- Это просто объяснить, - улыбнулся Гари. - Если взять вашего пехотинца - пусть он будет ну хоть кузнецом до армии, вообще физически очень сильным, и поставить против него взрослого индейского воина. Как быстро индеец уделает солдата в прериях или горах?

- Быстро… И сила не поможет.

- Вот! С одной стороны сила, с другой и сила, и совсем другая выучка. Ходить по лесу так, как ходят индейцы, мы не умеем.

- Кроме, возможно, Сонка.

Разговор сошел на нет, все понимали, что расставание неизбежно, но все равно было очень грустно. Завтра уедет Робин и братья, еще через неделю вслед им отправится цирк. Понятно, что у каждого своя жизнь, и сколько таких встреч-расставаний было у ходоков за их-то длинную жизнь! Но сердце все равно щемило и его скребли острые коготки. Если с Робином еще была надежда на встречу, то где искать остатки цирка на просторах огромной страны? Куда их заведет дорога? Хотя все же была надежда на Дыма и его «мобильную» связь с Зарой.

А пока у разожжённого мангала сидели ходоки и Робин с Киангом, все смотрели на огонь, и говорить совсем не хотелось.

Только тихо перебирал струны Гари. Ник тоже смотрел в огонь, лес, шум сосен, потрескивание дров, тепло костра. Как хорошо было бы провалиться в свое собственное прошлое в то курсантское время, только не забыть при этом всю свою жизнь. Помнить знать и изменить. Ник протянул руку и вынул гитару из рук не ожидавшего такого Гари. Коснулся струн и тихо запел на русском.

Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены, Тих и печален ручей у янтарной сосны, Пеплом несмелым подёрнулись угли костра, Вот и окончилось всё - расставаться пора.

Крылья сложили палатки - их кончен полёт, Крылья расправил искатель разлук - самолёт, И потихонечку пятится трап от крыла, Вот уж действительно пропасть меж нами легла.

Не утешайте меня, мне слова не нужны, Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны, Вдруг сквозь туман там краснеет кусочек огня, Вдруг у огня ожидают, представьте, меня! (Юрий Визбор)

Оглядел сидящих и запел опять, но уже на понятном всем английском. Отзвучал последний аккорд, ладонь легла на струны, прижимая их.

- Желчь никогда не слышал от белых таких песен… - вождь возник из темноты, как будто проявился на старинной пленке. Ему протянули коврик, и он уселся, как и все, поджав ноги, и посмотрел на сидящих у костра, явно ожидая продолжения концерта.

- Ребят, а у него евреев в роду не было?

-Да-а-а, в заходах сбоку что-то такое просматривается…

- Да ладно вам, еще одну споем…

- Ник, ты «Прощание с горами» Высоцкого помнишь? - спросил Оле.

Ник пожал плечами, тронув струны слегка неуверенно:

- А почему ее?

-Потому что она в переводе на английский есть, и я ее на нем помню, – усмехнулся, обращаясь уже к вождю. - Только вот певец из меня еще тот, так что Желчь, прикрывай уши.

Тот улыбнулся и кивнул соглашаясь.

Ник тронул струны и Оле изобразил реп.

В суету городов и в потоки машин

Возвращаемся мы - просто некуда деться!

И спускаемся вниз с покорённых вершин,

Оставляя в горах, своё сердце.

Так оставьте ненужные споры -

Я себе уже всё доказал:

Лучше гор могут быть только горы,

На которых ещё не бывал,

Кто захочет в беде оставаться один?!

Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?!

Но спускаемся мы с покорённых вершин...

Что же делать - и боги спускались на землю.

Сколько слов и надежд, сколько песен и тем

Горы будят у нас - и зовут нас остаться!

Но спускаемся мы (кто - на год, кто - совсем),

Потому что всегда, мы должны возвращаться.

Замолк голос, замолкла гитара, молчали люди. Только шум листвы, сосновых крон и звуки ночного леса нарушали тишину у костра. Желчь встал, приложил руку к груди таким знакомым киношным жестом и тихо сказал:

- Желчь всегда рад увидеть всех вас в своей типи.

Сделал шаг назад в темноту и исчез, безшумно растворившись в темноте еще более плотной после света костра.

Утром провожали маленький караван всем коллективом, включая Бульку. Обнимались, дарили очередные маленькие подарки на память, утешали Флору, у которой глаза были на мокром месте. Хотя она и сама не могла сказать, почему эти, в общем-то, малознакомые люди, стали ей так близки. Малышня заглаживала Невса и почему-то ящерок. Невс от широты охотничьей души притащил двух«куриц» неопознанной национальности. По ощипанным и выпотрошенным тушкам определить оную было затруднительно. За обработку трофеев благодарили повариху Таню, а та только косилась на кота.  Наконец тронулись в путь, и так вместо раннего утра задержались сначала на завтрак, а потом и на прощание. Но не успели выехать из  бывшего индейского лагеря, как наперерез из лесу выскочили трое, размахивая руками. Фургоны тут же остановились, а практиканты, сложившись чуть не вдвое, пытались продышаться.

- Мы так бежали! - на выдохах сообщил очевидное Сонк.

- Но успели!  - подхватили брат и сестра, и прощание покатилось по новой в исполнении тех же и троих прибывших. И было заметно, что и Робин, да и все остальные рады успевшей вернуться троице.

Фургоны скрылись за поднятой из-под колес пылью, а оставшиеся потянулись назад в свой лагерь.

- Ну что, по чайку? - Ло потер ладони. - Марь, у тебя там вчера потерянное вроде нашлось?

Таня и Марья переглянулись и фыркнули очень синхронно, хотя самовар разжигать пошел Оле, не напрягая этим делом повариху.

- А поесть чего осталось? - трое «экскурсантов» смотрели заинтересованно.

- Мы не завтракали…

- … проснулись и…

- …  сразу бегом в лагерь, чтобы успеть.

Конечно, ребят накормили и даже с расспросами не приставали, хотя и по внешнему виду и по эмоциям особого негатива не чувствовалось.

- Как зачет? - первым не выдержал любимый дядюшка.

-  Как всегда, - пожал плечами племянничек.

Старшая группа ходоков не поняла, троллят их намерено или где?!

Но молодежь стала докладывать подробно, изображая детсадовский монтаж, когда говорят свой стишок один за другим.

-Сначала нас обнюхали… - Дени. - Одобрили,

-Потом заставили попрыгать и послушали, не бренчим ли чем… - Эни. - Одобрили,

- Дальше заставили пройти по мокрому песку, попросив оставить четкие следы… - Сонк. – Похвалили.

- За что? - вопрос прозвучал практически хором от Сашки и Стаси и чуть шипяще от Фен и Шен.

- По следам любой индеец определит, что прошел не индеец, даже если тот будет обут в мокасины, - стал пояснять Сонк, - потому что неправильно распределяет вес на пальцы. Белые ходят так, что шаг идет через большой палец и на него приходится весь вес тела, из-за этого ноги быстро устают. Индейцы чуть косолапят, и вес распределяют через все пальцы.

- А нас так и учили ходить…

- Потом пробежали марш бросок, пробежали  миль пять, дальше вперемешку шли-бежали. Выносливость тоже одобрямс, а вот тихо как индейцы у нас не получалось, даже у Сонка.

- Забежали мы в какие-то скалы…

- Настоящий лабиринт…

Рассказ становился все более эмоциональным, с жестикуляцией и попыткой словами описать места по которым «гуляли».

- А эти га… нехорошие экзаменаторы кинули нам вводную - найти дорогу назад…

- Ага! Мы-то смотрели больше под ноги, чтобы не навернуться!

- Пока мы осматривались, эти свалили, а мы и не заметили куда! Только по эмоциям и определили, в какой стороне они затихарились!

- Весело им было!

- Земля каменистая следов почти нет, но часть трассы мы все-таки прошли…

- Эти нехорошие люди нас обогнали и устроили ложный след!

- А мы как лохи педальные повелись!

- Но почти сразу поняли, что под таким камнем мы не проходили!

- Удочка с минусом...

- Какая удочка?! - возмутился Федор Артемьич. Он, как и его внуки, слушал эмоциональный рассказ стажеров. Те, дополняя друг друга, живописали, жестикулируя - а там скалы, а тут речку по камням, а здесь завал из поваленных деревьев, еле пролезли! И вдруг какая-то удочка…