Она скопила в кулаке побольше чакры.

— Берегите голову.

— Что ты собираешься делать, нээ-чан?

— Собираюсь разбить ее.

Потолок больнее стал жать в затылок. Воды прибывало с каждой минутой.

— Готовы?

— Д-да… наверное.

Сарада крепко сжала кулак, опустила к левому бедру, замахиваясь, и со всей силы ударила в потолок. Костяшки пальцев обожгло болью. Рука до середины предплечья прошла наружу. В мокрых очках заплясал свет, прорвавшийся из пробитой дыры. Отовсюду слышались всплески, перемешанные с воплями Наруто: это трещины прорастали глубже, и целые куски плиты осыпались в воду.

— А-а, а-а-а, — Нанадайме, прошлепав по воде, с воплем налетел на нее со спины — в том месте, где стояла Сарада, ничего не падало, она ведь выбила тот кусок первым.

— Наруто, не толкайся! И не прижимайся, ты мокрый!

— Ха-ай!

Сарада выпрыгнула из ямы. Она все еще ничего не видела, потому тут же стянула очки и стала протирать подолом платья. Наруто выбрался следом с Гамакичи на голове. Уровень воды поднялся настолько, что Нанадайме смог просто вылезти, упершись руками в пол.

Сарада с неудовольствием отметила, что спина и зад у нее тоже влажные после того, как в нее врезался Наруто. Он был мокрый до нитки.

Не люблю сырость.

— Это ты вовремя, Сарада-чан, — сказал Наруто, скинул курточку и выжал. С нее со звонким журчанием стекла вода. — Так бы я и утонул там.

— Так что произошло?

— Ну, мы наступили на ловушку. Сакура-чан провалилась в яму с острыми бамбуковыми палками…

— Что?!

— …но я успел ее поймать.

Сарада выдохнула с облегчением.

— Но упал сам, ттэбайо. Сакура-чан пошла дальше, а я пытался выбраться. Но потом стена провалилась, и все затопило водой.

Наруто напялил обратно мокрую мятую куртку. Светлые волосы липли ему на лоб, а Гамакичи все еще сидел у него на голове.

— Выглядишь потрясающе, — заметила Сарада.

Правую руку ломило. Сарада ушибла ее еще во время поисков Кагеро. Каждое движение пальцев отдавало стреляющей болью. Сейчас стало хуже. Она стянула перчатку и с недовольством посмотрела на руку. Из разбитых костяшек сочилась кровь. Траектория удара была не самой удачной, но в той позе выбирать не приходилось.

Они напоролись еще на несколько ловушек, которые удалось удачно миновать Сакуре. Очередной провал они с Наруто, наученные горьким опытом, преодолели без потерь. От дождя кунаев Сарада также увернулась, а вот Нанадайме зацепило: распороло кунаем штанину и оцарапало бедро.

Сараде не давал покоя яд. После смерти Шисуи у нее появилось два страха: боязнь насекомых и страх перед ядами. Первый страх выплывал из второго — насекомых она боялась только из-за того, что те потенциально могли быть ядовитыми.

Сарада много читала о ядах и противоядиях. Знала, как можно спасти человека от классических ядов, чем можно нейтрализовать их действие. Но шиноби предпочитали создавать свои яды. Те, к которым антидота не было ни у кого, кроме самих же создателей. Отыскать способ нейтрализовать такие яды было целой наукой, даже искусством, и Сарада реально осознавала свою никчемность на этой стезе.

Каждый раз, когда задевало Наруто, что каменной иглой, что сейчас, она опасалась, что оружие может быть пропитано ядом. А задевало почему-то всегда именно Наруто. Он был менее ловким, чем она, но в отличие от Сакуры, которая как правило оставалась в тылу, Нанадайме лез в самое пекло со своими клонами.

— А если он был ядовитым? — ляпнула она.

— А? Кунай?

Сарада поправила очки.

Зря я ему сказала. Сейчас снова начнет паниковать.

— Подожди. Сейчас.

Наруто вдруг приспустил штаны до колена. Сарада в ступоре уставилась на его просторные семейные трусы — темно-синие с глупыми розовыми сердечками. Ей казалось, она уже успела привыкнуть к непосредственности юного Седьмого, но Наруто все равно удавалось раз за разом поражать ее до предела.

— Ты чего делаешь, а?

Нанадайме закатал трусы повыше и изогнулся, разглядывая царапину на бедре.

— Сейчас, погоди.

Он вытащил кунай, замахнулся и вонзил себе прямо в рану.

— Ты чего?! — перепугалась Сарада. — Ты… ты…

Из царапины хлынула кровь. Наруто застонал сквозь зубы и выдернул кунай из бедра.

— Какаши-сенсей говорил, так можно, — выдавил он, прерывисто дыша. — Чтобы яд вышел вместе с кровью.

— Дурак! — в сердцах воскликнула Сарада.

Ее уже не смущало то, что Нанадайме стоит перед ней в трусах. Теперь ее больше заботила рана, которую он сам себе расширил.

— Кровью истечешь теперь!

Сарада присела на одно колено, прихватив зубами пачку с бинтом, одернула повыше ткань с дурацкими сердечками и стала перебинтовывать рану. Наруто шипел, упираясь рукой ей в плечо. Стоять на одной ноге было не очень-то удобно.

— Не истеку. У меня все быстро заживает.

Сарада с сомнением посмотрела на Наруто снизу вверх.

Правда? Даже сейчас?

Она хорошо помнила бешеную регенерацию взрослого Нанадайме, но с каждым днем совмещать его светлый образ с образом юного Наруто было все труднее. Взрослый Хокаге остался где-то далеко скорее нереальный, чем настоящий. Настоящим сейчас был именно этот мальчишка. Сарада отобрала у него окровавленный кунай, разрезала конец бинта и завязала вокруг бедра.

— Дурак, — повторила она снова.

Вонзить себе кунай в ногу, чтобы выпустить яд вместе с кровью, — не каждый решится на такое.

Где-то я уже это видела.

Уже второй раз за сегодня, глядя на Наруто, она вспоминала ребят из своей старой команды.

Наруто натянул мокрые штаны и похромал вперед. Может, никакого яда там и не было? Тогда он просто углубил свою рану. Сарада машинально подумала, что было бы неплохо догнать побыстрее маму, она бы Наруто подлечила, но потом вспомнила, что Сакура еще не медик.

И почему ты не медик, мама, когда ты так нужна?

Тоннель внезапно закончился, и они очутились у входа в какой-то зал с высокой-высокой дверью. Оттуда доносился незнакомый мужской голос, эхом раскатывался под сводами.

— Тебя здесь не ждали, Сакура-сан. Ты нам не интересна.

— Ответь мне, черт возьми! Саске-кун… Саске-кун здесь?

Они с Наруто проникли в просторный зал со множеством гигантских колонн и замерли у одной из них. Сарада осторожно выглянула. Посреди зала за другой колонной виднелась спина Сакуры. Мама, выронив кунай, сидела на полу и дрожала. Перед ней стоял мужчина в очках.

— Убей ее, Кабуто, — послышался ласково-приторный голосок.

Что? Убить маму?

В сердце Сарады зародилась стойкая неприязнь к человеку, посмевшему посягнуть на жизнь ее матери.

— Так точно, Орочимару-сама.

— Сакура-чан! — в отчаянии шепнул Наруто и, припав на больную ногу, хотел выскочить из-за колонны, чтобы броситься в бой.

Сарада протянула руку, мешая ему выйти из укрытия. Как бы Нанадайме ни хвалился своей регенерацией, но рана за несколько минут никуда не делась. Он не смог бы свободно сражаться. Хотя когда его это останавливало?

Сарада призвала воронов.

Кабуто, тот самый мужчина в круглых очках, передумал швырять кунай в Сакуру и настороженно озирался. Пытался понять, откуда его собираются атаковать. Сарада, скопив чакру в ступнях, в несколько прыжков очутилась на колонне повыше — это была удобная позиция.

Кабуто все так же блуждал взглядом по залу, время от времени рассекая кунаем подлетевших птиц, которые пытались клюнуть его.

Ну же. Давай.

Рано или поздно это должно было случиться. Линии взглядов Сарады и Кабуто пересеклись, он провалился в гендзюцу, закатил глаза и упал на пол. Птицы немного успокоились. Прогуливались по залу, щипали бесчувственного Кабуто за волосы.

Откуда-то из глубины зала послышался сухой смех.

— Очень хорошо.

Узнаю этот голос.

Сарада спрыгнула с колонны на пол и спокойно подошла к маме.

Захотел бы убить — убил бы. Ему ничего не стоит. Если я все еще жива, значит, он позволил: и пройти через ловушки, и добраться сюда, и даже не вмешался в наш короткий бой с Кабуто.