Заметность составов с воздуха и вызывала самую большую тревогу, как у меня, так и у Пителина. Успокаивал только анализ действий немецкой авиации в последние три дня. Можно сказать, что она бездействовала. Не иначе люфтваффе ещё не отошло от шока, вызванного рейдом Половцева и действий лётчиков генерала Черных на трофейных «мессершмиттах». К тому же в небе появились и МиГи. Даже у меня, знавшего, что дивизия Черных всё-таки получила обещанную Жуковым эскадрилью МиГов, появление в небе наших истребителей вызвало душевный подъём. Что уж тут говорить о бойцах, готовящихся идти в бой. Так, даже после начала этой самой первой атаки нашего наступления, немецкие самолёты появились лишь однажды, да и то столкнулись с МиГами Черных. Вот мы и обсуждали с Пителиным, как долго генералы люфтваффе будут в шоке, и успеем ли мы за это время пробиться к Варшаве и перебросить туда эшелоны с нашим раздувшимся хозяйством. Разговор был в самом разгаре, когда в купе Пителина постучали – это был вестовой. Он принёс справку, составленную оперативным отделом о действиях мотострелковой дивизии в последние двенадцать часов. Вся информация для её составления получалась оперативно с использованием радиостанции бронепоезда и аппаратов Бодо. Естественно, такие же справки по действиям частей готовились и для меня, но я их читал после редактирования начальником штаба, а тут ещё не проверенный Пителиным экземпляр. Было любопытно, и я бесцеремонно взял у вестового принесённые бумаги. Там было-то всего два листочка. Я их быстро просмотрел и протянул эту короткую справку Пителину. Потом, глянув на застывшего по стойке смирно вестового, скомандовал:

– Спасибо, товарищ красноармеец, можете быть свободны!

Когда за вестовым закрылась дверь, повернулся к Пителину, тот всё ещё читал отчёт. Дождавшись, когда начальник штаба положил листки на стол, я спросил:

– Ну что, Борис Михайлович, скажешь по поводу того, что мотострелки генерала Бикжанова уничтожили на захваченном аэродроме немцев 52 «юнкерса» и 37 «мессершмиттов»? Похоже, шок у люфтваффе продолжится?

– Да… интересно девки пляшут! При таких раскладах, пожалуй, имеет смысл использовать железную дорогу. Исходя из нашего опыта, немцы два-три дня авиацию особо использовать не будут. Тем более у них такой раздражитель, как наскок дивизии Борзилова.

Пителин коротко хохотнул и продолжил:

– Ну, ты намудрил с этими блиндобронепоездами! Я-то старый пень, как ты рассказал про этот ваш с Борзиловом план, сначала матом про себя ругался. Потом поделился вашим новшеством с Леоновым, а тот вполне серьёзно ко всему этому отнёсся и где-то даже поддержал тебя. А когда начали поступать сведения о том, что немцы в спешном порядке снимают с фронта моторизованные подразделения и перебрасывают их на север, чтобы остановить разбушевавшегося Борзилова, я себя совсем старым почувствовал. Надо же, минимальными силами заставить машину вермахта дёргаться и перегонять за сотни километров резервы, чтобы остановить несколько сотен наших бойцов. При этом борзиловцы бьют немцев их же оружием. Поразительный эффект от этих блиндажей на колёсах.

– Это твой академический мозг представляет их блиндажами, а я считаю, что от безысходности мы сгоношили из ничего целые самодвижущиеся УРы. И показывают они себя весьма неплохо. Нужно и здесь, если уж мы будем держаться железной дороги, спустить, так сказать, со стапелей белостокского депо несколько подобных блиндобронепоездов. Вот только жалко, что нет у нас бронелистов, но ничего, вместо их будем использовать листы котельного железа. В депо его вроде бы было полно. А координатором и ответственным за это дело, думаю, нужно поставить Фролова. Комиссар из искры разожжет такое пламя, что немцам детской шалостью покажется то, что у них устроили семь блиндопоездов Борзилова.

– Да, член военного совета армии мужик зажигательный и народ увлечь может. Вот только ему профессионала в помощники дать нужно, а то он такого натворит, что вся армия на обслуживание этой затеи пахать будет.

– Капитана Александрова дадим – пускай свой железнодорожный полк пересаживает на блиндобронепоезда. Их бронепоезд будем беречь, отправлять в бой только в крайнем случае, а подразделения, которые капитан снял с охраны большинства железнодорожных объектов Белостокской области, нужно пересадить на блиндобронепоезда. Из-за того что мы в мешке и железные дороги потеряли своё стратегическое значение, глупо целый полк отвлекать на охрану бесполезных в данный момент объектов. Артдивизион, который начали формировать из вышедших к нам артиллеристов, нужно передать Александрову. И тогда ему специалистов и матчасти хватит, чтобы укомплектовать пять-шесть блиндобронепоездов.

– А кто же будет охранять железнодорожные магистрали – те, которые мы занимаем в ходе наступления?

– Так они и будут! Только не стоять статично гарнизонами на крупных узловых станциях, а размещаться в блиндобронепоездах, что мне кажется намного лучше. Во-первых, конечно, повышение мобильности и огневой мощи – один отряд (допустим, рота) сможет контролировать не только узловую станцию, но и практически всю железнодорожную сеть на довольно значительном расстоянии. А во-вторых, блиндобронепоезда станут мощной подпоркой передовым дивизиям. В случае прорыва моторизованных подразделений гитлеровцев, смогут быстро стянуться в места, где появились крупные силы немцев, и артиллерийским и пулемётным огнём затормозить их продвижение. Всё, Михалыч, решение принято – будем вводить в прорыв (загруженные в железнодорожные составы) гаубичные артполки. А полк Александрова пересаживаем на блиндобронепоезда.

– Какие, к чёрту, блиндобронепоезда? Их ещё даже в проекте нет!

– У Борзилова их тоже в проекте не было, однако уже сейчас семь эшелонов смерти (именно так их окрестили фашисты) наводят шорох на коммуникациях гитлеровцев. Так что, Борис Михайлович, будем без всякой раскачки внедрять этот передовой боевой опыт. Давай командуй, чтобы сюда срочно вызвали капитана Александрова и командира формируемого артдивизиона старшего лейтенанта Полетаева. Капитан, я знаю, сейчас находится в бронепоезде, а старлея я видел у двенадцатого вагона вашего штабного эшелона. Наверное, что-то цыганит у Бедина. Зная начальника по тылу, можно быть уверенным, что быстро подполковник его не отпустит.

Мой начальник штаба, что-то бурча себе под нос, нажал кнопку вызова адъютанта. Когда лейтенант зашёл в купе, Пителин приказал срочно вызвать к нему Александрова и Полетаева. При этом он удивил адъютанта, указав места, где те сейчас находятся. Пока ждали вызванных командиров, продолжали обсуждать решение держаться железной дороги, а также какие каверзы могут приготовить немцы. Борис Михайлович, наверное, почувствовал, что мы увлеклись казуистикой и слишком удалились от обсуждения конкретных проблем. Поэтому предложил пригласить начальника оперативного отдела, чтобы не строить наполеоновские планы, а заняться земными делами и реальными проблемами. Я, естественно, дал добро, и, после того как к нам присоединился майор Евстигнеев, мы уже втроём начали мозговую атаку на проблему наступления на Варшаву столь незначительными силами. Любой военный специалист сразу скажет, что это нереально, полное сумасшествие, но мы пошли на это во имя спасения России. И даже взрослые дядьки, вроде Пителина или Леонова, отдавали все свои силы, чтобы моя сумасшедшая идея приобрела реальные очертания. И она, чёрт возьми, начинала приобретать осмысленность и даже кое-какие перспективы. Вот и взятие городка, где мы встретили ожесточённое сопротивление фашистов, работало на эту осмысленность и перспективу.

Все эти теоретические размышления существовали в голове командарма, а мой мозг уже взял под контроль Юрка Черкасова. Главным стал курсант эскадрона, выходец из параллельной реальности. Там, где русскому сопротивлению приходилось бороться с немецкими оккупантами иногда совсем уж авантюрными методами. А это значило, что командарм, генерал Черкасов, не нашёл метода, чтобы быстро взять этот город традиционными способами. Цейтнот был, и вот-вот должны были появиться резервные немецкие части. Буквально спинным мозгом я это чувствовал и страшно боялся, что наше отчаянное наступление канет в Лету истории, как безумные попытки русских помешать истинным арийцам цивилизовать эту дикую страну. А чтобы этого не случилось, нужно было срочно брать город и устраивать задуманную Пителиным артиллерийскую засаду. И в этом у нас был единственный шанс осадить выдвинутые против нас резервные части вермахта и всё-таки прорваться к Варшаве. А даже задействовав в операции по освобождению города от немцев все силы 86-й стрелковой дивизии, у нас быстро это никак не получится. Городские бои это тебе не фунт изюма, и помимо больших потерь, однозначно будет срыв темпа всего наступления. Оставалось применить нестандартный метод, некоторым из которых меня обучали ещё в эскадроне.