Охранник махнул рукой своим. Дамы засеменили прочь из беседки, и на миг мне стало их жаль – мокрые юбки облепляли ноги, мешая двигаться.

– Позвольте им по крайней мере высушить одежду, – тихонько попросила я. – Не хотелось бы мне знать, что я стала невольной виновницей чьей-то болезни.

– Вовсе ты… ой, простите… вы ни в чем не виноваты! – возмутилась баронесса Рейнер. – Они первые начали!

Герцог остановил ее тем же полным власти и достоинства жестом, что и стражников.

– С вашего позволения, подробности этого инцидента мы обсудим в более удобной обстановке.

Я мысленно поежилась. С одной стороны, хорошо, что и нас расспросят – надо же что-то противопоставить обвинениям стаи сколопендр. С другой – не понравился мне холодок в его голосе. И все же – мне не в чем себя винить! – я распрямила плечи и подняла голову.

Герцог повернулся ко мне:

– Говорят, императорский отбор – это возможность девушкам проявить себя без оглядки на титул и богатство. Но вы не думали, что подобные случаи – это тоже своего рода «проявление» себя? И если кто-то оказался настолько беспечен или бестолков, что не смог защититься…

Я приподняла бровь. Он улыбнулся – совсем не так, как только что улыбался герцогине. Широко и открыто, хотя была в этой улыбке и изрядная доля ехидства.

– Признаю, меня учили противостоять боевым, а не бытовым заклинаниям.

Да как же у него получается улыбаться так, что у меня сердце заходится, а в животе разливается тепло?

– И все же я настаиваю. – Он посерьезнел. – Точнее, император настаивает и проинструктировал на этот счет всех во дворце, что не только испытания, но все происходящее здесь – часть отбора. Потому что не бывает действий без последствий.

– Бездействия тоже, – вмешалась баронесса Рейнер. – Если бы баронесса Асторга не вмешалась…

– Прошу вас, – не дал ей договорить герцог. – День чудесен, как и дворцовый сад, но они вместе взятые не могут сравниться с обществом таких прекрасных барышень. Давайте прогуляемся до моего кабинета, наслаждаясь природой и обществом друг друга, а уж там вернемся к делам.

Глава 3

Он вопросительно посмотрел на меня. Сообразив, что последует за этим взглядом, я обеими руками прижала к груди учебник, заслоняясь им, будто щитом, и отступила на полшага.

Герцог едва заметно улыбнулся, точно моя реакция его позабавила. Повернулся к баронессе Рейнер.

– Обопритесь на мою руку, милая барышня.

Я медленно выдохнула, пытаясь понять, что за странное сожаление кольнуло в груди. Ведь только что казалось: обопрись я на его локоть – и забуду, как дышать, потому что, встретившись с ним взглядом, я словно бы заново ощутила упругие мышцы под ладонями, заново услышала стук его сердца – чересчур быстрый.

От неожиданности, наверное, немудрено пульсу зачастить, когда в тебя с размаху влетает незнакомая девушка, да еще и прилипает обниматься… В животе снова разлился жар. Как же меня этак угораздило!

Баронесса, впрочем, тоже не торопилась принимать подставленный локоть.

– А разве нам можно?

– Можно что? – поинтересовался герцог, и в подчеркнуто вежливом тоне мне почудилась ирония.

Нет, просто я не могу забыть той околесицы, что несла, вот и кажется, что он тоже помнит и ищет повод посмеяться.

– Ну… прогуливаться с мужчинами.

– Вы изучили правила…

Он не договорил, откуда-то из-за кустов раздались крики. Еще через пару мгновений возникшая словно из воздуха стража сопроводила под белы руки двух барышень, за одной волочились оборванные оборки юбки, у второй была изрядно попорчена прическа.

– Сочувствую вам, герцог, – не удержалась я, провожая их взглядом. – Обеспечивать безопасность, когда во дворце больше сотни приглашенных, не считая дополнительных слуг, и гостьи то и дело норовят устроить женские бои в грязи… – В следующий миг я вспомнила, что у меня самой, пусть и невольно, рыльце в пушку, и добавила, в который раз зардевшись: – Прошу прощения. Я вовсе не хотела усложнять вам работу.

– Оставим это до моего кабинета. Так вот, возвращаясь к правилам отбора. – Он опять обернулся к баронессе. – Вы ведь наверняка их изучили? Есть там что-то про запрет принимать знаки внимания от мужчин?

– Нет, но…

Он, улыбнувшись, снова подставил ей локоть, и они двинулись по дорожке, я – за ними и чуть сбоку, отчаянно пытаясь понять, почему у меня снова испортилось настроение. Это из-за предстоящего разбирательства, точно.

– Можете убедиться своими глазами: у претенденток довольно много свободы, – произнес герцог, указывая в сторону. В очередной беседке, которыми парк был усеян, словно осенний лес – грибами, три девушки о чем-то оживленно беседовали с четырьмя кавалерами. – Все прекрасно понимают, что император не в состоянии уделить внимание всем претенденткам. Что заскучавшие от вынужденного безделья дамы начинают дур… становятся несколько эксцентричными, – быстро поправился он. – Это тоже очевидно.

Да уж, кое-кто успел убедиться в этом на собственной шкуре.

– Легкий флирт развлекает и ни к чему не обязывает. Допустимо и нечто большее, чем просто флирт, пределы дозволенного широки. Единственное ограничение…

Он не договорил, но я поняла. Скрипнула зубами, вспомнив осмотр в самом начале – вроде и нечего было мне стыдиться, а все равно унизительно. Если бы я всерьез собиралась участвовать в отборе – передумала бы сразу же, не потерпев подобного отношения.

– Если какая-то пара понравится друг другу настолько, что девушка решит покинуть отбор, никто не будет ей препятствовать, равно как и кавалеру, заявившему о серьезности своих намерений. – Он усмехнулся. – А девушки, дошедшие до последних этапов, вовсе будут нарасхват. По крайней мере, на прошлых отборах было так.

– Вы не можете помнить прошлые отборы, – заметила я. – Предыдущий состоялся тридцать лет назад.

– Но я умею читать. И тщательно изучил все записи из королевского архива просто для того, чтобы знать, к чему быть готовым. Вы говорили о женских боях в грязи – уверяю вас, и ваш случай, и то, что мы только что видели, – еще цветочки. Битое стекло в туфлях, раздражающий порошок в пудре, отрава в помаде…

Меня передернуло. Впрочем, мне-то нечего опасаться. Император мне даром не нужен, и привлекать внимание «конкуренток» я тоже не собираюсь. Моя задача – лишь продержаться подольше, чтобы придумать, как отвязаться от графа.

В голове снова невольно всплыл тот разговор с отцом.

Он ввалился в мою комнату под вечер. Навеселе и очень довольный. Отец давно не был таким довольным, последние полгода хмель вгонял его в тоску, заставляя бесконечно жаловаться на несправедливость мира. Я ненавидела вечера, заполненные тягомотными подобиями бесед. Вместо того чтобы заниматься – на первом курсе целительского факультета учить нужно было столько, что у меня голова пухла, несмотря на тренированную память, – приходилось делать вид, будто слушаю, и поддакивать в нужных местах. Стоило отцу подумать, будто его обделяют вниманием, он разражался бранью, пару раз и вовсе замахнулся.

– Граф Дейнарский просит твоей руки, – сообщил он, расплываясь в улыбке.

Я рассмеялась. Отец давно разучился шутить по-настоящему смешно, но в этот раз шутка удалась.

– И я дал согласие.

Что-то в его лице, тоне его голоса заставило меня оборвать смех.

– Папа, шутка перестает быть забавной.

– Я совершенно серьезен. Завтра объявим о помолвке, осенью сыграем свадьбу. Все расходы граф берет на себя. И обещал после свадьбы покрыть все мои долги.

Так, кажется это не шутка. Если отец заговорил о долгах… А я-то, дура, гадала, зачем граф зачастил к нам! Засиживался надолго, благо беседовал больше с отцом, и я могла устроиться в углу гостиной с учебником, а то и вовсе через полчаса, дозволенных этикетом, удалиться под благовидным предлогом. Его холодный неотрывный взгляд пугал меня, но отец лишь отмахивался, дескать, нечего выдумывать. Граф – приятный собеседник и обходительный кавалер.