– Светло-бежевый будет хорошо, – сказала Делия. – Вот такой.

Стены переменили цвет.

– А мне кажется, стоит сделать чуть потеплее, вот так, – вмешалась я.

– И бежевый, и теплые оттенки только усугубят ситуацию: света станет еще больше. Мне видится светло-зеленый и цвета морской волны. К тому же эти тона успокаивают.

Стены опять изменили цвет. Хотя при сиянии светлячка было сложно понять, насколько хорошо смотрится такой оттенок на солнце, аргументы Кассии прозвучали убедительно.

Еще с четверть часа мы перекрашивали стены, добиваясь цвета, который устроит всех троих. Мятно-зеленый не вызвал ничьих нареканий: и нежный, и холодный, и успокаивает.

А потом нам пришлось потренироваться в слаженном использовании телекинеза – сил любой из нас хватило бы, чтобы, скажем, разбить об стену шкаф, но аккуратно передвинуть его и поставить как нужно – совсем другое дело. Вся мебель была сдвинута в угол, кровати и вовсе стояли на спинках, и нам пришлось расставлять все как положено. Правда, прежде чем приняться за дело, мы снова поспорили, как лучше расположить кровати, стол и шкафы. По счастью, все уже устали, и сил на долгие дискуссии не хватило, уложились минут в пять.

Протерев шкафы изнутри, мы обнаружили сундучок с принадлежностями для чая, включая изящные чашки и фарфоровую коробочку с заваркой.

– И пусть теперь кто-то скажет, что все это просто забыла тут нерадивая прислуга! – фыркнула Кассия, понюхав чай.

Он в самом деле был свежим, с тонким нежным ароматом, особенно приятным после того, как из комнаты изгнали запахи затхлости и плесени.

Гардины оказались на месте, правда, держались на честном слове, но и эту проблему решила магия. Занавески мы сделали из ветоши. Отстирали, высушили тряпки и срастили куски в ровные полотна, не забыв отбелить.

– Я бы вышила, – сказала Кассия, – но это долго.

Пришлось снова воспользоваться иллюзией, наложив имитацию вышивки. По занавескам протянулись цветочные узоры, простые, но изящные. Пожалуй, у Кассии был вкус.

Наконец я в изнеможении плюхнулась на стул. Огляделась. Комнатка получилась вполне уютной. Три кровати вдоль стен, рядом с каждой – узкий шкаф для туалетов. Дверь в ванную, где теперь тоже все сверкало. В углу у окна – стол, вокруг стулья, на подоконнике пристроился сундучок с чайными принадлежностями. Надо будет выпросить у кого-нибудь вазу и спросить, какие цветы можно срезать в дворцовом саду. Можно, конечно, и их сотворить иллюзией, но настоящие пахнут.

Делия заварила чай, разлила нам и грустно призналась:

– А печенье-то у меня кончилось…

Хлопнув себя по лбу, я достала коробку с конфетами. Делия отцепила записку, захихикала.

– Коллекционируешь сердца? Экая ты быстрая!

– Вовсе я не… – невесть зачем начала я оправдываться. – В общем, не знаю, от кого это. Угощайтесь.

– То есть как не знаешь? – неожиданно серьезно спросила Кассия.

– Она же не подписана. Девочки сказали: служанка принесла.

– Дай-ка. – Она выхватила коробку из моих рук, внимательно ее осмотрела, хотя, право слово, совершенно непонятно, на что там было смотреть. Обычная картонная коробка без рисунка, в которой продавали конфеты в любой лавке, разве что перевязанная лентой, а не пеньковой веревкой, оно и понятно – подарок же.

– Думаешь, это не тайный поклонник, а тайный отравитель? – Делия хихикнула, а Кассия ответила ей неожиданно серьезно:

– Думаю, что мы на отборе, который покинуло уже больше сотни девушек. Остались самые целеустремленные, и среди этих целеустремленных немало и готовых на все.

– Ерунда, – не слишком уверенно произнесла я. – Кому я нужна? Травить – так уж кого-то вроде герцогини Абето, императорской фаворитки.

– Это она сама распустила о себе такие слухи. Ничего между ними не было. Если у императора и есть фаворитка, он тщательно оберегает тайну их отношений.

Почему-то мысль о том, что у императора есть женщина, связь с которой он тщательно скрывает, больно кольнула меня. А ведь наверняка есть. Он молодой здоровый мужчина и…

Я мысленно выругалась. Какая я, оказывается, ветреная: утром на одного заглядывалась, вечером уже про другого думаю…

– Словом, я бы отнесла эту коробку распорядителю и попросила найти кого-то, кто знает заклинания поисков яда, – закончила Кассия. 

– Ты бы принесла конфеты проверить на яд, а распорядитель счел бы тебя истеричкой, – фыркнула Делия. – Или особой, желающей набить себе цену.

Кассия не смутилась.

– Такое мог бы подумать только глупец, а мнение глупцов не стоит того, чтобы с ним считаться. Но граф Боул умен. К тому же эта коробка тоже может быть испытанием.

– На тщеславие? Или на чрезмерную любовь к сладкому? – нервно хмыкнула я. – Но тогда конфеты принесли бы не мне одной.

– А ты уверена, что в другие спальни не подкинули ничего подобного?

– Пошли бы разговоры. Пока нас разводили по комнатам, было время посплетничать.

Кассия помолчала, словно размышляя, потом неохотно кивнула.

– Да, мало кто, подобно тебе, удержался бы и не похвастался тайным поклонником.

Да мне и не пришлось сдерживаться, если уж на то пошло. Я не привыкла коллекционировать поклонников и хвастаться мужским вниманием. И тот мужчина… мужчины, которые меня заинтересовали, едва ли упадут к моим ногам.

– Тогда тем более стоит попросить кого-нибудь проверить на яд.

Я пожала плечами.

– Не думаю, что коробка отравлена. Но если хочешь, можно и проверить. Меня этому учили.

– В самом деле? – изумилась Кассия. – Кто?

– В университете. Правда, проделывать это мне доводилось под контролем наставников.

– Странно, что тебя занесло сюда.

Я мысленно поморщилась. Изливать душу девушкам, с которыми мы знакомы лишь день, не хотелось, какими бы милыми они ни были. Как бы сменить тему?

– Обычно те, кто выбирает профессию, не торопятся с замужеством, – продолжала Кассия.

– Кроме тех, кто отправляется в университет охотиться на молодых людей, – вставила Делия. Кассия отмахнулась, словно подобных особ вовсе не стоило принимать во внимание, и продолжила:

– Муж ведь может и запретить учиться, да и не всякому понравится, что жена способна сама себя обеспечить, имея профессию.

– Почему это? – не поняла я. – Разве плохо, что жена не просит деньги на всякие мелочи?

– А зачем тогда муж, если зарабатывать самой? – фыркнула Делия. – В конце концов, любящий мужчина позаботится о том, чтобы любимая женщина не нуждалась ни в чем.

Кассия улыбнулась.

– Вот-вот. Чуть что не по ней, начнет задумываться – а зачем вообще ей нужен муж? А еще слишком самостоятельная жена может и потребовать раздельного проживания, если что. Так что одаривать танцовщиц драгоценностями не выйдет.

Что-то не припомню я, чтобы дядя одаривал танцовщиц драгоценностями. Когда его спрашивали, почему он не женат, обычно отшучивался, дескать, не найдется женщины, способной его долго выносить. Но как-то я случайно подслушала разговор с его близким другом… оба изрядно приняли на грудь и полагали, что я сплю. «Мне невыносимо думать, что я снова могу убить любимую женщину, – сказал он тогда. – А если не любить и не растить детей, то и смысла во всем этом нет».

Роды застали его жену в карете, по дороге к матери, и, когда она все-таки добралась до усадьбы, целитель не смог спасти ни ее, ни ребенка.

Наверное, у него потом были женщины – но эту сторону своей жизни дядя от меня тщательно скрывал. Отец тоже старался прятать свои похождения, но что я могла подумать, когда он вваливался домой с висящей у него на шее и пьяно хихикающей… дамой такую назвать язык не поворачивался.

– Моя мать так поступила, и я горжусь ей, – добавила Кассия. – Некоторые вещи нельзя прощать.

– Наверное, ты права, – признала я. – Но не могу не удержаться и не спросить в ответ: что здесь делаешь ты с таким отношением к мужчинам и браку?