайрами – якобы, случайно. Свои должности сохранили трое: министры науки, путей и двора.

Министр науки почти безвыездно обитал в Университете Фаунтерры – министерство занимало один из корпусов. Чтобы повидаться с ним, Мира использовала течение водоворота. Университет торжественно открывал новый учебный год, высшая знать собралась на традиционное празднество. Министр науки – магистр Айзек Флевин – конечно, участвовал в событии. Это был высокий очень тощий мужчина – жердь. Возрастом едва старше Адриана, но прежде времени седой. Мира испытала к нему симпатию, как только заметила: министр тяготится церемонией. Он произнес короткую сдержанную речь для студентов нового набора и был откровенно рад сойти с трибуны. Пока дворяне соревновались в красноречии, выдумывая заковыристые поздравления, Айзек Флевин переминался на месте и нервно потирал ладони. Мира поздравила студентов буквально тремя фразами. Когда начался банкет, она улучила возможность перемолвиться с министром.

В ответ на вопрос о жизни Айзек Флевин нашел только два слова:

– Ваше величество…

Она попыталась разговорить его. Успешно ли ведутся исследования? Каковы успехи студентов? Достаточно ли финансирования? Много ли потеряла наука в результате войны?

Магистр Флевин отвечал вежливо, но очень кратко и поверхностно. Успешно, ваше величество. Нет поводов для жалоб. Скорбим о владыке Адриане. Наука неустанно развивается, ваше величество.

Мира сменила тактику:

– Магистр, летом я была на демонстрации первой действующей «волны» между Фаунтеррой и Алериданом. С тех пор не дает покоя вопрос: возможно ли протянуть «волны» между всеми большими городами Империи? Наверное, это потребует многих лет и сотен тысяч эфесов, но результат того стоит, вы согласны? Все земли и народы сплотятся, станут ближе, получив такой быстрый способ связи.

Магистр пожал плечами:

– Ваше величество, постройка рельсовых дорог, искровых цехов и «волн» – забота министра путей. Я не ориентируюсь в стоимости работ. Но могу сказать, что «волны» обойдутся значительно дешевле между городами, которые уже связаны рельсами.

– Почему так, магистр?

– «Волна» может использовать для передачи информации тот же провод, который питает движение поезда. Где проложены рельсы – там, считайте, уже проложена и «волна». Нужно лишь установить аппаратуру на ее концах.

– Как может и искра, и «волна» идти по одному проводу?

Флевин поморщился:

– Стоит ли вашему величеству забивать голову научными тонкостями?..

В его гримасе читался истинный вопрос: поймете ли вы хоть слово из моего объяснения? Мире захотелось обидеться. Но вместо этого она выложила министру науки все, что успела понять летом об устройстве «волны». Отрывистые сигналы передатчика, кодирующие буквы; приемник, что по силе и количеству сигналов определяет, какая буква закодирована. Питая слабость к красивым словам, Мира даже помнила термин «амплитуда».

– Но вот чего я не понимаю. Силовая искра, питающая поезд, и сигнальная искра «волны» смешаются, если окажутся в одном проводе. Как же разделить их в приемнике?

– Вашему величеству действительно интересно?..

Выражение лица Миры не оставляло ни малейших сомнений.

– Ваше величество, я зайду издалека. Позвольте сначала объяснить, что такое частота…

За следующие полчаса Мира узнала все о частоте сигнала, способах ее задания, измерения и фильтрации от других частот. У магистра Флевина горели глаза, он не замечал никого вокруг, за исключением слушательницы. Мира же, при всем своем уме, чувствовала, что голова вот-вот лопнет, как каштан на огне. Магистр Флевин окончил монолог, перевел дух, похлопал веками, удивленно огляделся – будто вернулся с небес в подлунный мир.

– Простите, ваше величество, что мой ответ бесполезен для вас. Конечно, вас больше волнует практическая сторона дела: стоимость машин и сроки работ, а в этом я – профан. Запросите министерство путей, они владеют всеми нужными данными…

Министр ошибался. Минерва мало что поняла из объяснений, но разговор был очень полезен. Она уловила главное: Айзек Флевин – идеальный человек на свою должность. Чрезвычайно умный фанатик науки, равнодушный к практическому миру. Ум и одержимость были залогом его успеха. А безразличие ко всему, кроме чистого знания, давало защиту: лорд-канцлер никогда не заподозрит Флевина в интригах и не снимет с должности. Прекрасно! Осталось проследить, чтобы министерство науки получало достаточно финансирования – и за эту сферу можно быть спокойной.

Министра путей Мире повидать не удалось: он ездил по стране со срочной инспекцией разрушенных рельс и мостов. Что косвенно было хорошим признаком: он предпочел нелегкую зимнюю поездку дворцовым праздникам – значит, ответственно подходил к делу. Мира запланировала встречу, едва он вернется, и перешла к министру двора.

С ним увиделась среди цветов. Дамская зала для танцев была повреждена попаданием из требушета. «Дамский праздник» – чудесная потолочная фреска со змеями – к счастью, не пострадала. Но в стене возникла немалая дыра, которую сейчас, наконец, заложили камнем. Сырая штукатурка зияла темным пятном и требовала маскировки. Решено было закрыть пятно цветами. Но цветы лишь на одной стене смотрелись бы нелепо, потому стали украшать всю залу. Управлял работами главный декоратор, министр двора приглядывал за ним, а ее величество проявила естественный для девушки интерес к цветам – и тоже оказалась рядом.

Десятеро слуг были наряжены в ливреи под цвет стен – чтобы стать незаметными и своим видом не мешать восприятию композиции. Они таскали с места на место цветочные горшки и вазы, расставляли по полу, поднимали на разную высоту. Главный декоратор гонял их взмахами указки и нервными покриками:

– Азалии – туда! На фут выше, на ярд правее. Белые хризантемы – справа у портьеры. Желтые хризантемы – слева от окна… Нет, левее, точно под песчаной змейкой! Вот, верно… Нет, не то, гармония отсутствует… Замените азалии на… ммм… попробуем пионы в лазурной вазе.