– Меня оклеветали, и я же должна уйти из университета? – воскликнула Корделия. – Конечно Бенедикт утверждает другое! И я уверена, у него не хватило бы… простите, все мы знаем, что бедняга умом пошел не в отца. Я уверена, что ему кто-то подсказал этот план. А тот и рад был отомстить Лианор, они поссорились в первый же день учебы, и не подумал, какие интересы могут быть у советчика! Мы все знаем, кто этот «кто-то».

– Родерик? – повернулся к нему декан.

Родерик пожал плечами.

– Трудно доказать, что не бьешь жену по утрам, особенно когда у тебя никогда не было жены.

– Мы-то все гадали, что ты нашел в этой нищенке… А ты просто втирался к ней в доверие, чтобы в нужное время подкинуть мышьяк в ее комнату! – не унималась Корделия.

Сайфер зарычал еще громче – как только остальные его не услышали!

– В комнату женского общежития? – приподнял бровь Родерик.

– Ой, да все знают про то дерево, – отмахнулась она.

Декан хмыкнул. Похоже, он тоже знал про дерево.

– Или твоя подруга Оливия, с которой вас часто видят в библиотеке, подкинула соседке яд, – не унималась Корделия. – Может быть, на самом деле ты и за ней ухаживал, чтобы она приревновала и помогла…

Родерик рассмеялся. Декан опустил подбородок на сцепленные пальцы, наблюдая за происходящим.

– Откуда бы тебе знать про яд в ее комнате? – поинтересовался Родерик.

– Не делай из меня дуру! Об этом все уже знают! Лианор Орнелас арестовали сегодня утром за попытку отравить Бенедикта. В вещах ее нашли мышьяк, девочки подслушивали в коридоре, наложить тишину на комнату никто не додумался. Все видели, как ее уводили.

Да уж, слухи в университете действительно распространялись со скоростью лесного пожара.

– И не просто же так ты примчался к декану еще до того, как она вернулась в университет! Не знаю, как ты заставил Бенедикта написать вот это, но, пожалуй, мне его жаль.

Самому Родерику вовсе не было его жаль.

«Скажи ей, что Вернон собирался наведаться к ее жениху. Это поубавит ей прыти».

«Или наоборот, решит что ей нечего терять».

– Корделия, подумайте еще раз. – Сказал декан, и Родерик задумался, мог ли он знать о его настоящем происхождении. Слишком уж явно встал на его сторону. Впрочем, какая разница! Он прав. К тому же, он учился не первый год и у преподавателей давно сложилось о нем мнение – не просто же так ему предложили стать старостой и место преподавателя.

Но если он останется преподавать, их отношения с Нори…

«Только посмей!»

– Мне не в чем себя упрекнуть, – вздернула нос Корделия. – Я уверена, Бенедикт сам бы не додумался до такого плана. Возможно, я погорячилась, обвинив старосту, хотя у меня нет других врагов, а отвергнутым мужчинам оскорбленное самолюбие часто подсказывает планы мести.

«Скажи, что это ты ее отверг! Нам эта рыжая и даром не нужна, и с доплатой!»

«Вот еще!»

– Возможно, хотели опорочить Бенедикта, а тот, когда его ложь вскрылась, решил заодно утопить и меня. Вы, конечно, можете отчислить меня, господин декан, но это будет огромной несправедливостью с вашей стороны.

– Что ж, я хотел решить это дело без скандала, – вздохнул декан. – Придется собирать комиссию по этике.

– Слово Бенедикта против моего слова, – не дрогнула Корделия. – А еще все будут знать, что староста целителей еще с прошлого года…

– Затаил против тебя зло, потому что ты предпочла мне другого, – усмехнулся Родерик. – Ты столько раз повторила это, что я сам почти поверил. Зря ты так, в самом деле зря.

– Вы позволите мне удалиться, господин декан? – Она вздернула нос. – Я не желаю выслушивать завуалированные угрозы.

– Конечно. О месте и времени заседания тебе сообщат.

– В чем-то она права… – задумчиво произнес декан, глядя вслед закрывшейся двери. – Слово против слова, и никаких доказательств. Слово Бенедикта, который уже запятнал себя, ударив девушку и признавшись в клевете. Против слова Корделии, у которой репутация безупречна.

«Скажи ей, кто ты на самом деле! Она не посмеет больше спорить! Сперва упадет в обморок, а потом изгрызет себе локти до плеч!»

«Скорее отравит Нори, чтобы убрать соперницу…»

– Родерик?

Он заставил себя выдохнуть и не слушать, как беснуется дракон. Оказывается, декан продолжал говорить.

– И если она будет продолжать настаивать, что это ты подговорил Бенедикта, то и тебе придется предстать перед комиссией.

Родерик пожал плечами.

– Я не боюсь. Мне не в чем себя упрекнуть. К тому же Корделию уже ловили на попытке оболгать ту, кого она считала соперницей. – Он поднялся.

– Но не думаю, что она будет продолжать обвинять меня. Какова бы ни была, она не дура.

Скорее всего, она скажет, будто хотела, чтобы он на себе прочувствовал, каково это – оказаться под огнем несправедливых обвинений. Прочувствовал и устыдился.

«Я подумал, что три дракона, пожалуй, могут переварить одного человека. Одного рыжего, костлявого и очень противного человека».

«Отравитесь еще. В ней яда побольше, чем в изначальной твари».

– Еще раз простите, что потревожил вас в выходной. Разрешите откланяться.

«Зря только время потратили».

«Не зря».

Зато убедился, что Корделия считает, будто еще может всех переиграть. Значит, можно начинать действовать самому. Нет, вовсе незачем подбивать людей на всякие гадости, как это делала она. Достаточно раскрыть рот, дальше слухи все сделают сами.

И еще нельзя ни на миг оставлять Нори без присмотра, пока Корделия в университете. Надо еще раз поговорить с девчонками с боевого. Но сначала – проверить, как там она.

Родерик спустился на первый этаж, размышляя, сотворить ли портал или поймать извозчика. Правду говоря, от всех сегодняшних переходов его уже мутило. Все же от дракона есть и польза – еще неделю назад он бы слег от магического истощения уже после четвертого портала.

«От меня всегда есть польза! И нечего тут думать, полетим! На полигоне хватит места чтобы развернуть крылья».

При воспоминании о полете грудь перехватило от восторга. Но на полигоне место развернуть крылья есть, а в центре города – только на дворцовой площади, где обычно и приземляются драконы императорской четы. К тому же…

«Тогда все узнают, кто я».

«Подумаешь. Что случится?»

«Нори от нас сбежит».

«Не сбежит. Я ей нравлюсь».

«Ей не понравится мое происхождение, настолько не понравится, что и ради тебя она не останется».

«Тебе не нравится ее, так что будете квиты».

«Ты когда-нибудь способен оставить последнее слово не за собой?»

«А ты?»

Извозчик, решил Родерик. Как ни хотелось ему снова увидеть Нори – словно не расстался он с ней лишь полчаса назад – как ни хотелось убедиться, что с ней все в порядке после случившегося сегодня, четверть часа ничего не решит.

«Или ты просто боишься остаться с ней наедине».

Родерик не нашелся с ответом. Пожалуй, от дракона есть не только польза.

«Боишься. Можешь еще заглянуть к родителям, чтобы потянуть время. На извозчике. Ирма и Эрвин говорят, что родители просили передать, как рады за тебя. И хотели бы увидеться».

Кольнула совесть. В самом деле, занятый судьбой Нори и собственными переживаниями, Родерик совсем забыл о родителях. А мама подвинула свои дела и отправилась с тюрьму даже не слишком понимая зачем, просто зная – это важно для него и его дракона.

«И для двух остальных драконов,» – продолжил его мысль Сайфер.

«Прости. Передай им мою благодарность».

«Уже. А их люди не глупы и давно поняли, в чем твой интерес».

Родерик и сам об этом догадывался. Но догадываться – одно, а знать – другое.

«Мог бы и промолчать».

«Я восемь лет молчал, тебе не нравилось».

Да уж, похоже, Сайфер действительно не допустит, чтобы последнее слово осталось не за ним. Родерик разозлился на себя. В конце концов, он давно не подросток, чтобы переживать о том, как родители примут его очередную пассию.