— Простите, мою назойливость, но это странно, человек, сделавший успешную карьеру в полиции, вдруг бросает все и уезжает, — попытался возразить Ник.

— Это выглядит не более странно, чем компания образованных и не бедных людей, вдруг примыкающая к бродячему цирку. И тем самым, более чем понижающая свое положение в обществе? — все так же спокойно спросил сержант. — И более странно, чем командующий белыми людьми китаец? Я уже не говорю о черном, все решения, которого принимаются как истина в последней инстанции.

— Ну, почему все? — слегка обиделась Марья. — Иногда очень даже оспаривается. Бурно и с экспрессией.

— Конечно — какой суп сегодня сварить на обед…

— Сделали нас ребята, как детей, — фыркнул Оле и расхохотался. — Профи, он и в Африке профи.

Все прекрасно поняли отнюдь не тонкое предложение, попридержать любопытство, что, впрочем, устраивало обе «высокие» договаривающиеся стороны. Блюда были отменно вкусными, мужчин особо порадовали размеры порций, а Марью как завхоза — умеренные цены. Мужчины с явным удовольствием потягивали черный густой портер, а перед Марьей официантка поставила полуведерную белую чашку с чем-то черным как деготь на дне и одуряюще пахнущим кофе. Марья покачала чашку посмотрела, как медленно перекатывается этот деготь на дне, отставила чашку и обернулась к замершей девушке.

— А вы уверены, что это кофе? — девушка растеряно кивнула и быстро убежала. — И чего она ждала? Что мы будем ЭТО пить?

— Но вы же заказали кофе, — удивление сержанта было абсолютно искренним.

— Ну если это кофе… Так может еще и кофейню открыть? — размышляла вслух практичная женщина. — Для наркоманов.

— А ты их научи, ЭТО молоком разводить — посоветовал Натан с интересом изучивший содержимое чашки. — Не за так конечно, они на кофе с молоком хорошо заработают. Его же и женщины пить смогут, да и мужчины чаще в живых оставаться будут.

— А вот емкость вполне приемлемых размеров, — похвалил Швед. — Цистерна средних размеров… Робин переводил взгляд с одного говорящего на другого и никак не мог решить, издеваются над ним или нет.

Знакомый извозчик подогнал коляску по первому приглашающему жесту. Взял дополнительную плату, соглашаясь, что пригляд за дамами весьма, нужен и своевременен.

— Марья, привези с собой модистку, раз уж она так тебе понравилась, — выдал указание Джонатан. — Работы на пару дней у нас есть, а ездить туда-сюда долго.

— Натан, с тобой только слабительное хорошо пить, изо рта выхватываешь. Так бы и стукнула! — Марья закатила глаза, а потом потребовала. — Кукуруза чтобы к вечеру была. По паре фунтов разных сортов и желтых обязательно, будем на практике выяснять в каком из них меньше «старых дев».

— Да старые девы — это проблема… — Нат потер висок, глядя в след удаляющейся коляске.

Робин Смит раздумывал, а не проверить, ли побеги из скорбного дома? Раз уж среди объявленных в розыск преступников, никого похожего нет, то может среди сумасшедших найдутся? Старые девы в кукурузе?!

— Ой, не могу, — смеялась в коляске Эни. — Какое у сержанта лицо было! Это же надо такое выдумать. Это ты специально, что бы слишком умным не казался?

— Робин Смит очень умный человек, Эни. Не заблуждайся его грубым лицом. Большинство полицейских выше офицера не поднимаются за всю службу. А «старые девы» это вполне официальный термин в технологии изготовлении попкорна, — Марья откинулась на спинку сидения. — Кукуруза раскрывается при термообработке, а те зерна, что остаются закрытыми так и называются.

— Фу противный термин! Точно мужчины придумали! — и вдруг девушка вздохнула, и спросила жалобно. — Марья, а нас найдут?

— Нас будут искать, — Марья обняла Эни за плечи. Женщина понимала, что девушка элементарно боится. Еще бы первый заброс и такое приключение. Да еще и никакой гарантии, что тебя найдут и спасут. — Ты же учила, что ищут всех и всегда. И находят.

— Не всех… Одну команду, которая провалилась на другую «страницу», так и не нашли, — Эни ссутулилась.

— Твоей бабуле закон не писан и секретность не для нее. Она сама уровень секретности определяет, и допуски раздает, — скривилась женщина. — Все от нас зависящее мы сделаем. Как требует протокол нештатных ситуаций, доберемся до места плановой высадки и будем ждать. Сократим круг поисков, для спасателей, до минимума, а там дело техники. — Марья встряхнула девушку. — Взбодрись! Какое приключение получается, а ты киснешь. В бродячем цирке выступать, тебе такое могло присниться?

— Ага в страшном сне, — Эни вздохнула и улыбнулась. — Хорошо не к ящерам загремели, там затеряться было бы сложней.

— Нанялись бы в цирк уродов, твою ж бабушку! — не сдержалась Марья. Ну, тетя Софа! Сначала устанавливает секретность уровня, «перед прочтением съесть», а потом рассказывает, как страшную сказку, внукам на ночь!

— А правда, служба ходоков началась с шутки? Бабушка, как-то обмолвилась.

Ехали к модистке, по длинному маршруту, в объезд «пахучих» кварталов, времени для рассказа было вполне достаточно.

— Скорее с розыгрыша. В двадцатом веке, был такой фантаст Савченко и его небольшая повесть «Встречники» попала, как уж не знаю, в руки аспиранту, перед самым первым апреля. Веселый паренек переписал текст в виде отчетов по опытам, якобы древнего, закрытого проекта и подсунул коллегам. Разгорелся спор, начали выдвигать теории, отвергать их как невозможные и тут же придумывать новые. Ребята были физиками временщиками и пространствениками и так увлеклись, что виновник «торжества» просто побоялся признаться в розыгрыше. Побили бы однозначно. И через два месяца на стол директора института лег полностью разработанный проект. Конечно, метод доставки ходоков и все прочее кардинально изменилось, но главный постулат — память и чувства большого количества людей, делают свершившееся событие необратимым — остался незыблемым правилом. И потому мы работаем быстро, пока слухи не расползлись.

— А тот аспирант? Что с ним стало?

— Когда все выяснилось, разработка метода Савчкнко, подходила к концу. Посмеялись все вместе, предложили все фантастические теории проверять на аспирантах и студентах двоечниках. Если человек не знает, что вот этого сделать нельзя, то вполне может сделать.

После обеда и пива, работать не хотелось категорически. Промучившись, минут десять сам, и полюбовавшись на засыпающую, на лету команду Ло объявил «тихий час». Народ и не подумал идти в палатку, пристроившись прямо во дворе, кто на чем. Бледнолицая часть команды старательно подставляла лица весеннему теплому солнышку, а Оле вообще разделся до пояса и раскинулся на двух ящиках. Робин, посмотрел на шведа и тоже снял рубаху, попытался разбирать реквизит, но оглянулся вокруг, подумал и тоже пристроился в уголке. Поспать удалось не долго, как раз тот самый заявленный час. Попытка продлить удовольствие не удалась, спать под высокий ввинчивающийся в уши вопль, не получалось. Вопили, где-то возле палатки, и пока команда бежала разбираться, кто, где и по какой причине, не прервался ни на секунду. Кричали не возле, а в нутрии закрытой палатки. Шнуровку выдернули в мгновения и опешили от открывшейся картины. В углу «предбанника» прямо на земле, сидел отчаянно рыжий пацаненок лет десяти, и обнимал две пары сапог. Сапоги работали щитом от Неваськи, биофаг распушил шерсть как ершик для мойки бутылок, и стал еще больше. Он шипел, порыкивал и делал вид, что «кидается» на мальчишку. Как только появились хозяева, встряхнулся как собака, гребанул пару раз задними лапами в сторону «задержанного», и гордо задрав хвост, удалился.

— Я-я-я, — крик перешел в заикание.

— Залез в чужую палатку, — помог мальчику Робин. — Хотелось бы знать как?

Мальчишка хлопал глазами, черный сержант, обнаженный по пояс с рельефно прорисованной мускулатурой, являл собой грозное зрелище.

— Я- я-я…мку прокопал, — выдал наконец юный диверсант, трясущимся пальцем показав на подкоп. — А тут ОН, глаза злющие, зубы во и когти! Он меня чуть не съел!