Он вспыхнул и раскрыл рот для ответа, Карен жестом велела молчать.

— Ужели вы не видите, насколько это нелепо? Вы наймете воина, который кричит: «Я храбрый герой, великий мастер меча»? Дадите денег парню, который заявляет: «Я честнее всех на свете»?!

Задыхаясь от обиды, Нави процедил:

— Но ты же сама спросила!

— О чем вы?

— Ты меня спросила на корабле. Кто вы, сударь? Я ответил честно. Я не хвалился. Просто решил не лгать. Вы с Дороти — мои друзья, я вам поверил.

Карен подняла бровь:

— Не хвалился? Знаете, сударь, если кто-нибудь заявляет, что он бог, сложно в этом не увидеть похвальбы!

На глазах у Нави выступили слезы.

— Да пойми же ты! Быть богом — паскудство. Ничего в этом хорошего нет! Выбирал бы, кем быть, — стал бы епископом или министром, вот у кого славная жизнь. Но я — бог… тьма сожри, так уж вышло! И я должен победить проклятущего Идо! Потому что…

Он сглотнул и окончил едва слышным шепотом:

— …больше некому.

Эту самую минуту избрала ватага каменщиков, чтобы войти в «Железный рог». Нави уткнулся в стол, пряча мокрые глаза. Карен онемела в растерянности: ее никогда не учили кого-либо утешать. А шестеро мастеров расположились за большим столом, скинули к стене котомки с инструментом, крикнули знакомому трактирщику:

— Вечерочек, дружище. Давай нам как всегда…

Им подали крепкий эль и сало с перцем, потом — бобовую похлебку. Нави не обращал на них внимания. Карен сказала ему:

— Ну же, к чему так волноваться?

Сказала:

— Право, не стоит.

Сказала:

— Полноте!

На этом ее арсенал утешений исчерпался, а Нави так и не вынырнул из пучин. Со вздохом Карен поднялась и сама пошла беседовать с мастерами.

— Доброго здравия вам, господа каменщики.

Словно по команде они подняли к ней глаза и прекратили жевать. Самый младший по инерции хрустнул корочкой сала, сосед строго толкнул его в бок. Воцарилась угрюмая тишина.

Карен понадобилось известное мужество, чтобы продолжить:

— Судари, позвольте присесть. Видите ли, я ищу хорошего каменщика, потому и обратилась…

Старший мастер спросил с непроницаемою миной:

— А откуда вы знаете, что мы каменщики?

— Все знают, что мастера собираются здесь, в «Железном роге».

— Кто это — все?

— Ну, добрые люди, горожане… Разве это секрет, чтобы его не знать?

Старший мастер кивнул бородатому соседу: видал, какая! Тот дернул носом в ответ: мол, да уж, выискалась.

— И чего же вам нужно от каменщиков, барышня? — сухо осведомился третий мастер. Вилка с нанизанным куском сала придавала ему грозный вид.

— Я желаю построить дом. Вот и хочу нанять бригаду.

Каменщики по цепочке переглянулись. Один сказал: «Эк!..», другой: «Мда», третий: «Вот же». Самый младший снизошел до ответа:

— Барышня, это так не делается. Наймите зодчего, он нарисует чертежи и сам же выберет бригаду.

— Зодчий не нужен, — отбрила Карен. — Дом-то стоит, но одна стена обветшала, хочу ее перестроить.

— В Ардене? — спросил старший.

— Где же еще?

— На правом берегу?

— Конечно. Стану я жить на левом!

— В центре?

— Ясное дело, не в пригороде.

— А на какой улице?

Это был тяжкий удар. Карен попыталась отразить его:

— Возле «Мариона», квартал пройти.

Старший насупил брови:

— Не помню я там рухнувших стен.

— Я тоже, — подтвердил бородач.

— Еще за угол свернуть…

— Что, на Семенную?

— Точно!

Мастера вновь переглянулись, и старший покачал головой в том смысле, что теперь-то уж все с этой дамочкой ясно. Младший вновь смилостивился над нею:

— Барышня, нету на Семенной неисправных домов. Чтой-то вы темните.

Дочь герцога, леди Великого Дома провалилась в краску.

— Будет вам, судари!.. Ну, соврала немного. Просто не хотела называть адрес, пока мы обо всем не договоримся. О цене и о качестве…

Старший каменщик изрек приговор:

— Вот что, сударыня, это уж слишком. Так оно не пойдет.

— И нечего! — подтвердил бородач.

Тогда за спиною Карен раздался тихий, грустный голос бога:

— Лжет она, мастера. Не слушайте. Она из Фаунтерры приехала.

В лицах каменщиков наметилась оттепель. Слово «Фаунтерра» многое им объяснило.

— А ты кто таков, парень?

— Натаниэль, студент. Это — моя мачеха. Она все наврала, а на самом деле хочет узнать про еретиков.

— Кто ж не хочет! — крякнул младший.

— Интересно ей, видите ли, — добавил Нави. — Любит всякие зверства да убийства.

Бородач кивнул с тем смыслом, что да, по ней заметно.

— Зато при деньгах. Расскажете — заплатит. А не расскажете — тоже правильно, нечего врать-то.

Впервые среди каменщиков наметился раскол. Бородач и еще один отвернулись от Карен, но трое других, напротив, подались вперед. Старший поколебался — и поддержал троих:

— Авансом платите, барышня.

Карен выложила на стол елену.

— Хорошее дело, — сказал старший не ей, а богу. — Что она знать-то хочет? Ты мне скажи.

— Ей интересно про бой в гробнице. Вы его не видели, но можете судить по состоянию стен. Какое оружие применялось? Какие силы пошли в ход?

За полчаса Нави и Карен узнали все. То бишь, все, что могли поведать каменщики — но это было много. Ведь они своими глазами видели расколотые крышки саркофагов, разбитые в крошку мраморные плиты, обожженные стены, камни, треснувшие от жара. Наметанный глаз мастеров мог оценить силу оружия. Вот плита разбита не долотом — тук-тук-тук — а одним могучим ударом. Хлестнула плеть — и расколола за раз, будто плеть способна колоть мрамор. А вот глазурь на стенах — хрясь, и пошла трещинами, и копоть на ней. Знаешь, при какой температуре она запекается? Уууу! Ей любой пожар нипочем, но тут зашкварило так, что все! А вот ступеньке досталось: вроде, слегка выщербило, но это ж гранит! Топором со всего маху рубани — даже царапины не будет, а тут — щербатая, как зуб! Словом, парень, могучее оружие у этих еретиков. Да и то сказать, сорок кайров положили — тоже ведь признак…

Нави поблагодарил, Карен дала еще елену. Беседа как бы подошла к концу, и бог спросил напоследок:

— Скажите, мастера, если не трудно… А раньше, месяце в ноябре или декабре, не делали вы каких-нибудь работ для Прощания?

Они озадачились. Старший спросил дружелюбно, но с подозрением:

— Так, а зачем оно тебе?

— Я думаю, еретики уже раньше к вам захаживали. Вряд ли это первый их налет.

— Почему так считаешь?

— Сами посудите. Кайры засаду устроили — так? Стало быть, знали, что еретиков сюда тянет, в Прощание. А как они могли знать? Да потому, что еретики уже раньше приходили!

Старший мастер уважительно поскреб подбородок.

— Умный ты, да?

— Студент, — пожал плечами Нави.

— Заметно… Ну, похоже, да, ты угадал. Мы, правда, раньше не думали на еретиков. Но случилось одно происшествие… — Старший толкнул плечом бородача: — Расскажи ему.

Бородач заговорил:

— В прошлой бригаде был у меня напарник. Я перешел сюда, но его не забыл, дружим. И вот в ноябре подрядили его на одно дело: возле Прощания оштукатурить беседку. Причем не всю, а только цоколь. Он сделал, а я пошел поглядеть. Потом говорю ему: «Что ж такое, брат? Неровно легло же, гильдию позоришь!» Приятель мне отвечает: «Не моя вина, там кладка была кривая. Я-то вывел, как мог, но что поделаешь, если камни лежат косо!» Я ему: «Что значит — кривая кладка? В нашей гильдии все дело знают!» А напарник говорит: «То-то и оно! Это не наши клали, а чужие. Наспех, без уровня, да на жидкий раствор. Вот и вышла лепешка коровья…»

Старший мастер подытожил рассказ:

— Видишь, студент, какая странность? У нас в Ардене, да в самом центре, похозяйничали чужие! Лютое нарушение устава цеха! Мы даже бургомистру жалобу писали. Вот тебе еретики! Каковы, а?

Нави еще спросил для приличия, где находится та самая беседка, а потом заказал мастерам эля, поблагодарил и распрощался.