Конечно, я понимал, что нельзя в такое тяжёлое время оставлять армию без командующего, а эта операция была весьма опасна и запросто в её ходе можно потерять жизнь. Но что делать, я честно пытался найти исполнителя для этой операции, и все мои усилия были безрезультатны. Ведь, пожалуй, главным условием успеха такой операции было свободное владение немецким языком, а также наглость и умение владеть собой. А суть операции была простой – выдавая себя за немцев, на «ханомагах» проникнуть вглубь немецкой обороны, ну а там как получится. Либо удастся ликвидировать командование и внести сумятицу в ряды обороняющихся немцев, либо, если нас сразу раскусят, силами десантных групп лейтенанта Костина начать штурм города изнутри немецкой обороны, предварительно, конечно, всё равно ликвидировав их командира и штаб этого подразделения. А то, что немцы сами проведут нас к этому штабу, зависело от переговорщика с нашей стороны. Немецкая военная техника, форма и оружие это, конечно, хорошо, но главное здесь всё-таки переговорщик и степень владения им немецким языком. То есть нужно было провернуть здесь примерно то, что я не раз проделывал на Финской войне. Правда, там я был ротным, а здесь всё-таки командарм. Но как командарм, я понимал важность быстрейшего взятия города Острув-Мазовецка. Ход всей операции зависел от этого, и если мы не возьмём город до подхода немецких резервов, то грош цена такому командарму. Нужно было использовать всё и в том числе собственный опыт участия в боевых операциях. Прощелкаю, сейчас убеждая себя, что командарм не имеет права на непосредственное участие в боях, то потом придётся идти в штыковую атаку на окруживших нас немцев. Такая вот сейчас жизнь командармов – не перебирать бумажки в уютном штабе, разрабатывая стратегические операции, а непосредственно быть на острие самого решающего боя. И это по мне, по натуре воспитанника эскадрона.
Полностью продумав предстоящую операцию, я начал отдавать распоряжения. Во-первых, вызвал на НП командира приданного полку артдивизиона. Во-вторых, обращаясь к Шерхану и Якуту, приказал:
– Хорош кайфовать, сидя на этих грязных снарядных ящиках. Аллюр три креста оба к нашей технике. Передать мой приказ лейтенанту Костину срочно явиться на НП полка, а сами на «хеншеле» двигайте к эшелону, куда вчера грузили с ребятами Рябы добытые ими в рейде трофеи. Задача, подобрать для каждого бойца бронедивизиона немецкую форму. Якут, ты можешь не переодеваться – во время рейда будешь изображать русского пленного.
– Неужели в тыл немцев идём? – обрадованно спросил Шерхан. – У меня уже трофейные сигареты заканчиваются, надо бы пополнить.
– Ну, можно сказать, что и в тыл. Только это будет рейд не в глубину обороны фашистов, а работать будем здесь по месту в центре города. Задача проста – под видом прорвавшихся немцев минуем их передовые посты, добираемся до штаба фашистов и устраиваем там представление в стиле наших финских рейдов. Не забыли ещё тех славных деньков?
– Как их забудешь! Только вот сигареты у финнов получше будут, чем у фашистов. А вкус генеральских сигар, которые курил в захваченном финском доте, я всё ещё вспоминаю. Даже самогонка финская с ними шла хорошо.
– Кто о чём, а Наиль о своей утробе! Во-первых, это была не самогонка, а элитный двадцатиоднолетний виски. А во-вторых, финны сами сигарет не делают, им их англичане и американцы поставляли, а немцы сами вертят свои эрзац-сигареты. Вот так, товарищ старший сержант!
– Да нам татарам всё равно, кто там что вертит – лишь бы у врагов такое пойло и курево не кончалось. Веселее в рейд идти, когда знаешь, что трофей будет тебе по душе.
– Да ты просто поэт своей утробы, Наиль! Ладно, разрешу тебе, когда возьмём немецкий штаб, немного там пошарить.
– Так вы что, Юрий Филиппович, с нами хотите в рейд идти? Может быть, не надо, вы всё-таки сейчас командарм, а не ротный, как в Финскую войну.
– Надо, Наиль, надо! По-немецки кто может говорить так же, как я? Нет таких, а искать специалистов по всей армии оно дороже выйдет Нам обязательно нужно занять этот город до вечера, и других вариантов нет. Так что тряхнём стариной – погуляем по немецким штабам и прочей фашистской хренотени. Когда будешь подбирать немецкую форму, про меня не забудь. Вроде бы Ряба говорил, что они, когда разгромили немцев в Червоном бору, захватили в прачечной много комплектов формы СС. Там даже был мундир штандартенфюрера, вот его мне и найди. Побуду в рейде полковником СС. Ты для всех наших орлов тоже подбери эсэсовские мундиры. Кроме Якута – у него разрез глаз не арийский. Будет в «ханомаге» лежать под видом пленного и, в случае опасности, работать как снайпер. Так что, товарищ сержант Кирюшкин, чтобы ваша винтовка была рядом, но незаметна для посторонних глаз. У тебя шестое чувство развито хорошо, поэтому я тебе поручаю, как почувствуешь опасность, мочи всех немцев подряд – не старайся выбить только офицеров. Тут ситуация простая – пленные нам не нужны, нам город требуется! Понял, Якут, – работаешь на поражение, и чем больше убьешь фашистов, тем лучше. Ну, всё, ребята, время пошло, двигайте к Костину, а потом к эшелону с имуществом разведотдела, а я пока подготовкой к рейду займусь.
Подготовкой к этой простой операции я действительно занялся основательно. Об этом говорит хотя бы тот факт, что кроме непосредственно участвующих в операции командиров вызвал и представителя нового для корпуса подразделения – отдельного радиотехнического взвода. Именно так начали в штабе называть структуру особого отдела, занимающуюся ко всему прочему и созданием радиопомех на самых популярных у вражеских подразделений радиодиапазонах. Техника для этого, естественно, была трофейная и размещалась в двух здоровенных грузовых «опелях». Они двигались во втором эшелоне, в одной колонне со штабом 86-й дивизии и стояли сейчас на северной окраине Острув-Мазовецка. Я хотел на время проведения операции, чтобы немцы, сосредоточенные в городе, полностью лишились связи со своим начальством. Кроме этого, приказал командиру полка Ломакину вызвать на НП своего специалиста по немецкому языку политрука Глушкевича. Его я хотел взять с собой в рейд – нужно было, чтобы кто-нибудь из наших вступил со мной в диалог на немецком. Кроме этого, когда явились лейтенант Костин и командир приданного полку артдивизиона, весьма подробно объяснил, что нужно делать их подразделениям в намечающемся рейде.
Когда проводил инструктаж командиров подразделений, появился вызванный подполковником Ломакиным политрук Глушкевич. Когда я на него взглянул, то мои намерения использовать его как напарника в общении с немецкими командирами сразу испарились. А как штандартенфюреру можно было общаться со стопроцентным евреем? Пришлось вместе с политруком придумывать, как скрыть его от глаз немцев, но при этом чтобы он мог по-немецки отвечать на мои команды. Решили, что он всё равно переоденется в эсэсовский мундир, но будет сидеть в «ханомаге» и при этом ещё, на всякий случай, перебинтует себе лицо. Жалко, конечно, что моя идея более правдоподобного поведения в окружении немецких офицеров не выгорает. Придётся, как всегда, использовать Шерхана. Слава богу, он в последнее время научился выкрикивать «яволь», вот и придётся использовать этот его словарный запас для натурализации меня в фашистской среде. Его звероподобная физиономия с рыжими волосами и зелёными, налитыми кровью глазами очень гармонирует с чёрным эсэсовским мундиром. Так и хочется вслед за этим бугаём вытянуться по стойке смирно и заорать «яволь».
Закончив разговор с политруком Глушкевичем, я ещё поучаствовал в согласовании имитации отсечного огня орудиями артдивизиона и пулемётами подполковника Ломакина. В общем-то, всё уже было согласовано, обсуждались только детали, но я всё равно не спешил прекращать этот разговор. Пусть обговорят все детали, по-любому идти в бронедевизион было ещё рано. По моему внутреннему хронометражу, Шерхан и Якут только-только должны были привезти немецкую форму, а ещё не менее получаса бойцы лейтенанта Костина будут её разбирать и переодеваться. Кроме этого, я ждал, когда на НП прибудет вызванный командир радиотехнического взвода. Наконец он прибыл. Несколько минут заняло выяснение вопроса, как надёжно будут заглушены радиостанции, располагающиеся в зоне действия оборудования радиотехнического взвода. Для меня вопрос был новый, поэтому и выяснял возможности трофейного оборудования. Оказывается, при работе систем, установленных на «опелях» на полную мощность, радиоэфир будет засорён на довольно большой площади, и наверняка с любой радиостанции, находящейся в городе, невозможно будет установить связь. Это было, конечно, хорошо, но связи не будет и у наших подразделений.
