Не то, чтобы Клофелина знала об этом, но природное чутьё позволило ей обнаружить в буквальном смысле кнопку питания.

Недооформленный таракан обмяк и сполз по дивану вниз, вернувшись к нормальному обличью.

– Вот это удар! – возликовал Серетун. – Потрясающе! В самое темечко.

– Он выживет? – на всякий случай спросила портниха.

– Этот? – волшебник наклонился к визирю и пощупал пульс. – Этот выживет. Недаром в таракана превращается.

– Можно ли как-то стереть ему память?

Астролябия не сошла с места.

– Ты ведь уже стирала… Алуфтию. – Чародей с опаской посмотрел на Клофелину.

– Вот уж стёрла так стёрла. – Портниха кивнула красавице, обозначая, что претензии не в её адрес. – Ты зачем уговорил неопытную волшебницу на преступление? Она же тебе верит, а ты…

– Вообще-то уже не настолько верю, – попробовала вмешаться Астролябия.

– Тихо, взрослые общаются! – гаркнул Серетун. – Лина, ты совсем не улавливаешь причинно-следственные связи?

– Ну-ка поясни. – Клофелина переступила через Ибн Заде и села на диван, не выпуская сковороду из рук.

– А вот и поясню! – Серетун бесстрашно уселся рядом, не теряя опасное оружие из виду. – Через минуту. Астролябия, подай стакан воды.

– Ты ещё не такой старый, чтобы я с тобой носилась, – ответила красавица. – Сам возьми.

– Не так уж я и хочу пить, – сказал волшебник. подумав.

– Я вся внимание, – портниха перекидывала сковородку из руки в руку.

Серетун уставился на Клофелину, подыскивая нужные слова. До него только сейчас дошло, что не должна она помнить их дружбу с Алуфтием. Ведь за то, чтобы сюжет изменился, философ поплатился рассудком, а потом, выходит, и жизнью.

Пауза повисла совсем уж неприлично тяжёлая. Но волшебник не мог вымолвить и слова из-за постигшего его озарения.

– Вот всегда ты так, – махнула рукой Клофелина. – Обещаешь с три короба, а потом…

– Мы обязательно поговорим, – волшебник спешно встал, – но сначала давайте-ка избавимся от этого тела в отключке.

– Ты обещал его не убивать! – Астролябия сделала шаг вперёд.

– Вот видишь, – ехидно заметила портниха. – Репутация.

– Смотрите, какая задача, – Серетун проигнорировал замечание. – Нам бы докопаться, откуда вообще появился этот Ибн Заде. Но и вернуть его в Пейтеромск не помешало бы. Как бы сделать и то, и другое? Возможно ли это?

– Клонировать, – усмехнулась красавица.

– А что, – недолго думая, сказал чародей. – Идея-то хорошая.

– Я вам тут наклонирую! – психанула Клофелина. – Я вам так наколдую, что выть будете.

– Я знаю, ты умеешь и без магии, – съёрничал Серетун. – Астролябия, мне понадобится твоя помощь.

– Тащить никого не буду. – Девушка скрестила руки на груди.

– И не надо тащить. Мне понадобится твоя… эм… научная помощь.

– А, – вымолвила Астролябия.

– Сейчас я разберусь с этим, – волшебник посмотрел на Клофелину, – и мы обязательно поговорим.

Серетун снова воспользовался чудесами левитации, чтобы перенести оглушённого правителя к себе на стол. И закрыл дверь за Астролябией.

– Ты что натворила тогда у Алуфтия? – чародей прямо кричал шёпотом.

– Поставила заплатку, прямо как ты и научил, – спокойно ответила девушка.

– Клофелина помнит о том, что мы дружили. Она, похоже, помнит вообще всё!

– Не ори на меня! – шепнула Астролябия. – Кинул неопытную барышню на амбразуру, а теперь что-то с меня требуешь. Сделала как умею!

– Я сразу должен был заподозрить, – Серетун подуспокоился и в задумчивости поднёс руку к подбородку. – Какая безответственность.

– М-м-м, – Ибн Заде сладко потянулся на столе.

– Давай не напортачим ещё больше, – примирительно сказала девушка. – Объясни, что от меня требуется.

– Не знаю, – волшебник вздохнул. – Это тебе не заплатку ставить. Всё гораздо сложнее.

– У нас есть другие варианты?

– Ни единого, – грустно изрёк чародей.

– Тогда говори.

– Создай точную копию визиря. Вот прям один в один, до последней молекулы.

Астролябия прикрыла глаза.

– Оригинал оставим у себя, – добавил Серетун, – а копию вернём в Пейтеромск.

– Может, просто сотрём ему память без этого сумасшествия? – уцепилась девушка за последнюю соломинку.

– Нет, – отрезал чародей. – Я что, зря его сюда тащил? Мутный он какой-то, хочу докопаться.

– Только меня потом не вини, – строго наказала Астролябия.

– Какие проблемы, – улыбнулся волшебник.

Девушка смерила его недовольным взглядом и принялась за работу. Первым делом Астролябии нужно было ухватиться за Ткань Повествования и развернуть её. Когда живёшь в третьем измерении, постоянно приходится перестраиваться для работы с вышестоящими. Для человеческого восприятия это не самый лёгкий трюк, уж поверьте.

Представим, что вы берёте обычный кухонный нож и разрезаете воздух, который с трудом, но поддаётся воздействию. Как живая плоть. И всё, что вам нужно, – пролезть в образовавшееся отверстие и вывернуть его содержимое наизнанку. Это сейчас и проделывала красавица, только у себя в голове, закрыв глаза для лучшего восприятия. Разве что её руки иногда подрагивали, выполняя то, что девушка видела в своём воображении.

Раньше у Астролябии не получалось чётко визуализировать магию, на которую она способна. Красавица мыслила исключительно абстракциями, пытаясь воссоздать форму из сути. Поэтому результаты её деятельности порой были плачевны. Особенно в отношении Алуфтия. Но в последнее время девушка почувствовала себя гораздо увереннее, когда смогла найти подходящие образы, чтобы представить Ткань Повествования. Как ни удивительно, содержание родилось из формы, а не наоборот.

Возможно, всему виной то, что Дима дописал книжку и теперь не имеет к Миру Эскапистов никакого отношения.

Или у Астролябии просто ума прибавилось.

В любом случае, девушке было не до философских рассуждений о природе своих чар.

Сейчас ей предстояло совершить кое-что невозможное – взять целый лоскут Ткани, отвечающий за визиря, и сделать из ничего ещё один точно такой же. Единственным верным решением было нафантазировать, как это происходит.

Вообразить.

В конце концов, Ткань Повествования именно так и появилась – когда люди начали рассказывать свои первые истории. Образы, которые родились у слушателей, и стали основой для этой загадочной материи.

Большой кусок Ткани начал раздваиваться в руках девушки. Словно сделали надрез посередине, и теперь достаточно потянуть в разные стороны, чтобы швы разошлись. Но никто не стоял рядом с ножницами, и швов никаких не было. Тонкие нити разматывались, дублировали сами себя и скручивались обратно в плотную холщовую материю светлых тонов.

Процесс настолько увлёк красавицу, что она не сразу заметила, как обе простыни почернели на глазах. Астролябия испугалась и вернула дубликату его прежний соломенный цвет, но ткань настоящего визиря так и осталась чёрной.

Возможно, цветом отражалась его нутро. Девушка решила подумать об этом позже.

Когда процесс подошёл к концу, на столе лежали два разных человека. Один из них – Ибн Заде, весь в перьях и с огромным самомнением, пробивающимся густым храпом сквозь сон. А вот рядом свернулся калачиком совершенно посторонний мужик.

Хотя куда уж постороннее визиря.

– Астролябия, душечка, – с плохо скрываемой злостью молвил Серетун. – Объясни, пожалуйста, что ты наделала? М?

– Ты обещал не злиться! – Девушка отошла на безопасное расстояние.

– А я не злюсь, – честно сказал волшебник. – Я, знаешь ли, в полном восторге.

Глава девятая

Историю Серафимыч воспринял стоически. Всё-таки немолодой уже, мог и выставить Сеню за дверь, даже несмотря на горькие слёзы воителя. Но старик не просто слушал с живым интересом. Он задавал вопросы и активно сопереживал всем злоключениям Натахтала, о которых он рассказывал в своей излюбленной манере: гудя голосовым сабвуфером, эмоционально размахивая ручищами, иногда прерываясь, чтобы почесать затылок.