– Она тут при чём, – улыбнулся Гарюрич. – Автор книжки дал.

– Ничего не понимаю. – У портнихи закружилась голова, и она отступила на шаг, прикоснувшись ко лбу.

– О боже, – произнесла Астролябия. – Ну почему всё обязательно должно происходить вот так?

– Кто-нибудь может мне объяснить, что за ахинею я сейчас услышала?

– Понимаешь, это долгий разговор, – замялась красавица. – Давай потом.

– Знаю я вас, – парировала Клофелина. – Потом – значит, никогда. Серетун тоже мне обещал много чего на потом. И где он сейчас?

– Давайте удобно сядем в гостиной и поговорим, – предложила Астролябия, схватив свечу со стола.

Где-то на фоне послышались гудки.

– Алло, Серетун?

– Этого ещё не хватало, – красавица закатила глаза. – Дима, ты, что ли?

– Он самый, – сказали на том конце.

– Дима, слушай, не до тебя сейчас…

– Дима, ты вообще кто? – перебила девушку Клофелина.

– Молчи, – предупредила Астролябия.

– М-м, – парень сделал паузу, чтобы подумать. – Писатель.

Портниха обалдевшими глазами уставилась на красавицу.

– Какой такой писатель?

– Да какой он писатель, – нервно засмеялась Астролябия. – Так, графоман.

– Ой, как больно… – Гарюрич сочувственно зажмурился.

– Слышишь, графоман, – возмутился Дима. – Поговорить надо.

– Согласна, – Клофелина словила кураж, ощутив превосходство. – Надо бы нам уже наконец-то поговорить.

Глава одиннадцатая

Утром Сеню разбудил солнечный свет прямым попаданием в левый глаз. Боец сладко потянулся и открыл глаза, на несколько мгновений почувствовав себя юным школьником, прогуливающим занятия.

– Ма… – уже было крикнул парень, но быстро закрыл рот руками.

Никаких “Ма” тут давно нет.

Сеня чуть успокоился и проверил наручные часы. Вместо маленьких чёрных Casio с электронными цифрами на руке красовалось огромное расплывчатое пятно, напоминающее татуировку.

– Не приснилось, выходит, – произнёс воитель.

Что-то здесь было не в порядке. Возможно, Дима бы объяснил, но его нет рядом. И вообще непонятно, будет ли когда-нибудь снова.

Боец опустил ноги на пол. Приятный холодок паркета после жары одеяла контрастно впился в кожу, заново открывая радость бытия.

Ну поплыли часы, и ладно. Может, в этом месте какая-то утечка Мира Эскапистов. Кто знает.

Ну не нашёл тут Сеня маму, и ладно. Зато у воителя появилась надежда выйти на её след в Одессе.

Оказавшись на кухне, боец застал Серафимыча в смятении.

На плите сгорал чайник, вода хлюпала из крана, а сам дедуля сидел, сгорбившись, и что-то перекладывал.

– Кхм, доброе утро, – прервал одиночество старика Сеня.

– А, проснулся. – Серафимыч мимолётным движением протёр глаза и поднялся. – Ох, что ж это я.

В секунду дедуля повернул ручку плиты, закрыл кран и достал из микроволновки кашу.

– Я тебе тут завтрак приготовил.

– Спасибо, но я не буду, – пробасил воитель.

– Торопишься, – скорее утвердительно произнёс дедуля.

– К сожалению, – Сеня опустил глаза. – Мне ещё разбираться, как ехать в эту вашу Одессу.

– А чего тут разбираться? – Серафимыч подошёл к парню и протянул горсть бумажек, которую только что теребил. – Сунешь проводнице, она тебя пропустит без документов.

– Это что, деньги? – поразился воитель.

– Разве ж это деньги, – грустно усмехнулся дедуля. – Это пенсия.

– Я не могу их взять. – Сеня демонстративно отвернулся.

– Поверь, они тебе нужнее.

Серафимыч попытался запихнуть купюры воителю за шиворот.

– Да что ж вы делаете-то, – сквозь смех возмутился боец, при всей своей толстокожести боящийся щекотки. – Не возьму я, и не просите.

– Арсений! – неожиданно строго крикнул старик. – Послушай меня.

Воитель перестал бороться и посмотрел Серафимычу прямо в глаза.

– Мне эти деньги вообще не понадобятся, – объяснил дедуля. – Никоим образом.

– А на что вы жить будете?

– Новую пенсию принесут.

– Так сейчас только начало февраля.

– Вот к середине месяца и принесут. Всё, бери и не спрашивай.

– Да как же так-то? – Сеня вздохнул, но купюры всё-таки взял. – Переживаю я за вас, Николай Серафимович.

– У меня вон сколько запасов еды, – улыбнулся старичок и принялся демонстрировать содержимое полок. – Макароны, гречка, даже сахар имеется. Что ж я, думаешь, останусь жить впроголодь?

– Ладно, убедили, – Сеня почесал затылок. – Всё, я тогда буду идти. Я должен.

– Вот и иди, – Серафимыч схватил воителя за массивную талию и вытолкал в коридор. – И купи еды по дороге.

– А на билет хватит? – спросил боец, натягивая ботинки.

– Я, хоть и старый, но не дурак, – бодренько ответил дедуля.

Перед тем, как шагнуть за порог, Сеня остановился и сказал то, что хотел сказать ещё вчера:

– Говнюки ваши дети, вот они кто.

– Я всё равно их очень люблю, – губы Серафимыча дрогнули. – Так, деньги не забыл?

– Да. Но я всё верну до копейки, – пообещал воитель, ненадолго обхватил ручищами старика и умчался вниз.

– Мне правда не понадобится, – шепнул себе под нос дедуля, наблюдая, как парень спускается по лестнице.

Как только Серафимыч закрыл дверь, жизнь в квартире остановилась.

До вокзала всего около часа пешком. Поэтому Сеня решил пройтись. Как раз никаких тяжестей в руках. Почему бы не получить удовольствие от бодрящего зимнего утра.

Воитель смутно помнил прошлую поездку в Одессу. Да и, если бы не Серафимыч, может, вообще бы никогда не вспомнил. Так часто бывает с детскими впечатлениями – они попросту выветриваются, оставляя одну большую кляксу без формы и конкретики.

Мама тогда очень торопилась, чтобы всё успеть. Собирала чемоданы, складывала одежду. А потом все трое почему-то шли пешком.

Сеня видел перед собой картину только в общих чертах. Родители о чём-то долго ругались, а потом решили взять багаж в руки. Ещё и пытались хватать за руки маленького бойца, который так и норовил выбежать на дорогу.

До Сени только сейчас дошло, сколько же неудобств он доставлял своей семье. Вроде бы хороший мальчик, но такой сорванец. “У тебя один ветер в голове”, – частенько говорили ему учителя. Это воитель помнил очень хорошо, потому что постоянно выслушивал эти нотации. И каждый раз, когда он приносил домой двойку за поведение, начиналось такое…

А что, собственно, начиналось?

Бить вроде не били. Но разговаривать переставали. Бойкот мог длиться неделями. Проходили мимо со своими постными лицами. Мама ещё как-то пыталась украдкой улыбнуться, но отец, как только это замечал, сразу пресекал любые проявления нежности.

Наверное.

Трудно подвергать анализу искажённые детским мозгом воспоминания.

Родители никогда не жили богато, вот и пошли к вокзалу пешком. Чтобы сэкономить. Мама не хотела в автобус, а папа наотрез отказался платить за такси. Потому, наверное, и поругались.

Хотя в Одессе всё было хорошо. Забылись ссоры, тяжесть быта отступила, и началась идиллия.

После которой всё и рухнуло.

Сеня постарался отбросить ненужные мысли. Они бы и так ничем не помогли, а сейчас ещё и настроение испортят. Лучше вон порадоваться густому снегу, которым за ночь укрыло всё вокруг.

Давно воитель не видел зиму. В Мире Эскапистов климатическую проблему решили быстро. Коллективное сознание породило Богов Аминомикуса, а они в свою очередь стабилизировали погоду за счёт бедного Крепководска. Кстати, чем не аналог Питера. Серое небо, вечные дожди и апатичные философы. Господи, да его прямо списали с родного города.

Ну, Дима. ну затейник!

Боец разулыбался от своей догадки, но быстро погрустнел. Даже тот мизерный шанс на возвращение в книжку, который у него был, теперь бездарно прощёлкан в ссоре с другом.

Хотя часы вон поплыли на руке. Значит, Мир Эскапистов как-то на них воздействовал. Он ведь не терпит никаких измерений времени. Даже колбы песочных часов там лопаются, что уже говорить о микроэлектронике.