Я на это заявление командарма-8 сказал:

– Господин генерал, не нужно на это тратить свое время, тем более армия находится сейчас в таком тяжелом положении. Командовать рейдом буду я. А все планы, которые мы наметили на совещании, я хорошо запомнил.

Каледин особо не удивился моим словам, да и другие тоже. У окружающих уже сложилось убеждение, что великий князь не трус, весьма ответственный человек и поручение командующего фронта он будет выполнять любой ценой. На этом совещание было закончено, но участники не разошлись по своим делам. А как тут пойдешь заниматься своими делами, если командующий армией предложил почаевничать.

Следующий день запомнился нескончаемой чередой встреч с офицерами, которым Каледин поручил обеспечить проход 9-й кавалерийской дивизии в тыл германцев. Хотя, что там было обеспечивать – прорехи в боевых порядках прорвавших нашу оборону германских частей были огромны. По данным разведки, германцы вырыли окопы только возле опорных пунктов нашей обороны, которые и тормознули их наступление. Вот там реально были сосредоточены мощные силы кайзеровской армии. А между этими сгустками силы была редкая сеть дозорных и изредка встречающихся пулеметных точек и наблюдательных пунктов артиллерийских корректировщиков. На старых позициях австрийской армии, окопов, дзотов и проволочных заграждений было много, и шли они на большую глубину, но вот солдат, которые должны были стоять на этих позициях, было мало. И они были расслаблены тем, что русские далеко и с ними сейчас воюют их союзники. Самые боеспособные части с этих бывших передовых участков фронта австрийское командование направило на блокировку и ликвидацию бригады генерал-майора Мошнина. То есть получалось, мы шли Мошнину на помощь, а бригада сама обеспечивала коридор для подхода этой помощи. Так что коридор для прохода частей дивизии в тыл неприятеля можно было обеспечить совсем небольшими силами. Команда пластунов, без всякой поддержки артиллерии, могла справиться с этой задачей. Не нужно было проводить большую войсковую операцию. Как говорится, без шума и пыли дивизия оказалась бы в глубине вражеской территории. А там здравствуй лавры Ковпака и Дениса Давыдова.

Для дела были полезными только встречи с двумя офицерами разведчиками, ну и, пожалуй, с полковником, который отвечал за тяжелую артиллерию армии. При прорыве отсечной артиллерийский огонь был необходим. С другими офицерами штаба армии я встречался из уважения к Каледину и его начальнику штаба, которые для согласования совместных действий присылали своих подчиненных. Конечно, для проформы я что-то там согласовывал, но больше просто знакомился с офицерами, а они со мной. Наконец к 11 часам поток посетителей в мой временный кабинет иссяк, и можно было наконец-то заняться делом. А дело у меня сейчас было одно – подготовка к предстоящему рейду. Но основная работа была уже проведена. Карты районов предстоящих действий лежали у меня в планшетке, приказ готовиться командиру мехгруппы поручику Хватову отдан. Оставалось прибыть в место, где состоится встреча мехгруппы с частями дивизии Бегильдеева, дать вводную комдиву, начальнику штаба, командирам полков и 1-й бригады, и можно начинать наш рейд. Части Бегильдеева должны были подойти в район сосредоточения перед прорывом в два часа дня, начало операции было намечено на 18–30 (как раз в это время начинало темнеть). Информация о районе сосредоточения и времени начала операции была передана в штаб 9-й кавалерийской дивизии шифрограммой, посредством аппарата Морзе. Так как подразделения дивизии после дневного марша, преодолев большое расстояние, расположились на ночлег не очень далеко от штаба армии, связь была хорошая. Даже маломощная дивизионная искровая радиостанция приняла без помех шифрограмму из штаба 8-й армии. Утром мне доложили, что радиограмма отправлена, и подтверждение о ее приеме получено.

В 12–30 я зашел попрощаться в кабинет Каледина, в тот момент там находился и начальник штаба армии. Но пожатием рук дело не обошлось. Генералы, демонстрируя исключительное уважение к великому князю, пошли вместе со мной на улицу, провожая до самого «Форда». После того как я забрался в кабину, мне даже ничего не пришлось командовать Максиму. Он и так знал, что делать – ехать в место дислокации мехгруппы. Там уже все было готово к началу операции. Самое главное, на чем я особо настаивал – чтобы в доступном месте хранились цепи на колеса автомобилей. В этом времени еще не были изобретены приспособления, позволяющие автомобилям двигаться по грязи. По крайней мере, Максим и Пригожин об этом ничего не знали. Пришлось самому (ссылаясь на англичан) это внедрять. Нарисовать эскиз, а после изготовления цепей в мастерских житомирского депо с водителями и техническим персоналом мехгруппы проводить занятия по их применению. Сейчас дороги и без цепей были вполне проходимы, но вскоре, судя по погоде, даже гужевой транспорт проехать по этим ослиным тропам сможет с большим трудом. Время распутицы неумолимо приближалось.

Вот с такими мыслями я приехал в расположение мехгруппы. Сразу же, как поручик Хватов доложил о положении дел и о пятиминутной готовности его подразделения выехать на боевое задание, я стал пытать его о подготовленности оснастки для движения боевых машин по бездорожью и грязи. И в первую очередь меня интересовало положение дел с цепями на колеса – все ли автомобили ими укомплектованы и сколько цепей имеется в резерве. Даже после того как поручик отрапортовал, что каждый автомобиль обеспечен комплектом цепей, а в резерве имеется двенадцать единиц, я все равно не успокоился и, сопровождаемый Хватовым, подошел к стоявшему неподалеку грузовику и приказал вытянувшемуся по стойке смирно рядом с кабиной ефрейтору (наверняка водителя этой колымаги) показать мне комплект цепей на колеса. Я думал, что водитель будет долго искать эти бесполезные с его точки зрения железки, но на удивление, он их довольно быстро достал. А как докладывал мой осведомитель в мехгруппе, водители в беседах между собой называли цепи бесполезными железяками, которые занимают место и все время мешаются. Видать, не застревали новоиспеченные водители в грязи и, по уши забрызганные холодной жижей, не подкладывали под колеса найденные подручные материалы. И это для того, чтобы автомобиль прополз саженей пять. Одним словом, я был удивлен скрупулезным выполнением распоряжения великого князя – чтобы цепи на колеса были всегда под рукой и их можно было достать в течение двух-трех минут. Мое удивление вылилось в объявление благодарности водителю и поручику Хватову. А после этого последовал приказ выступать. Поручик Хватов, зная место назначения, уже со своим штабом разработал маршрут движения. Так что терять на это времени не пришлось. Я просто отдал приказ начинать движение, забрался в кабину «Форда» и постарался поудобнее устроиться, пока Максим встраивался в середину колонны мехгруппы.

Операция началась в 19–00, задержка в полчаса была вызвана плохой работой служб армии. Недостаточно четко были согласованы совместные действия с привлеченными к операции подразделениями Особой армии. Позже чем нужно началась ложная атака на германские позиции. Но зато потом все пошло как по писаному. Видно, атака, начатая одним из полков XXXI армейского корпуса, развивалась весьма успешно, так как противник снял часть сил, выполняющих роль боевого охранения на нашем участке фронта. Мне об этом доложили разведчики в 18–55, а в семь часов вечера к оставшимся вражеским опорным пунктам выдвинулись пластуны. Ребята сработали быстро, качественно и практически бесшумно. Во время работы пластунов прозвучало всего несколько винтовочных выстрелов и пулеметная очередь. Но это для передовой естественный фон и никакой тревоги в стоящих невдалеке германских подразделениях эти звуки не вызвали. В очищенный от германцев коридор пошли сначала кавалеристы, а за ними и автомобили мехгруппы. «Форд», кабина которого стала для меня уже родной, следовал в общей колонне автомобилей и, в общем-то, ничем от них не отличался.