— Кортни, твоя лодка сильно усохлась, еще и почернела! Ты что, из корабля сделал мумию?

Лорд-капитан расстроился и следующим днем продал «Морскую стрелу».

Приобрел ее солтаунский купец Гобарт-Синталь, известный любовью к странным птицам и прочим диковинкам. Порадовавшись такому необычному судну, он нанял экипаж из нортвудцев и отправил шхуну в рейс. Тут стоит сказать: небольшой ходкий маневренный корабль черного цвета легко принять за пиратский. Пока шхуна служила шиммерийскому двору, белоснежные мундиры офицеров не давали ошибиться. Но черное судно с экипажем хмурых бородатых медведей, полюбляющих горланить похабные песни, — это уж слишком. «Морская стрела» несла мирную торговую службу и ни разу никого не атаковала, но своим видом шесть раз обращала в бегство другие корабли. Дважды за нею самой гонялись боевые суда Короны, а однажды встречный купец до того перепугался, что поднял белый флаг и сдался «Морской стреле». Собрание старшин Морской гильдии потребовало от Гобарт-Синталя:

— Пока ты не распугал всю торговлю у наших берегов, избавься от этой проклятой посудины!

— Может, просто перекрасить?.. — предложил любитель странных птиц.

— Избавься, и точка! — мстительно шипели хозяева испуганных судов.

Гобарт-Синталь не успел придумать выгодного способа отделаться от шхуны: началась Северная Вспышка. Солтаун был взят войсками северян. Герцог потребовал затопить дюжину судов, чтобы перекрыть фарватер и предотвратить десант Короны. Гобарт-Синталь скрепя сердце отдал «Морскую стрелу».

На диво, молодой герцог северян имел сходные вкусы со зрелым южным королем. Он тоже любил в женщинах быстрый ум, пышные формы и смоляные волосы. «Морская стрела» напомнила герцогу прекрасную юную деву. Когда ее вывели на фарватер, душа лорда дрогнула:

— Нет, эту шхуну оставьте на плаву. Затопите, если появится противник.

Войска Короны пришли сухим путем. «Морская стрела» пережила войну и осталась во владении Дома Ориджин.

Перед праздником Весенней Зари большая кавалькада северян прибыла в столицу. Тут были родители и сестра герцога, рота отборных кайров, Ворон Короны и группа моряков. Герцог пришел в восторг от встречи с сестрою:

— Милая Иона, я хочу сделать тебе подарок в честь праздника! В Южном Пути я захватил прекрасный корабль, он чем-то похож на тебя!

Сестра возразила:

— На Весеннюю Зарю не принято делать столь дорогие подарки. А мы, Ориджины, задолжали судно морякам с «Тюленя». Изо всей флотилии графа Флеминга лишь один экипаж сохранил верность нам. Эти моряки спасли Джемиса, Ворона и Предмет, но потеряли свой корабль. Я обещала им новый.

— Ты поступила благородно, — согласился герцог и отдал черную шхуну команде погибшего на севере «Тюленя».

Вот тогда «Морская стрела» обрела экипаж, подходящий ей, как жених — невесте. Черная шхуна сменила шесть владельцев и команд, была похищена, разбита, залатана, возвращена в строй, снова едва не затоплена и, наконец, подарена. Моряки с «Тюленя» побывали в Запределье, увидели кошмар — бесследно исчезнувший форт, пережили мятеж Флеминга, залили палубу своей и чужой кровью, бросили корабль в безымянной бухте, едва не замерзли в снегах, с диким трудом добрались до Первой Зимы и получили от Ориджинов заслуженную награду.

Так экипаж и судно нашли друг друга.

* * *

Не будет большой ошибкой сказать, что «Морская стрела» и ее экипаж повидали все на своем веку. Но лето 1775 года от Сошествия все же смогло их удивить, а говоря по правде — потрясти до глубины души. Приключения начались с пассажиров.

Видный кайр с крестом на плаще разыскал моряков, как раз вернувшихся из рейса.

— Герцог Ориджин имеет причины доверять вам, потому желает нанять именно ваше судно. Оплата будет самой достойной. Задача такова: доставить группу пассажиров на Фольту, а спустя время вернуть обратно.

Капитан Бамбер тоже имел причины доверять Ориджинам, потому охотно согласился. Правда, фольтийские воды были мало ему знакомы, так что он затребовал дополнительных денег на оплату лоцмана. Кайр щедро оплатил и дорогу, и лоцмана, и простой на Фольте. А затем на борт взошли пассажиры.

Было их шестнадцать — святая дюжина. Двенадцать воинов, герцогиня София Джессика Августа со служанкой по имени Маргарет и седой мужчина с молодым учеником. Определенного имени мужчина не имел.

Раньше экипаж «Морской стрелы» провел много дней в обществе кайров, леди Софии и леди Ионы, потому лишней робости не испытывал. А этот седой дедок не носил ни плаща, ни меча, так что его не боялись вовсе. Свободные от вахты моряки стали заводить с ним беседы:

— Кто таков? Откуда будешь? Как зовешься?

Седой всегда давал один ответ:

— А ты как думаешь?

Похоже, следовало угадать. Испробовали ряд северных имен — всяких Десмондов, Рихардов, Фридрихов. Седой хмурил брови и ронял:

— Разве похож?..

Однажды рулевой Ларри сказал:

— Хочешь знать, на кого ты похож? Туды-сюды, на полковника.

— Хм, — буркнул пассажир, более довольный, чем прежде. — Коль тебе я напоминаю полковника, то так и зови.

Ларри ощутил себя обманутым:

— Эй, рыбье брюхо, так не пойдет! Сам скажи, какого ты чина. Если генерал, то не могу ж я полковником звать, обижу. А если майор, то прямо говори, а не полковником прикидывайся!

— Узко мыслишь, моряк. А ежели я вовсе без военного звания?

— Эмммм… — Ларри поскреб затылок и ушел размышлять.

Боцман Бивень тоже сделал попытку:

— Барон! Вот ты кто. Самый настоящий взаправдешний барон!

— По-твоему, я похож на барона?

— А то! — ляпнул Бивень.

Но тут же и усомнился. С одной стороны, одет седой очень просто, будто пастух. Кстати, и дудку пастушью носит. Какой из него барон — с дудкой-то? Но глянуть с обратной стороны — другое увидишь: лицо у дедка очень благородное, под стать самым породистым из кайров, а с леди Софией он беседует накоротко, словно с подругой или кумой. Так посудить — он и выше барона: авось, граф или маркиз.

— Граф?.. — спросил Бивень.

Седой промолчал.

— Маркиз, что ли?

Седой насупил брови:

— Больно ты неуверенный, боцман. Тебе бы поработать над собою. Сказал: «барон» — вот и держался бы слова, аргументировал, защищал свою точку зрения. А то скачешь: барон, граф, маркиз… этак я у тебя и принцессой стану.

Бивень покраснел, как девица, и сбежал в кубрик.

— Да ну его! Издевается над нами, гад! Давайте звать просто — старик!

Капитан Джефф Бамбер подкатил к седому:

— Вы — посол Дома Ориджин на Фольте. Не возражаете, если буду называть вас господином послом?

— Не возражаю, господин капитан. Но отмечу, что ваш взгляд на вещи — поверхностен. Вам пошло бы на пользу видеть мир глубже.

— Что вы имеете в виду, господин посол?

Седой вынул дудку из-за пояса и сыграл красивую, мечтательно-грустную мелодию.

— Ах, вот в чем дело! — догадался Бамбер. — Вы — известный музыкант!

Седой сунул дудку за пояс, покатал слюну во рту и смачно плюнул за борт. Затем сказал капитану:

— Я жду продолжения вашей логической цепи. Назовете меня известным плевателем?

Капитан ретировался — якобы затем, чтобы сменить галс.

— Крепкий орешек, тьма его сожри.

По совету штурмана моряки предприняли атаку на ученика седого северянина. Таинственного деда сопровождал русый молодчик с мечом — вроде грея, но не грей. Матросы насели на него:

— Браток, скажи, как зовут твоего господина?

— Господин дал зарок никому не называть своего имени, — твердо ответил молодчик.

— Он не называет, но ты-то можешь! Ты же не зарекался!

Однако русый — вот стервец! — не только сберег в тайне имя наставника, но даже собственное не выдал. Моряки «Морской стрелы» прочно сели на мель.

А потом из команды выхватился темнокожий Потомок. Нагло так, вразвалочку подошел к седому и заявил:

— Ты — шкипер.

— Слышу в твоем голосе уверенность.

— Потому, что я уверен и есть.