— Он смог. Смогу и я, — продолжал Саске. — Твое дело лишь обучить меня.

Прямо напротив арки на другом конце зала угадывались очертания большого каменного змея. В его глазницах горели свечи.

На спине выступил холодный пот.

Я уже видела это во сне.

— Могу объяснить принцип, — нехотя сдался Орочимару. — Но использовать это на практике тебе вряд ли удастся.

Сарада наконец разглядела их. Саске и саннин сидели на возвышении под статуей змея: пороге, чуть меньше метра в высоту.

— А вот и Сарада.

— Зачем она здесь?

— Ее интересует фуиндзюцу. Думаю, я уделю ей некоторое время.

— Я тоже останусь.

— Как тебе угодно, Саске-кун. Так даже лучше.

Первое время Сарада испытывала странный трепет перед отцом. В каком-то смысле она его побаивалась. Опасалась сделать что-то не так, разочаровать его еще больше, потерять его доверие… Потом немного привыкла. К разговору о ее побеге из Конохи они больше не возвращались, а Саске обращался с ней практически всегда одинаково: холодно и резко. Но стабильность приучила Сараду к тому, что это норма, и она перестала обращать на это внимание.

Сарада уверенно подошла к статуе змея.

— Что же, начнем тут, — объявил Орочимару. — Располагайся, Сарада.

Она присела на край подиума под статуей. Почему-то саннин предпочел проводить занятие здесь, в интимном полумраке огромного зала. Впрочем, здесь ей нравилось больше, чем в вонючих операционных Кабуто со страждущими узниками.

Во рту все еще оставался неприятный горький привкус. Сарада сглотнула, но он не ушел.

— Что является основой фуиндзюцу?

— Узоры, — ответил Саске.

— Верно. Символы, — аккуратно поправил его Орочимару. — И именно в этом вся трудность, Саске-кун. Для выполнения техник фуиндзюцу нужно время. Много времени. Начертать символы…

— Но можно использовать заготовки, — встряла Сарада, вспомнив барьерные техники Шисуи. — Свитки с уже заранее нарисованными символами.

— Можно. Но в реальной ситуации времени зачастую в обрез. Возня с заготовками отнимает время. Даже доли секунды в бою бывают бесценны.

— Он мог использовать фуиндзюцу без заготовок, — возразил Саске. — Просто складывал печати. Или даже без этого.

— Ты хорошо осведомлен. Какаши рассказывал?

— Да.

Орочимару хищно ухмыльнулся.

— Потому его и избрали Хокаге, Саске-кун. Достичь такого мастерства дано не каждому.

«Его избрали Хокаге… Кого «его»? Какого из четырех? Или… пяти?» — размышляла Сарада, глядя то на саннина, то на отца.

«Его». «Его» — это уже не Цунаде-сама. Но Шисуи хотели назначить Пятым, потому нельзя было исключать, что речь шла о нем.

— Но значит, рисовать узоры не обязательно, — упрямо давил Саске.

— Верно. Не обязательно. Фуиндзюцу — тоже ниндзюцу. Все упирается лишь в одно: управление чакрой. Если ты понимаешь принцип, то можешь повторить все те процессы, которые проделываются с помощью символов, самостоятельно.

— Но узоры все равно возникают.

— Символы. Да, но уже как следствие готовой техники, а не как основа.

Орочимару с удовольствием наблюдал, как нахмурился Саске.

— Судя по решительному выражению лица, ты все-таки настроен идти до конца.

— Разумеется.

— Это потому, что ты просто плохо представляешь, что тебя ожидает на этом пути.

— Мне все равно.

— О чем вы? — раздраженно перебила Сарада и поправила очки.

Она начала чувствовать себя лишней. Орочимару снисходительно улыбнулся.

— Просто Саске-кун проявляет интерес к слишком серьезным техникам.

Слишком серьезным… Те самые из свитков, что он стащил у меня? Тогда логично, что тот таинственный «он», о котором шла речь, это Шисуи-сан. Свитки-то его. «Он смог, смогу и я». Ну да. Кто еще.

— Тебе все равно потому, что ты не представляешь объемов изначального кода, Саске-кун, — Орочимару перестал улыбаться и заговорил на полном серьезе. — Печати такого уровня состоят из множества разных взаимосвязанных алгоритмов. Для того, чтобы расписать хоть бы и один из них, не хватит пола этого зала.

Саске кинул быстрый взгляд на зал. Сарада тоже осмотрелась кругом и нервно поправила очки. Зал был огромен.

Пожалуй, это будет сложнее, чем ирьениндзюцу.

— Вникнуть в суть такой программы уже задача не из простых. Соединить несколько алгоритмов в одну систему — куда сложнее. Выполнить все это по символам, используя для поддержки обычные печати, — и то нужно постараться. А теперь представь, каким мастером нужно быть, чтобы применить технику, не опираясь на символы.

Саске помрачнел.

— Призыв — это тоже фуиндзюцу, — рыкнул он. — Его может выполнить даже Наруто. Не по узорам. Просто печатями.

— Наруто-кун призывает жаб, как и Джирайя. Он подписал договор, а технику договора создавали на Мёбоку. Тут все не так просто, как и с нашими… м-м… змеями.

— А вороны? — мимоходом спросила Сарада.

— Твои вороны?

Орочимару задумался и прищурился.

— От кого ты получила призыв?

— От… — она запнулась и украдкой покосилась на Саске.

Тот тоже косился на нее, плотно сжав губы. Знал, что она ответит.

— От Итачи, — обреченно выдохнула Сарада.

— А он? — как ни в чем ни бывало разматывал нить Орочимару.

— От Шисуи-сана.

— А Шисуи?

— Не знаю, — буркнула Сарада.

Орочимару размышлял.

— Не исключаю, что Учиха Шисуи мог создать договор самостоятельно.

— То есть заключить с нуля договор можно с любым животным? — оживился Саске.

— Да.

— Обучи меня этому.

— У тебя уже есть змеи, — недовольно ответил саннин. — Зачем тебе еще?

— Я сказал, обучи. Мне нужна эта техника, — давил Саске.

— Позже. Это не так-то просто, — отмахнулся Орочимару.

— Если Шисуи сам создал договор, то он был куда младше меня. Смог он, смогу и я.

— Это я уже слышал, — терпеливо парировал саннин. — И нет никакой гарантии, что Шисуи-кун создавал договор сам. Это лишь предположение. Если он был так уж младше тебя, быть может, я погорячился.

— Не погорячился, — отрезал Саске. — Шисуи мог. Я знаю его.

— Хватит спорить, — сердито вмешалась Сарада. — Давайте к делу.

— Не лезь, — огрызнулся отец.

Но перебивать учителя перестал.

Сарада смолчала на его выпад. Главное, что в зале стало тихо и Орочимару мог продолжать лекцию.

****

Голос Шисуи оживал в голове как-то сам с собой и мягко нашептывал советы.

«Неправильно управляешь чакрой. Тебе не кости ломать надо, а проследить, чтобы чакра равномерно распространилась по всем символам на листе».

Сарада хваталась за него, как за спасительную соломинку. Он задавал направление, помогал пройтись по шаткому канату новой сферы деятельности. Воспоминания о погибшем друге время от времени простреливали в груди тоской и болью, но все чаще Сарада на этом не зацикливалась, а просто следовала советам. От черных росписей фуиндзюцу на листе рябило в глазах. Сарада сняла очки и потерла глаза кулаком. Чуть посидела, прикрыв веки, снова напялила очки и присмотрелась к символам. Глаза болели. Нельзя было так перенапрягать зрение.

В дверь кто-то пошкребся, и она с досадой цыкнула.

Карин.

В ее манере было проситься в комнату именно так. Принесла же нелегкая. Только Сарада сосредоточилась на задании Орочимару, как нагрянула незваная гостья. Сарада с сожалением оторвалась от свитка с фуиндзюцу и отворила дверь. Карин проникла в комнату и закружилась вокруг свитка на полу.

— Ой, а что это, а что это у тебя? Это фуиндзюцу?

Сарада задумалась, медленно проворачивая ключ в замке.

Фуиндзюцу. Карин. Узумаки Карин… Скрытый Водоворот.

Орочимару упоминал, что клан Узумаки здорово разбирался в этом направлении. Что, если…

— Карин, ты разбираешься в фуиндзюцу?

— А?

Карин вопросительно взглянула на нее и снова уставилась на развернутый свиток.