– Напомню только одно: призыв дракона, пока жив дракон императора, приравнивается к государственной измене. Исключение делается лишь для членов императорской семьи.

– Или тех, кого император признает таковыми, – закончил цитату Родерик.

Император покачал головой.

– Когда появился дракон Мелани, я знал, что моя женщина под моей защитой, и это моя ответственность. Но с чего я должен брать ответственность за незнакомую девушку?

– Я понял.

Чего уж тут не понять.

Либо Родерик мужчина, который отвечает за свои поступки и за свою женщину. Либо великовозрастный мальчик, все проблемы которого расхлебывает папенька – но и указывает как жить тоже папенька.

На одного такого мальчика Родерик успел насмотреться совсем недавно. До тошноты.

Осталось понять, готов ли он наперекор всему миру признать Нори своей женщиной. Не «девушкой», что в общем-то не обязывало ни к чему, кроме объятий и поцелуев.

«Нори наша! Наше сокровище!»

И времени у него не так много – в лучшем случае до конца учебного года. А в худшем – пока император не примет свое решение.

Лианор

– Нори, ты чего отстала! – окликнул меня Зак.

Я встряхнулась.

– Задумалась.

В последний раз глянула на аллею, где не осталось никакого напоминания о портале, и поспешила вслед за остальными.

Я никогда не страдала необъяснимыми видениями, стоял ясный день и на сон происходящее тоже списать было нельзя. Значит, Родерик запросто бывает в парке, куда нас пропустили только после того, как преподаватель предъявил разрешение, и пересчитав по головам. Бывает по делам или просто пообщаться. Родственник ли его тот второй мужчина или нет, одежда и манера держаться выдавали человека очень непростого. И судя по выражениям лиц и жестам, разговор шел не о делах, и хоть Родерик и признавал старшинство второго, беседовали они как равные.

И представить меня своему знакомому Родерик не захотел, предпочел исчезнуть.

Сколько я ни старалась себя убедить, дескать, у него могли быть причины для такого поведения и не следует торопиться с выводами, думать об этом было больно. Яркий солнечный день словно поблек. И даже слова преподавателя, что остаток пары до обеда мы можем провести как пожелаем, настроение не подняли.

– Погуляем? – предложил Феликс всем. – Неизвестно, когда еще время выпадет.

– Нет, мы по лавкам пробежимся, – сказал Зен. – Поспрошаем, может где работа есть. Нори, ты с нами?

Наверное, надо было соглашаться. Хоть Вернон-старший и обещал мне компенсацию за «неудобства», прикасаться к этим деньгам мне не хотелось. А мои собственные таяли с каждым днем, вот и сегодня преподаватель артефакторики прежде, чем попрощаться, сообщил, что к следующему занятию нам нужно запастись заготовками для артефактов. Родерик говорил, будто они дешевы, но что-то подсказывало мне: то, что для него мелочь, не стоящая внимания, для меня – серьезная трата.

От этой мысли настроение испортилось еще сильнее. Но я поняла, куда мне стоит сходить, раз уж выпало свободное время.

– Спасибо, парни, но мне надо повидать кое-кого.

– Вечером навидаетесь, – фыркнул Зак.

– Хочу в приют заглянуть, поговорить.

– А, это дело. Я бы тоже поговорил, долго и обстоятельно. Припомнил все хорошее.

Я не стала ничего объяснять. Зен был уверен, что приют спас их от голодной смерти, хотя и жизнь в нем нельзя было назвать сытной и беспечальной. Зак ненавидел все, что было связано с приютом. Я свой вспоминала с благодарностью. Сейчас же мне просто необходимо было поговорить с госпожой Кассией. Если кто-то и может помочь мне распутать все то, в чем я уже запуталась, так это она.

Дневной сторож, как всегда, дремал на колченогой табуретке, но едва я перешагнула порог, вскинулся.

– Куда собралась, красавица? Знаешь ведь, после выпуска вам вход только по разрешению господина барона.

– Помню. Здравствуйте. – Я сняла с плеча сумку, и сторож вытаращился на нее, как будто я извлекла из кармана толстенный кошелек. Вот ведь странности какие, нищенку вчера до глубины души поразила моя старая сумка, сторожа сегодня – новая. Впрочем, если вспомнить, сколько я отвалила за нее тогда, и все, что случилось потом… Пожалуй, эту я тоже буду хранить как память, даже когда она сносится. Даже если к тому времени нас с Родериком не будет связывать ничего, кроме воспоминаний.

И так оно и будет, если не обманывать себя. Три года после его выпуска, потом три года службы на корону. Никто не будет ждать так долго.

Никто не строит планы на всю жизнь, будучи знакомой с парнем меньше месяца. Даже если угораздило влюбиться по уши, как меня, это не повод становиться круглой дурой.

Я вынула из сумки дощечку для записей, пристроила на ее край чернильницу, и у сторожа вовсе глаза на лоб полезли.

– Пошли, пожалуйста, кого-нибудь передать записку госпоже Кассии и скажи, что я подожду ответа на улице, – сказала я, протягивая ему исписанный лист.

Чему он так удивляется, писать умели все выпускники приюта.

– Непременно. – Сторож подскочил с табуретки, и, я готова поспорить, едва не поклонился мне, в последний момент опомнившись. Выглянул в коридор. – Эй, ты, малявка, бегом к госпоже Кассии, одна нога здесь, другая там, и скажи – ждут ответа!

Он снова вернулся на табуретку.

– Чего вам на улице торчать? Тут постойте, расскажите, что да как.

Ответить я не успела, потому что на меня с визгом налетел девичий вихрь.

– Нори! Нори пришла!

Мена окружили девочки из нашей спальни. Самые маленькие, не стесняясь, щупали ткань штанов, ходили вокруг, разглядывали, восхищенно ахая. Те, что постарше, старались держаться с достоинством, но заметно было, что они прямо-таки умирают от любопытства.

– Как же ты переменилась! – ахнула Лидия. – Ну прямо настоящая барышня!

– Такая же, как была, – улыбнулась я.

А, может, и в самом деле переменилась, не просто же так сторож вдруг перешел на «вы». Прошло совсем немного времени, но в эти дни уложилось столько событий и столько новых знаний, сколько в приюте, я, наверное, и за год не набрала бы.

– Не скажи. – Подруга понизила голос до таинственного шепота. – Пригодился мой подарок?

Вышитая кружевная сорочка, та самая, что как на грех попалась под руку Родерику, когда он залез в мою сумку, дабы доказать стражнику, что она не украдена.

Да что такое, все мысли сегодня о нем!

– Пока нет.

О том, что подарок и не пригодится, говорить не стоило. Лидия честно старалась в меру своего разумения мне помочь устроиться на новом месте. Не ее вина, что представления о том, как лучше устроиться, у нас были слишком разными.

– Жаль, – погрустнела она. – Что за парни в этом вашем университете, ни у кого, что ли, глаз нет! Ты такая красавица стала!

От поиска ответа меня спасла госпожа Кассия.

– Рада тебя видеть, Лианор, – сказала она, жестом удерживая меня от реверанса.

Столько тепла было в ее голосе, который словно окутал меня тем чудесным пледом, что на какое-то мгновение мне показалось, что сейчас она расскажет мне, как быть, и все мои сомнения развеются без следа.

– Пойдем, поговорим.

Наваждение исчезло, но я все равно была рада видеть госпожу Кассию. Она повела меня внутрь, и сторож даже не заикнулся о разрешении господина барона.

– Устраивайся за столом, – велела мне госпожа Кассия, когда мы оказались в ее кабинете.

Я помедлила. Раньше, когда я раз в две недели приходила к ней для «обязательной консультации», то садилась в кресло. Был еще диванчик, на выбор, но как-то так вышло, что в кресле я чувствовала себя уютнее. В следующий миг поняла – я теперь гостья, а не воспитанница, а хозяйка намеревается поговорить со мной как с давней знакомой, но не как душевный практик.

– Госпожа Кассия. – Я помедлила, подбирая слова. – Мне бы очень хотелось побеседовать с вами, как раньше. Я знаю, что после выпуска вы не обязаны, но, если можно…