– Без моего согласия не поженят, а я не соглашусь. Если мне придется родить вам детей, – меня передернуло при мысли, что он действительно может принудить меня, – законными наследниками они не будут! 

Он не ответил, но и не разозлился, и на миг мне показалось, что, возможно, стоит все-таки попробовать договориться по-хорошему.

– Верните меня домой, пожалуйста, и, обещаю, я никому не скажу, что вы пытались меня похитить. И про тварей не скажу.

– Конечно, не скажешь. Жена не может свидетельствовать против мужа.

Он меня не отпустит. Он в самом деле меня не отпустит. Что ж, значит, и терять больше нечего. Я снова потянулась к магии, но граф разорвал мое заклинание почти мгновенно. Как же он силен! Откат от сорвавшегося заклинания обжег болью, заставив меня окончательно потерять осторожность.

– Даже если бы вы остались последним мужчиной на свете, после всего, что вы сделали, я не соглашусь стать вашей женой!

Он покачал головой, улыбнулся – не зло, а словно бы снисходительно.

– Если упрямый ребенок не понимает своего блага, приходится применять силу. Со временем ты поймешь и будешь благодарна.

– Благодарна?! Не дождетесь! И моего согласия – тоже!

На самом деле я прекрасно понимала, что сделана не из того теста, из которого получаются герои. Рано или поздно граф найдет рычаг, надавив на который получит от меня все, что хочет. Страх, боль, голод… да мало ли таких рычагов!

– Ты забыла про долговые расписки отца?

Любовь к близким. Но второй раз воспользоваться этим аргументом я ему не дам.

– Корона их выкупит. Я договорилась.

Император не успел мне ничего пообещать, но граф-то об этом не знает! Станет ли проверять? И что я буду делать, если император решит, что раз я пропала, его помощь мне больше не нужна? Нет, не буду думать об этом!

– Что ж, я найду другие доводы… – Граф потеребил браслет на моем запястье и решил сменить тему. – Не помню у тебя таких дорогих украшений.

– Это последняя память о матери, – соврала я. Вовсе незачем злить его упоминанием о другом мужчине. Как и не стоит наводить графа на мысль о дополнительных мерах безопасности. Может, Робин все-таки сможет меня найти. Может быть, даже прежде, чем станет поздно. – Я не решилась его заложить.

– Но решилась надеть на бал? Не побоявшись потерять?

– Это мое единственное украшение. Остальные проданы или заложены. – Мне тоже нужно срочно менять тему! – Нужно было на что-то жить и платить за учебу.

Хотя как Робин меня найдет? Портал мог вести на любой край земли… Лес вокруг не выглядел экзотическим: темные ели с широкими тяжелыми лапами, под которые едва проникал дневной свет. Но такие леса растут много где…

– Я обещал выкупить все, что вы заложили, и я исполню слово. – Граф снял браслет с моего запястья – я изумленно моргнула, – покрутил в пальцах. – Говорите, эта вещь вам дорога… Родовой артефакт?

– Нет. Просто память. Верните мне его, пожалуйста.

Хотя кого я прошу? Если он украл меня, какое ему дело до моих просьб?

– Родовой артефакт, – кивнул он. – Вещь, которая принадлежала хотя бы двум поколениям семьи подряд и с которой связаны эмоции и воспоминания. Если вы не решились заложить этот браслет и не попытались откупиться им от меня, значит, он для вас очень, очень ценен.

Ценен, только не потому, о чем ты думаешь.

Вспомнились песни и смех, шум моря и губы Робина. Здесь, в избушке посреди дремучего леса, тот яркий солнечный день казался сном, и лишь золото, оттягивающее мою руку, говорило о том, что все было настоящим.

– Верните. Пожалуйста.

Было… Похоже, больше уже не будет. Но память у меня не отнимет никто.

– Верну. Чуть позже. Родовые артефакты могут дать дополнительную силу их владельцам, даже если не обращаться к ним как к накопителю. – Граф сунул браслет в карман. – Прямо сейчас тебе не нужна лишняя сила: чем активнее станешь сопротивляться, тем хуже будет, и потому браслет только помешает. Зато когда я заберу себе часть, артефакт поможет быстрее восстановиться.

Вот спасибо за заботу! Стоп. Заберет силу?! Конечно, я буду сопротивляться!

– Вы убьете меня? – прошептала я.

С силой – как с кровью. Сколько-то можно отдать без вреда для себя – так и заряжают накопители вроде подарка Робина. Понемногу, за несколько раз. Потому что, если забрать силы слишком много, донор заболеет, а то и вовсе умрет. Даже если отдана она добровольно.

– Нет, – протянул граф. – Глупо убивать идеального донора, а по всем прикидкам ты можешь стать идеальным донором, как и все, кого привлекает магия исцеления.

Так вот зачем я ему нужна на самом деле! А пел-то про любовь!

– С другой стороны, – продолжал граф, – родовые артефакты могут быть опасны для их владельцев. Если отобрать или украсть такой, можно получить власть над его хозяином…

Какое счастье, что это всего лишь браслет-накопитель! Не мог же Робин – я до сих пор не могла думать о нем как об императоре – подарить едва знакомой девушке фамильную драгоценность. И страшно подумать, что бы сотворил граф, зная, чья эта вещь на самом деле. Особенно если браслет каким-то чудом вдруг в самом деле оказался родовым артефактом. Занятно, что я не слышала ни о чем подобном. Впрочем, в восемнадцать лет нормально многого не знать…

– Так что ты в моих руках, – тонко улыбнулся граф. – И я воспользуюсь родовым артефактом, чтобы поубавить тебе упрямства. Чуть позже. Сперва я заберу твою силу.

Граф повесил мне на шею тяжелую цепь, нацепил на запястья дутые браслеты, наводящие на мысли о кандалах. Легко присев – слишком легко для человека в годах, – надел такие же на лодыжки. Пристраивая браслеты на ноги, он бесцеремонно задрал до колен мою юбку, я в который раз попыталась вырваться, и опять безуспешно.

– И после этого вы будете говорить о любви?! – не выдержала я.

– Буду. В конце концов, все это пойдет тебе на пользу: молодой женщине положено быть нежной и томной, избыток сил и здоровья лишь толкает тебя на необдуманные поступки вроде побега.

Да я бы и сейчас бежала, если смогла бы! Лучше в пасть волку, чем к тебе в жены!

– И если бы сразу согласилась стать моей женой, я бы усыпил тебя перед ритуалом, чтобы ты не испугалась и ничего не почувствовала. Ритуал неприятен для донора. Очень неприятен. – Он оскалился. – Но непослушных детей иногда приходится наказывать, как и непокорных девиц. Раз не ценишь доброго обращения, я оставлю тебя в сознании, чтобы наказать.

Что ж у него за ритуал такой? Я не раз заряжала для себя простенькие накопители и не ощущала ничего особенного. Разве что спать хотелось, но если отдохнуть как следует и вздремнуть, от усталости не оставалось и следа.

В следующий миг меня скрутило. Нет, больно не было. Меня словно окутал туман, отгораживающий от всего мира – и от самой жизни. Казалось, из-под тела выдернули опору, и я будто провалилась куда-то. Падала вниз, еще ниже, сердце подлетело к горлу, и перехватило дыхание. А на дне той бездонной пропасти, в которую я летела, даром что все еще оставалась в кресле, меня ждала сама смерть. Ждала, пристально наблюдала за моим падением, зная, что я прилечу к ней в лапы. Под этим невидимым пристальным взглядом тело вовсе онемело и желудок подкатил к горлу. Я бы закричала, но крик застрял в гортани, остались только страх, бездонная пропасть, куда я падала, и смерть там, внизу.

– Согласишься стать моей женой – и это закончится, – словно сквозь вату донесся до меня голос графа. – Ты уже достаточно наказана и знаешь, что я могу с тобой сделать за неповиновение.

Одно слово. Всего лишь одно короткое слово, и я не умру. Страх отступит, и все будет…

Ничего не будет хорошо. И страх не отступит. Потому что я всегда буду помнить этот ужас и знать, что в любой момент он может повториться.

Я замотала головой: голос не повиновался.

– Подумай. – Моей щеки коснулась холодная рука.