Но — только Иона. Это не окончит войну и не ослабит Кукловода, а только разозлит. Иона обретет свободу… но что ждет весь Север, да и весь мир? Каждую ночь Эрвин молился Светлой Агате. Конечно, не за себя, но за семью и других агатовцев, и рядовых кайров, и всех северян от Первой Зимы до Клыка Медведя. Агата осталась равнодушна. Она ни разу не появилась перед Эрвином.

Герцога всюду сопровождали Фитцджеральд и Обри. Фанатично преданные ему, они свято веровали в грядущую победу над любым войском. Это бесило Эрвина, он предпочел бы разделить с кем-нибудь груз волнений, быть услышанным и понятым. Ужасно не хватало разговоров с Джемисом. Но отчужденность кайра только усилилась после битвы. Орудие было тому виной.

Иксы двояко восприняли стрельбу из Перста. Умом они понимали, что Орудие служит доброму делу, да и герцог лично дал клятву. Но души воинов противились этому мерзкому инструменту. Джемис, взявший его в руки, вызывал у многих неприязнь. Вдобавок среди иксов пошли скверные разговоры. Шрам высказал мысль, и его поддержали: дескать, выиграть битву можно было и без Орудия. Что сделал Перст? Убил вражеских перстоносцев — но меткий выстрел из арбалета тоже решил бы эту задачу! В Альмере Лидские Волки смогли убить генерала Векслера безо всяких Перстов — и потери тогда вышли гораздо меньше. Возможно, и теперь, если б милорд планировал сражение без учета Орудия, он бы нашел способ…

Барон Айсвинд погиб как герой. Все помнили, как он дважды хотел вызвать Джемиса на поединок. Теперь Айсвинд мертв, а соперник жив-здоров, еще и владеет проклятым Орудием. Не то, чтобы Джемиса винили в смерти барона, но многим казалось: оставшись в живых, Лиллидей занял чужое место.

Сам кайр Джемис оставался глух ко всему. Если нуждался в общении, то начинал чесать и нежить Стрельца, либо заговаривал с Орудием. Иксы видели в его поведении дерзкую надменность. Говорили: «Конечно, он любимец герцога! Может на всех наплевать — и все равно останется в фаворе!» Эрвин знал: вассальная ревность — не менее страшна, чем женская. Встревоженный до глубины души, он обратился к отцу Давиду:

— Вы понимаете, что творится с кайром Джемисом? И главное — чем я могу помочь?

Давид был готов к вопросу.

— Мне видятся две причины. Возможно, тут действуют обе сразу. Вот первая: кайр Джемис боится за судьбу отца. Снежному Графу придется столкнуться с ордою — а может, уже пришлось. Джемис допускает худший исход.

— А вторая причина?

— Всю дорогу от Фаунтерры кайра Джемиса сопровождала женщина. Кажется, ее зовут Гвендой, верно?.. Она осталась в Славном Дозоре, и Джемис плохо переносит разлуку.

— Не осталась, а уехала на север, — возразил Эрвин. — Джемис сам ее отпустил. Гвенда влюбилась в него, это обременило кайра.

Давид улыбнулся:

— Обычное дело, милорд: мужчина мало ценит женщину, пока она рядом и влюблена. Но стоит ей исчезнуть, как он обнаружит в себе чувства.

— Граф Лиллидей сватал сыну некую высокородную невесту. Кайр Джемис проявил заинтересованность.

— Невеста — где-то далеко, а Гвенда долго была рядом. Мужчины — слуги своих привычек. Ничего нет хуже — потерять женщину, к которой привык.

Эрвин задумался.

— Допустим, вы правы… Но как мне его поддержать?

— Проще некуда, милорд: побеседуйте с ним.

— Я пытался неоднократно.

— Спросили: «Что с вами, кайр? Какая муха вас укусила?»

— Именно так. И в чем подвох?

— Любой сеньор может задать такой вопрос вассалу. Подчеркните не свой титул, а узы дружбы. Скажите то, что сказал бы товарищ.

— Не унывай, не вешай нос, мы победим… Что-нибудь такое?

— Милорд, это тоже слова полководца. Все иксы слышат подобное. А кайр Джемис хочет видеть в вас друга, не сеньора.

— Предлагаете с ним вместе напиться?

— Пожалуйтесь ему.

— То есть, как?..

— Расскажите, что вас гложет. Поделитесь сомненьями и страхами. Покажите свою слабость.

Именно этого и хотелось Эрвину, потому он заподозрил неладное:

— Если я так поступлю, Джемис высмеет меня.

— Вовсе нет.

— Скажет: «Наделали глупостей потому, что не слушали моих советов».

— Все же попробуйте, милорд. Кайру Джемису одиноко. Войско не любит его, но обожает вас. Он думает, вы зазнались и бросили его в угоду остальным. Покажите, что это не так.

В глубине души Эрвин чувствовал правоту Давида. Но конфликт, тьма его сожри, зашел слишком далеко. Ведь Джемис при всех обвинил Эрвина: «Вы ведете нас на убой». После такого заявления — жаловаться ему, показывать слабость?.. Нет, герцог Ориджин не мог уронить себя. Он избрал иной вариант: поговорить по-дружески, но без жалоб, на нейтральную тему. Велел себе обходиться без сухого слова «кайр». Хорошенько почесал Стрельца и угостил костью. Тогда начал:

— Джемис, вы слыхали рассказы отца Давида? Эту идею: всем раздать по Священному Предмету. Любопытно, что вы о ней думаете?

И в тот же миг беседа приняла скверный оборот.

— Избавьтесь от него, — сказал Джемис.

— Как — избавьтесь?..

Лиллидей весьма выразительно чиркнул себя по горлу.

— Кайр, вы с ума сошли! Убить святого отца?! Лишь потому, что он хочет дать Предметы мужикам? Да, это глупая идея, но и только!

— Не поэтому. Давид послан тайным орденом. Говоря строго, он их шпион.

— Орден — наш союзник.

— Гы, — ухмыльнулся Джемис. — Сколько вам лет, милорд? Неужели, двадцать пять?

Эрвин начал закипать:

— Кайр, извольте говорить вежливо.

— Так точно, герцог Эрвин София, — Джемис держал сарказм наготове, как склад боеприпасов. — Разрешите напомнить, милорд герцог. Леди-во-Тьме тесно дружила с Минервой — пока у них был план засады в гробнице. Едва засада сорвалась, болотница плюнула на Мими и сдружилась с вами. У вас, милорд герцог, тоже имелся план: опередить Пауля и помириться с шаванами. А теперь план вашей светлости накрылся дерьмом. Говорю это с глубоким уважением.

Эрвин подумал: Светлая Агата, дай мне сил вытерпеть дружбу с кайром Лиллидеем!

— Да, тьма сожри, вы правы, Леди-во-Тьме известна вероломством. Но мы говорим не о ней, а об отце Давиде. Он — честный человек. Он всегда…

Джемис рассмеялся, не дав окончить:

— В нем чести столько же, сколько в платке для соплей! Умеет сочувствовать, потому кажется добряком. Но врет всякий раз, как открывает рот! Давид — тот же козленок Луис из эксплорады!

— Ну уж, это чересчур! Подтвердите хоть чем-нибудь ваши обвинения.

— Каждый его поступок — доказательство. Давид лгал о Светлой Сфере, об участии в ордене, о своем прошлом… Это только то вранье, которое уже вскрыто. А сколько еще осталось!

— Боюсь, Джемис, в вас говорит простая ревность.

— Милорд герцог, вы не понимаете без пинка. Потому, со всем почтением, сделаю вам больно. Добренький Давид помог Ионе попасть в лапы Кукловода.

— Что?..

— Она говорила: «Давид советовал мне не читать писем». Иона думала, что дело в яде, но теперь ясно: Давид имел в виду Ульянину Пыль. Стало быть, знал, что Пыль находится у Кукловода, и догадывался, что Кукловод — Виттор Шейланд. А почему не сказал напрямик? Если б этот лживый гад выложил все, леди Иона осталась бы в Фаунтерре, а Кукловод повис в петле!

Эрвин поперхнулся возражением. Промямлил без уверенности:

— Ну, Давид не знал точно… Он не имел улик…

— Да какая разница?! Давид всегда темнит. Говорит ровно столько, чтобы вызвать доверие, но не выдать ни крохи сведений. Вам он льет в уши утопические сказки — а что получает взамен? Например, сведения об Орудии. Шайка Леди-во-Тьме пока не знает этого лишь потому, что мы потеряли всех голубей. Едва доберемся до ближайшей голубятни, Давид пошлет донесение.

— Орудие в любом случае не скрыть. Куча шаванов его видела…

— Ни один из них не бросится писать письмо в Фаунтерру. Они будут только болтать про огнедышащего северного волка. Байка достигнет столицы через год и изменится до неузнаваемости. Давид — другое дело! Он распишет и силу Орудия, и число ваших войск — все точно, как в аптеке. Избавьтесь от него, милорд!