— Праматери с гор сошли, — сказала Минерва.

Парочка с капитаном откликнулись:

— И счастье в мир принесли!

А Нави сказал только:

— М-да…

Инжи подал руку Мире:

— Теперь мы, вроде как, разделимся. Ты в церковь праздновать, а мы того… Только закончим, придем к тебе.

— Буду молиться, чтобы пришли.

Нави сказал:

— Пауль войдет в пещеру через девятнадцать минут. Прикажите, чтоб оттуда вывели всех паломников.

— Вчера приказала, чтобы не пускали.

— Закладки сделаны?

— Вы спрашивали шесть раз. Ответ остался прежним.

— В тех местах, что я указал?

— Нет, конечно. У меня под подушкой.

— Шутите…

Мира притянула его к себе и обняла.

— Спасибо вам за все. Уверены, что помощь не нужна?

— Только усложнит расчет. Просто следуйте плану.

— Что ж…

Она сняла с пояса Вечный Эфес и вложила ему в руку.

— Теперь ступайте. Я молюсь за вас.

Однако Нави задержался. Он смотрел и смотрел ей в глаза, будто собирался сказать нечто крайне важное. Вспомнился Итан и столичная арена… Мира произнесла как можно мягче:

— У вас все получится. Вечером отпразднуем победу. Хотите — сыграем в стратемы, хотите — напьемся вместе. Все будет хорошо!

— Я хочу сказать… Вы и я… Вы для меня…

У Миры замерло сердце.

— Пожалуйста, не надо! Этот миг — не последний! Мы точно увидимся еще!

Нави шмыгнул носом.

— Скальпель и конспект — в вашей комнате. Мой дар ко дню Сошествия. После боя неопределенность снизится, от лишнего Предмета уже не будет проблем.

Он быстро поцеловал ее в щеку, отвернулся и зашагал к гроту Косули. Парочка сказал:

— Детка, не бойся, я не дам его в обиду.

Императрица и капитан гвардии долго смотрели им вслед, а затем обратили взгляды к долине. Одновременно в трех местах из лабиринта показались вражеские роты.

Джоакина нашли солдаты генерала Хориса. Когда закатный полк достиг тыльного витка лабиринта, шеренги сбились с шага.

— Славься Павшая! — зашептали солдаты.

На сто ярдов вокруг лежали только трупы, и ничего кроме трупов. Человеческие и конские, сожженные и изломанные. Приглядевшись, можно было заметить порядок: трупы сходились к некой точке, словно спицы в колесе. В том месте лежала дохлая кобыла, а на ней сидел носитель Перста.

— Это наш! Глядите: наш живой!

Офицер послал четверку солдат на помощь герою.

— Вот, выпей ханти. Ты как, сильно ранен? Лекаря позвать?

Герой вовсе не был ранен. Вражеская конница атаковала его с разных сторон — но ни один не смог доскакать, все легли, стали спицами мертвого колеса. Герою требовался не лекарь, а хлебнуть крепкой, выдохнуть и поверить, что он таки остался в живых.

— Пей, браток, пей. Ты большой молодец. Вы вчетвером прямо подвиг совершили!

Он пил и понемногу оттаивал. Рука с Перстом наконец-то расслабилась, безвольно упала на колено. Герой попросил воды, умылся, стянул с головы шлем. Спросил:

— Как наступление?

— Как по маслу! Лабиринт пробили, кайры отбежали к замку, чертов шар улетел за город. Один бросок — и мы у ворот.

Колонна двигалась дальше, ряд за рядом проходила мимо. Свежие солдаты, не измотанные битвой. Герой находил отраду в стройности их шагов.

— Сбили! — пронеслось по рядам. — Сбили гада летучего! Ур-рраа!

Джоакин посмотрел в сторону Первой Зимы — и увидел, как пылает небесный шар и падает куда-то за город. Туда ему и дорога!

Показался генерал Хорис, окруженный адъютантами и штабными. Ему доложили:

— Джоакин Ив Ханна совершил подвиг и остался жив!

— Подать коня герою, — приказал генерал.

Джоакину подвели коня. Сам Хорис лично покинул колонну и приблизился, чтобы пожать руку.

— Сир Джоакин, вы истинный любимец Павшей!

Он геройски пошутил:

— Надеюсь, еще не скоро попаду к ней на прием.

— Х-ха! Одобряю ваш юмор. Не желаете ли перекусить? В тылу готовят обед для раненых и резервов.

— Я не ранен, — ответил Джоакин.

— Но вы дико устали. После такого подвига солдату положен месяц на отдых. Да и Эйлиш будет рада вам — она в тылу с детьми.

— Я не устал, — сказал герой.

По правде-то он ощущал усталость, но другое чувство затмевало ее. Жажда крови — вот что это было. Хмельная власть над жизнью и смертью. Напиток, от которого непросто отказаться, когда вошел во вкус.

— Я хочу принести дары Павшей, — сказал Джоакин. — Завтра жатвы не будет. А сегодня есть.

Генерал вторично пожал ему руку.

— Присоединяйтесь к моему полку!

Колонна закатников двигалась по заснеженному лугу прямо к городским воротам и не встречала сопротивления. Слева поодаль маячил замок, под его стенами собрались отступившие кайры. Им было не до закатников и не до города. Шаваны выезжали из лабиринта и накапливались, готовясь к атаке. Орду отделяло от волчьей стаи лишь замерзшее озеро — вовсе не такое большое, как, наверное, хотелось кайрам. Орда обскачет его за четверть часа и размажет кайров по замковой стене. Ну, а Хорис тем временем преспокойно войдет в город.

— Сир Джоакин, приглашаю вас на ужин в Первой Зиме. Или, скорее, на поздний обед. Полагаю, к четвертому часу пополудни мы окажемся у ратуши.

Генерал не скрывали наслаждения. Позорно битый Ориджином, теперь он возвращал долг.

Рядом с Хорисом ехали четверо ханидов, приданных ему для гарантии успешного штурма. А вот сам генерал почему-то отказался от Перста.

— Хочу служить Павшей умом и сердцем, а не рукой. Что не умаляет ваших заслуг, сир Джоакин! Каждый служит так, как считает нужным.

Кроме двух закатных полков, на штурм города шел полк медведей, сформированный под Лисьим Долом. Итого шесть тысяч солдат с пятью Перстами — против почти безоружного мещанского ополчения. Битва не только предрешена, а и тосклива, говоря по правде. Мещане чуток покидают камни со стен, немного плеснут смолой. Мы ответим Перстами, пожжем гарнизон, вышибем ворота — и дело решено. Дальше просто идти по улицам и рубить тех немногих, что полезут под ноги. Но большинство затаится в подвалах, будет молить Праматерей, чтобы не вышло, как в Лиде…

— Жалко их, — сказал Джоакин.

— Разве не вы хотели собрать жатву?

— Но не такую. Я волков ненавижу — надменную агатовскую сволочь. А мещане-то ни в чем не провинились.

Хорис подмигнул ему:

— Тогда напомню вам план. Видите каменный мост, соединяющий город с замком? Ворвемся в Первую Зиму, быстро подавим сопротивление и двинемся на тот мост. Мещане уцелеют, если спрячутся, а мы подойдем к замку вместе с альмерцами и шаванами.

— Обложим волков в норе!

— Вот именно. Шаваны и альмерцы ударят по низу, с дороги, а мы сверху, через мост. И хотя у степняков фора по времени, но и кайры-то стоят внизу, а из города не ждут атаки. Мы с шаванами еще поспорим, кто первым войдет в цитадель.

— Славный план! — обрадовался Джо.

Он оглянулся посмотреть на шаванов, что собирались за озером. Их накопилась уже чертова тьма. Степняки горячили коней, орали кличи, потрясали кнутами, палили по замку из Перстов Вильгельма. Однако в отсутствие Пауля дисциплина хромала. Многочисленные ганты не спешили нападать, а затеяли совещание. Орда еще не скоро пойдет в атаку — и это хорошо, закатные полки успеют обойти с тыла!

— Сир Джоакин, я видел ваш подвиг.

Сам граф Виттор возник рядом с генералом.

— Слава Избранному! — крикнули все вокруг.

— Полноте, господа. Это вы куете мою славу! Штурм лабиринта был великолепен, а штурм города затмит его.

Джоакин спросил о Рихарде: где он теперь и как его дела? Получил от графа заверения, что Рихард Ориджин ведет в наступление северный корпус (альмерский и шейландский полки), чтобы пробить оборону замка со стороны Беломорского тракта.

— Всего два полка, — тревожно сказал Джоакин. — У нас тут шесть тысяч воинов, у шаванов столько же, а у Рихарда — только четыре. Причем альмерцы много крови потеряли в лабиринте. Справится ли Лед?