— Где биджу? — спросил Сасори.

— В храме. Я провожу вас, Сасори-сама, — откликнулся предатель.

— Хорошо.

Дейдара запустил руку в сумку. Зубы на ладони отгрызли небольшой кусочек глины и стали с чавканьем ее пережевывать. Дейдара разжал кулак и сбросил на землю крошечного глиняного птенца. Сложил печати, поднапрягся. Фигурка увеличилась в размере.

— А что, мастер, как вам мое творение?

— Что ты делаешь? — спросил Сасори с нехорошим таким подозрением.

Дейдара прыгнул на здоровенную глиняную птицу.

— Буду следить с воздуха. Если вас заметят, отвлеку внимание.

Сасори молчал. Судя по всему, идея его настораживала.

— Ладно, — сказал он наконец. — Только не глупи. И не заставляй меня ждать.

— Сами-то поторапливайтесь, — ухмыльнулся Дейдара.

Птица взмыла в воздух. Темные фигурки Сасори и его шпиона уменьшались. Дейдара отвернулся от них и предался наслаждению видом раскрывающейся перед ним Суны.

Широкие главные улицы начинались у шарообразного центрального здания Резиденции Казекаге и рассекали деревню лучами на равные сектора аж до самых границ. В секторах сгрудились причудливой формы округлые домики с плоскими площадками на крышах и окнами-иллюминаторами, которые располагались на стенах тесными вереницами, друг рядом с другом и редко когда поодиночке.

«Красивая деревня», — подумал Дейдара.

Он почувствовал необъяснимый зуд в груди, который плавно перетек к ладоням. В дополнительных ртах языки стали водить по зубам, пытаясь унять этот зуд.

Даже очень красивая. Пожалуй, она заслуживает разрушения…

****

В лаборатории, где ждал Орочимару, все было по-прежнему. Справа извивались прикованные к стене узники, а первый на очереди уже лежал на операционном столе под яркой лампой. Его тело было покрыто вязью фуиндзюцу. На плече красовалась завитушка, похожая на ту, что была на гербе Узумаки, а в центре, чуть повыше пупка, развернулась красивая печать, напоминающая солнце с несколькими слоями лучей.

Орочимару уже успел нанести узоры. Решил на этот раз кое-что подправить, с учетом неудач прошлого дня. Сарада видела прежде, как это делается, и знала общий принцип, а наносить символы фуиндзюцу Орочимару мог и сам, так что участие ее на этом этапе было необязательно. Но вот самостоятельно эксперименты Орочимару никогда не проводил, как и в свое время Цунаде-сама, которая все объясняла на словах или поручала Шизуне, но руки к медицине не прикладывала. Сарада все никак не могла понять: почему? Почему из Легендарной Троицы Листа действовал самостоятельно только Джирайя, а остальные — только через помощников?

Обычно в экспериментах змеиному саннину ассистировал Кабуто, но сейчас Кабуто был в Южном убежище. Пару недель назад туда же отправился и Саске с каким-то пустяковым поручением. Это могла выполнить и Тройка Звука, но Саске почему-то очень уж активно вызвался сам, и Орочимару не стал противиться.

Здесь же эксперименты все еще продолжались, только вместо Кабуто теперь выступала Сарада.

Мысли о том, что все это глубоко неправильно и с живыми людьми так нельзя, как-то сами по себе отключались в тот момент, когда Сарада заходила в операционную. В глубине души она все еще не одобряла методов Орочимару и по своей воле таким бы заниматься не стала, но неотвратимость регулярных экспериментов приучила ее к тому, что от этого все равно не отвертеться. Не согласится она — ей найдут замену. А поскольку шансов грамотно выполнить то, чего хочет Орочимару, больше у нее, то злить его лишний раз было глупостью.

Кроме того, у Сарады проснулся и личный интерес. Когда на протяжении месяца одна и та же техника не срабатывала и Орочимару всякий раз вносил в нее поправки, Сарада с интересом ожидала результата. Сработает или нет? Обнаженный подопытный, вонь, стоны и звон цепей уже не отвлекали. Мозг сам отсекал все лишнее и концентрировался только на технике.

— Приступим, — сказал Орочимару.

Сарада сложила печати и на последней, печати Крысы, левую руку оставила в полупечати, а правую протянула над телом и приложила ладонью к узору солнца. Чакра потекла от нее на символы, просочилась в плоть, и все тело подопытного вспыхнуло голубым пламенем чакры, видимой невооруженным глазом. Она отняла руку. Чакра окутывала тело еще несколько минут и стала гаснуть. Сарада проворно запустила в нее руки и прощупала тело мужчины.

Сердце. Сегодня сдало сердце…

Она пустила чакру на исцеление. Медицинская техника резонировала с покровом взбесившейся чакры подопытного, Сарада упорно пыталась сохранить контроль до мельчайшей крупицы, чтобы не впрыснуть свою ядовитую чакру в умирающего мужчину, но сердце, едва забившись, сбивалось с ритма и снова замирало, а голубой покров чакры все гас, пока не погас окончательно. Подопытный умер.

Сарада чертыхнулась. Орочимару терпеливо вздохнул. Наверное, подумал, что Кабуто бы на ее месте справился. Однако вслух ничего не сказал.

Сарада подошла к стене с живыми еще кандидатами. Первые кандалы, прибитые к стене, пустовали. В них когда-то был закован тот человек, который только что умер. Орочимару как раз стянул его с операционного стола, и пятки свежего трупа гулко стукнулись о пол. Орочимару отволок тело в сторону — заложил основу будущей куче: остальные трупы сваливались бы сверху.

Следующий на очереди мужчина испуганно извивался в цепях и пытался отклониться от руки Сарады, охваченной зеленым светом медицинской техники. Она собиралась лишить его сознания. Пожалуй, ее лицо должно было быть последним, что бы он видел перед смертью.

В операционную неожиданно постучали. Орочимару поморщился. Не любил, когда кто-то осмеливался прервать эксперимент.

— Войдите, — прошипел он своим слащаво-гнусным голоском.

В щель приоткрывшейся двери просунулась рыжая голова Таюи. Она окинула быстрым взглядом операционную, осторожно вошла и поклонилась.

— Орочимару-сама, мы доставили то, что вы просили.

Саннин немного оживился.

— Все по списку?

— Хай.

Рука Сарады остановилась у самого лба мужчины. Он с паническим ужасом скосил глаза на ее пальцы и уже не дергался, даже не дышал.

Сарада ждала. Орочимару размышлял. Наконец, поразмыслив, он выдал:

— На сегодня прервемся, Сарада.

Чакра медицинской техники рассеялась. Несчастный мужчина, не веря своим ушам, следил за тем, как рука Сарады отдаляется от него.

Сарада прикусила губу, изучая его симпатичную белобрысую физиономию. Она умела отключать чувства, но на сегодня эксперимент был окончен, и блок с эмоций постепенно отступал. Сердце сжалось. Столько надежды загорелось во взгляде подопытного, будто отсрочка в сутки могла сохранить ему жизнь.

Так наивно. Тебя не спасет отсрочка. Максимум, что она даст тебе, — еще сутки мучений и страха.

— Сарада, мне нужна твоя помощь, — сказал Орочимару.

Это стало для Сарады неожиданностью. В основном они работали над техникой, эксперименты с которой саннин сам только что решил отложить. Тогда что еще он планировал?

— Идем. Здесь будет тесновато.

Орочимару вышел в коридор и приказал Кидомару, ожидавшему снаружи:

— Возьмите человек восемь и доставьте в южный зал.

— Есть, Орочимару-сама!

Сарада вышла следом за саннином. Кидомару, расслабившийся было, стоило Орочимару повернуться к нему спиной и пройти дальше, вновь подтянулся, завидев Сараду, и поклонился ей молча и вежливо.

Сарада кивнула ему и направилась за учителем в южный зал.

— Что за список? — спросила она, поравнявшись с Орочимару.

— Ах это… Нужно пополнять коллекцию образцов ДНК. Все-таки Эдо Тенсей — одна из самых перспективных техник.

Эдо Тенсей. Техника прошлой войны, которая унесла столько жизней. Так ее использовал Орочимару?

О конкретном пользователе история как-то умалчивала. Войну развязали «Акацуки». Был ли среди них еще пользователь Эдо Тенсей?