— Слои… Ты говоришь о слоях, но я никаких слоев не видела.

— Твоя техника…

— Канрен.

— Когда ты используешь Канрен, чакра передается четко в точку пространства, где сфокусирован твой взгляд. А если ты можешь передавать чакру в точку фокуса, значит, и слои ты видишь. Нельзя проложить чакре путь через изнанку, не видя слоев.

— Изнанку?

— Да. Тоби, точнее Мадара, перемещается через изнанку пространства. Каким-то образом он отыскал пути, через которые может протаскивать все свое тело и что-нибудь еще в придачу. Наши способности в этом плане ограничены. Мы можем передавать только чакру, да и то в пределах своего поля зрения.

— Ладно, — неуверенно согласилась Сарада-клон. — Но… я все равно не понимаю. Если Аматэрасу — не тепловая энергия, тогда… что?

— На самом деле, твой Канрен — это ранняя стадия моего Аматэрасу. Все дело в воздействии. Подобно тому, как ты придаешь своей чакре свойства определенной стихии, когда создаешь, например, катон, я преображаю природу своей чакры, воздействуя Инь на слои. Моя идея вызывает на слоях цепную реакцию и производит пламя, которое невозможно погасить водой или отсутствием кислорода. А все потому, что его суть не в реакции окисления. Она лежит гораздо глубже — на изнанке слоев. И погасить его можно только тем же способом, каким его создали. Через изнанку. Идеей.

— Расскажи кому-нибудь другому, — фыркнула Сарада. — Мне удалось запечатать твое пламя.

****

Солнце утонуло за мохнатыми холмами. Теплые краски заката догорали на горизонте, а прогалину окутывали сумерки.

Саске засел в ветвях высокого дерева и наблюдал издалека, как его клон сражается с парнем из «Акацуки». Он еще со времен генинства успел отметить и перенять удобную стратегию Какаши-сенсея: при первой же возможности подменить себя клоном и уйти в засаду, анализировать действия противника издалека.

Он упорно заставлял себя следить за боем и за противником. Саске привык отключать эмоции во время схватки, но в этот раз… в этот раз почему-то не получалось. Его внутренний мир был разрушен практически до основания, и то, что творилось внутри, все еще заботило его больше, чем то, что происходило снаружи. Даже если снаружи его пытался убить отступник-подрывник.

Саске наблюдал за ним и отмечал особенности его стиля боя совершенно автоматически, на фоне сознания, а в ушах все еще отдавались нахальные слова: «Это я должен был убить Итачи!»

Рука потянулась к мечу. Пальцы сомкнулись на рукояти, и Саске сжал их до боли.

Учиха Итачи… Двойной агент Учиха и Листа. Отступник, уничтоживший клан и убивший собственных родителей. Его старший брат. Саске вдруг поймал себя на том, что совершенно по-детски ревнует. Как в детстве, когда старший брат больше времени стал уделять Сараде. Да и не только в детстве… Даже когда Итачи уже стал их врагом, Саске все равно ревновал.

Только я могу судить его.

На поляне разворачивалось кукольное представление. Клон танцевал в центре прогалины, а вокруг него плясали глиняные куклы. Светлые, они ясно выделялись в сумерках, меняли форму, тянулись к нему бесформенными конечностями. Их все еще соединяли с создателем длинные выросты, вроде пуповины. С помощью этих выростов парень из «Акацуки» и управлял своими творениями.

Шаринган ощущал чакру в глиняных куклах. Она равномерным потоком текла от парня к существам, донимающим клона. Темнеющий лес озарили вспышки взрывов. Куклы взорвались одна за другой, и Саске невольно залюбовался тем, как осветило взрывами деревья. Но его тут же вернули к действительности воспоминания клона.

Звон в ушах. На коже щек и голых руках — отступающий жар. И калейдоскоп воспоминаний в голове…

…косой удар мечом, и клинок увяз в туловище глиняной фигуры. Саске чувствовал последние воспоминания клона так же четко, словно сам сражался только что вон там, где погасли взрывы. Правую руку обернуло райтоном. Он рубил Чидори уродливых кукол, и ошметки глины стекали густой массой ему под ноги.

В сумерках ярко выделялись крупные горошины бомбочек из первой атаки подрывника — они все еще валялись в траве, пронизанные иглами Чидори. Не взорвались. Почему? Иглы Чидори не позволили им сдетонировать или противник намеренно не взорвал их, чтобы запутать его?

Саске успел прийти к выводу, что светловолосый придурок делал упор на взрывные техники, основанные на дотоне, судя по печатям. Был бы сенсором, не тратил бы силы и чакру на клона, атаковал бы сразу оригинал.

Можно было уйти, притом уже давно. Оставить этому сумасшедшему клона и убраться куда подальше. Но Саске не позволяла уйти злость. Он пообещал наглецу, что покончит с ним, и трусливо отступать сейчас было бы не к лицу Учихе.

Итачи бы не ушел.

Саске крепче сжал рукоять меча, убеждая себя, что поступает правильно. И когда это он начал действовать не вопреки Итачи, а подобно ему? Когда услышал правду от Мадары?

Он тяжело выдохнул.

Это ему хотелось думать, что Итачи бы не ушел и сражался бы до конца. Но в глубине души Саске понимал, что Итачи бы вполне мог уйти, и притом совершенно спокойно. Он всегда был странным, старший брат. Там, где для Саске были понятия чести, верности близким и клану, для Итачи было что-то другое, высшее, что Саске как ни пытался последние часы, но все равно не мог постигнуть. Мадара облекал эти понятия в слова, но слов было мало. Слова были пустыми.

Он стиснул зубы. Итачи, глядя на его метания и потуги, наверняка покачал бы головой и сказал бы что-то вроде: «Глупый младший брат…» И правда, это было так глупо, мстить какому-то придурку за его идиотские претензии. Саске и сам понимал, что он идет на поводу у эмоций, а шиноби так нельзя. Он пытался отрезвить себя, найти рациональное решение в размышлениях о том, как бы на его месте сказал, подумал или сделал его старший брат. Но чем больше думал, тем больший хаос воцарялся в голове.

Итачи… Непривычно было равняться на него снова, как когда-то в детстве.

И он снова плакал.

Подрывник из «Акацуки» потерянно озирался, высматривая его в сумерках. Он уже наверняка обнаружил, что вместо ошметков тела желанного Учиха кругом раскиданы куски змеиных тел, и пытался предугадать, откуда ожидать атаки.

Саске совершил молниеносный бросок к нему. С похожей скоростью когда-то сражался с ними Шисуи на тренировках. Шисуи Телесного Мерцания… До истинной скорости Шисуи Саске все еще было далеко. В отличие от покойного опекуна, он не мог долго сражаться на таких скоростях.

Горизонтальный взмах мечом… Подрывник в последний момент учуял опасность позади и успел чуть отклониться. Острие меча лишь оцарапало ему бок. Он кувыркнулся вперед, разбрасывая кругом новые горсти мелких бомбочек. Саске привычно пришпилил их к земле иглами Чидори и выпустил в противника луч райтона. Парень увернулся и стал углубляться в лес. То ли понял, что дело плохо, и решил отступить, то ли пытался заманить Саске в ловушку.

Саске погнался следом. Шаринган различал, как потоки чакры текли к ладоням парня. Он готовил очередную технику. Саске сократил дистанцию и успел заметить, как подрывник швырнул впереди себя небольшую фигурку. Сложил печати. Фигурка обернулась крупной птицей, взмахнула крыльями, и противник запрыгнул на нее на бегу.

Саске перебрался на вершину дерева.

С западной стороны небо понемногу гасло. С восточной наступала глубокая звездная ночь. Птица кружила над лесом. Подрывник раскидывал по лесу какую-то мелочь, напитанную чакрой, а Саске машинально запоминал расположение каждой. Он также отметил, что мелочь перемещалась.

Что-то вроде тех огромных кукол, только мельче, но тоже подвижное.

Птица пролетела прямо над ним и осыпала его мелкими бомбочками, которые прямо на лету стали взрываться. Противник вынуждал его двигаться, но Саске прекрасно понимал, что его загоняют в ловушку. Он сосредоточится на том, что сыплется на него сверху, и угодит в рассадник подвижных полуживых бомбочек внизу.