— Ну, знаете ли…

Мира повторяла попытку раз за разом. Задействовала один, два, три луча. Поднимала орудие на разную высоту, отклоняла на разный угол. Била с разгону и с места, с маху и прямо. Топор будто издевался. Выплясывал, как листок на ветру, выделывал кувырки и восьмерки, закручивался волчком — делал что угодно, лишь бы не попасть лезвием в полено. Рукоятью — можно, обухом — пожалуйста, лезвием — спаси Праматерь! Стоило Мире вернуть вес, как топор изворачивался ужом и проскальзывал мимо цели. Зато он соглашался врубаться в дощатый пол и в чурку под поленом. Тогда Мира убеждалась, что могущество Перчатки Могущества явно преувеличено: она может поднять только незакрепленный топор. Если же тот вонзился в чурку, то Минерва Несущая Мир должна взять его и выдернуть собственною августейшей рукой. При этом изловчиться не уронить полено на августейшую ногу и не вогнать занозу в царственные пальцы.

— Довожу до вашего ведома, сударь, что я опасно близка к состоянию ярости, — сообщила Минева, потирая ушибленную лодыжку. — Даю вам последний шанс угодить мне.

Топор охотно взлетел к потолку, выдумывая новый пируэт для уклонения от встречи с поленом. Как тут императрицу отвлек голос:

— Ваше величество, Ворон Короны просит аудиенции.

Она велела впустить и повернулась навстречу визитеру. Топор, привязанный к ее пальцам, описал дугу и на бреющем полете устремился прямо в голову Марку. Тот вскрикнул и присел, закрыв лицо руками.

— Ой, Марк, простите меня! И не бойтесь, он совсем не опасен, пока летает.

— А вот когда попадает в голову… — Ворон Короны осторожно выглянул меж пальцев.

— Нет же, он весит как пух! Попадет — вы даже не почувствуете. Смотрите!..

Для убедительности она хлопнула Марка обухом по темени.

— Ай-ай-ай! — Заорал тот, но спохватился: — Гм, да, действительно, не больно… И все же прошу, ваше величество, верните пташку в гнездо.

Императрица занесла инструмент над поленом и отпустила лучи. Топор вонзился с веселым звоном. Конечно же, в пол, не в полено.

— Итак, сударь Марк, что привело вас сюда? Надеюсь, не желание увидеть мой позор?

— Я пришел по служебному долгу… Но уж теперь не могу не спросить: что делает ваше величество?

— Доказываю теологический постулат, согласно которому Праматерь Янмэй никогда в жизни не рубила дрова. А кроме того, тренируюсь.

— Ваше величество обзавелись таким врагом, кого хотели бы обезглавить лично?

— О, благодарю за совет! Это будет, пожалуй, самый мучительный способ казни в истории. Чтобы полностью отрубить голову, мне понадобится примерно восемьсот тридцать ударов. Жертва умрет либо от голода, либо от скуки… Нет, я готовлюсь к осаде столицы.

— Полагаете, она затянется до зимы?

— Вокруг столицы возводятся валы. Для полноты защиты их нужно оснастить каменными зубцами по верху. Строители тратят час на установку одного зубца. А я справлюсь за полминуты, если научусь владеть Перчаткой как следует.

— Вы собираетесь лично участвовать в стройке укреплений?

— И даже более того. Когда дойдет до битвы, Перчатка Могущества может превратиться в самый мощный камнемет.

— Весьма самоотверженно с вашей стороны…

Мира не поняла интонацию Ворона и предпочла сменить тему:

— Так что у вас за дело, сударь?

Ворон приосанился, заложив одну руку за спину.

— Рад сообщить вам новости раньше иных осведомителей. Хотя и не уверен, что сами новости порадуют вас. Вот первая: орда Гной-ганты подошла к Флиссу и сняла с него осаду. Армия Надежды отступила без боя.

Мира кивнула, поскольку ожидала этого, но удивилась новому слову:

— Гной-ганта?..

— Так величает себя Пауль, бывший командир бригады. Гной-ганта — это существо из степных мифов. Чудовище, состоящее из мух, которое нельзя убить: мухи разлетаются и собираются снова. Еще он управляет гниением и тленом.

— То есть, он — бог смерти?

— Скорее, разложения. Пауль назвал себя так, и степняки поверили.

— Как и предсказывал Натаниэль: он притворился легендарным существом…

— Ваше величество, позвольте окончить доклад. Боя не состоялось, Галлард сразу открыл ворота, тем самым показав, что состоит в союзе с Паулем и Кукловодом. Но одна жертва все-таки была: Пауль убил святую мать Корделию.

— Как?.. Почему она…

Ворон криво усмехнулся:

— Фарвей приказал своему войску избежать сражения. Мать Корделия заявила, что останется у Флисса, даже если уйдут все остальные. Она пыталась воззвать к совести пустынников, но их совесть рассудительно заткнула уши. Войско Фарвеев ушло, Корделия осталась у ворот Флисса. Пауль убил ее.

— Святая Ульяна, прими душу Корделии… — произнесла Минерва.

— Галлард Альмера в этот час стоял на стене. Пауль сказал ему, что не может убить священницу. Альмера тут же отлучил Корделию от церкви, тогда Пауль выстрелил.

— Какой жестокий фарс!.. Он не имеет права отлучать. Он сам отлучен решением собора!

Марк взял полено из поленницы, подбросил на ладони.

— Осторожней, сударь, — одернул его гвардеец.

— Да будет вам, это я так, для выразительности… — Брошенное Вороном полено издало глухой стук. — Старая добрая угроза действует лучше всяких там соборов. Галлард отлучил и умертвил Корделию на глазах у всех. Боюсь, кое-кто примет это за намек.

— Не понимаю…

— Ваше величество, в последнее время между ветвями Церкви идет своего рода соревнование: они пытаются решить, кто более свят. Праматеринская Церковь осудила Галларда и благословила войско Ориджина выпустить ему кишки. Герцог трижды побил приарха и загнал в осаду во Флиссе. Позиции Галларда сильно поколебались: какой он святой, если его рвут, как тряпку? Но затем приарх и Кукловод привели ряд своих теологических доводов. Пауль объявил себя чем-то вроде бога. Четверть Уэймара исчезла прямиком во тьму, герцог Эрвин удалился примерно в том же направлении, герцог Фарвей бежал, а мать Корделия убита. Да и отлучение от церкви у Галларда вышло более забористым: согласитесь, лучше отлучить Перстом Вильгельма, чем просто на словах.

Мира заметила в голосе Ворона нотки страха.

— Вы что, боитесь его?

— Не без этого, ваше величество. Здоровая опаска полезна, когда встречаешь льва… Но я веду речь о другом. Со смертью Корделии капитул матерей провалится в хаос. Ее святейшество Эллина считает жуков в своей голове, а остальные перегрызутся меж собой за место Корделии. Тем временем Церковь Праотцов сплотится под знаменами приарха и будет нести свое учение: пламенный меч, кара за грехи…

— Это чистая ересь, — отметила Мира. — В святом писании нет никаких наказаний! По крайней мере, при жизни. На Звезде души получат по заслугам, но в подлунном мире каждый живет, как хочет.

— Вы читали святое писание! — Усмехнулся Ворон. — Таких людей, как вы, — один на дюжину. Остальные верят проповеднику на слово. Когда он скажет: Пауль — святой карающий меч…

— Не может быть святого меча! Убийство — грех. «Не изменяй срок, отмеренный богами» — даже безграмотные знают эту заповедь!

Марк поднял палец:

— Вот именно — отмеренный богами. Если Пауль назовет себя богом, то сможет каждому отмерить срок. И линейка у него всегда под рукой… линейка Вильгельма, так сказать.

— Стойте, стойте… Вы всерьез верите, что он — бог? Пауль — убийца, насильник, грабитель! Это он-то бог?!

Ворон покачал головой и отвел глаза, избегая острого взгляда Минервы.

— Ваше величество, я бы не хотел давать оценки в таком деле. Даже сильные мира сего затрудняются с ответом, куда уж мне, сапожнику… Но я вот что предлагаю: у вас ведь тоже кое-какой бог имеется. Не ввести ли его в дело?

— Нави?.. — Мира поперхнулась. — Послать Нави воевать с Паулем?!

— Нет, нет, пощадите! Он грохнется с коня и свернет себе шею. Но он называет себя гостем из подземного царства и даже умеет говорить с Предметами. Ваше величество сделали очень умно, когда показали войску Перчатку Янмэй. Это укрепило дух столицы, поток беженцев уменьшился втрое. Но теперь Перчатки недостаточно: на стороне врага есть как бы бог. Так покажите людям, что и у нас один найдется!