Черные хвосты…

Печати.

Они на лету обернулись фиолетовыми цепями с острыми наконечниками.

— Пригнитесь! — воскликнул Гаара.

Генины с тихими охами канули куда-то вниз. Песок отбил одну цепь. Другую. Гаара запоздало заметил, как одна из цепей проскользнула в щель между двумя стенами песка и больно вонзилась ему прямо в живот.

По всему телу прокатились неприятные судороги. На коже выступил холодный пот. Закружилась голова. Замутило. Мир качнулся и на миг стал каким-то размытым. Гаара с трудом отыскал в нем себя, уцепился за эту мысль и впился взглядом в жреца на скале, с которым теперь был соединен цепью печати, словно пуповиной.

Цепь погружалась все глубже. Внутри все заволновалось, забурлило. Гаара не сразу понял, что это чакра. Одновременно с плывущей картиной пустынных скал ему открылось измерение внутри печати биджу: притихший Шукаку, который испуганно отшатнулся от цепи и попятился. Вот только бежать ему было некуда, и в следующий миг вокруг его толстой шеи обвилась цепь.

В ослабевшем сознании одна за другой всплывали лихорадочные мысли.

Мой биджу… Без него я погибну. Жрец…

Подумать только. Они хорошо подготовились. Отыскали человека, способного извлечь биджу… Гаара рассчитывал на обычное покушение. Дело принимало серьезный оборот.

Чакра стремительно утекала через цепь к жрецу. Он перепечатывал чакру в себя. Так что же? Он должен был стать новым джинчурики? Или печать предусматривала перекачку хвостатого в какой-то сосуд?

Шукаку беспокойно ворочался внутри. Гааре вдруг стало жаль его. Впервые. Он привык воспринимать демона внутри себя как проклятье, но хвостатый зверь сейчас казался таким потерянным и напуганным. Он сопротивлялся душившей его цепи и явно не горел желанием расставаться со своим джинчурики.

Тебе-то что? Это же я погибну. Не ты…

От пота насквозь промокла одежда. Песок вокруг осыпа́лся. Гаара терял свою силу, она утекала по цепям к жрецу.

Он увидел перед собой перепуганное лицо Мацури.

— Цепь! Давайте вытащим ее!

Ребята кинулись к цепи, но стоило им схватиться, как цепь вспыхнула и прострелила их разрядами концентрированной чакры. Они с визгом отскочили.

— Уходите… — прохрипел Гаара. — Я сам справлюсь.

Очевидно было, Мацури и ее команда — бесполезны. Находясь рядом с ним, они лишь подвергали себя опасности.

— Но…

— Я приказываю вам как Казекаге. Уходите немедленно! И ни слова об этом никому, понятно?

Никому нельзя доверять. Предатели могут быть где угодно. Нарвутся на предателей, вывалят им все, и их убьют, чтобы никому не растрепали лишнего. Жрец сейчас занят. Промолчат, и их, возможно, не тронут. А если нет… Еще одни жертвы экзамена на чунина, помимо никчемного Казекаге…

Обрывчатая мелодия стала цельной, ритмичной. От звона струн бивы кружилась голова, а к горлу подступала горькая тошнота.

Ушли… Хвала богам. Ушли…

Гаара выдохнул. Хоть отвадил от себя Мацури. Он панически соображал, что ему делать. Сила… вся его чудовищная сила оказалась бесполезна. Жрец ударил в единственное уязвимое место — заарканил его биджу.

Будь рядом Темари или Канкуро… Но они все еще спасали генинов от песчаной бури. Их не было в Центральной Башне. Потому и Мацури туда было идти бесполезно. А из тех, кто есть… Любой может оказаться предателем.

Шукаку ослаб. Чакры утекло столько, что цепь стала вытягивать и самого хвостатого. Несчастный биджу трепыхался и выдирался. Он взревел и издал сухой свистящий вопль такой силы, что будь он снаружи, вне печати, всю скалистую местность вокруг разворотило бы вместе со жрецом. Чакра вспыхнула и вырвалась наружу, обернула Гаару, будто он перешел в режим хвостатого, и вдруг устремилась вверх, взорвалась, словно сигнальная ракета, и озарила красной вспышкой все небо.

Крик о помощи…

Кто бы мог подумать, что пустынный демон Шукаку станет звать на помощь. Да и кто бы пришел к нему?

****

На входе в Центральную Башню, в распахнутых железных воротах высотой в несколько этажей, стояла стража.

— Э-эй, дайте нам пройти! — донимал стражников Гай и тыкал им под нос пустой свиток. — У нас послание от Хокаге-сама для Казекаге-сама!

— Мы передадим его, — отрезал стражник.

— Так не пойдет! — истерил Гай. — Мы должны передать его лично в руки!

Он настолько увлекся, что заплевал своего собеседника с ног до головы. Шиноби Песка зажмурился, чтобы слюни не попадали ему в глаза, и брезгливо отвернулся.

— Это невозможно.

Внутри башни творилась нездоровая суета. Все бегали, кричали:

— Тут его нет.

— Там тоже!

Куренай наклонилась к Асуме и тихо проговорила:

— Что-то произошло.

Асума согласился так же негромко:

— Похоже, Казекаге здесь нет.

Но Гай, к сожалению, услышал.

— Что?! Казекаге…

Куренай с Асумой, несговариваясь, набросили на него и зажали ему рот. Гай мычал и выдирался с таким энтузиазмом, словно собирался разрушить Центральную Башню.

****

От навязчивой мелодии, эхом отдающейся в скалах, уже звенела голова, а извилины в мозгу заворачивались узлами.

Какая нелепая смерть…

Сквозь звон струн бивы послышалось отдаленное жужжание. Гаара поначалу решил, это жужжит у него в голове, но звук становился все отчетливее. Гаара взглянул на небо. К нему приближалась девочка из Скрытого Водопада.

Этого еще не хватало. Сначала Мацури. Теперь Фуу. Ей-то сюда нельзя уж точно!

Вот только откуда она взялась здесь?

Гаара вспомнил.

Шукаку. Его крик. Что же это, взывал к своему собрату?

Гаара давно догадался, что Фуу из Скрытого Водопада — тоже джинчурики. Сам не понял как. Фуу напоминала ему Наруто, но вряд ли все джинчурики были такими же, как эти двое. Возможно, это знание просто передалось ему от хвостатого.

— Уходи, Фуу! Тебя это не касается!

Как бы ни было больно это говорить, но Фуу здесь находиться было нельзя. Этот жрец… Он специализировался на извлечении биджу из джинчурики. Для Фуу он — идеальный враг.

Почему ко мне на помощь не может прийти кто-то, кто действительно способен помочь? Почему или Мацури, или Фуу?

Гаара отчаянно хотел жить, но, если сегодня ему суждено было умереть, он не хотел, чтобы по его вине погиб кто-нибудь еще. Он и так убил уже достаточно людей.

Довольно.

— Еще как касается! — яростно воскликнула Фуу и добавила тише, с каким-то обреченным доверием: — Ты знаешь обо мне, не так ли?

— Да. Ты тоже джинч-чурики… — выдохнул Гаара, сцепив зубы.

— Вот почему я могу чувствовать твою боль. И ты научил меня, что друзья могут понять боль друг друга!

Фуу целеустремленно направлялась прямо к нему, как пикирующая стрекоза.

— Сто-ой! — заорал Гаара.

Ей нельзя дотрагиваться до цепи. Если дотронется, то…

Но Фуу его не слушала. Она вцепилась в цепь и ее прожгло вспыхнувшим разрядом. Фуу изогнулась в судорогах, разжала руку и повалилась на песок. Гаара в ужасе таращился на нее.

— Моя… моя сила… — прошептала она слабо.

Жрец перестал играть.

Понял. Он понял. Дьявол…

Фуу скорчилась на земле, поджала колени к голому животу и попыталась подняться на ноги. Ее прозрачные крылья на пояснице судорожно подрагивали — все еще не слушались.

Жрец снова начал играть на биве. На этот раз быстрее. Вдвое быстрее. С его груди сорвалась черная печать, в полете оборачиваясь цепью.

— Фуу! Берегись! — воскликнул Гаара.

Девушка оглянулась, моргнула и поскорее взлетела, но цепь взметнулась следом за ней, вверх.

Не успеет!

Гаара готов был рвать на себе волосы. В тот миг, когда цепь вонзилась Фуу в поясницу, у него чуть не остановилось сердце. Прозрачные крылья исчезли. Фуу грохнулась с высоты на скалистое ложе, припорошенное песком после недавней бури.