Сарада выдохнула и вытерла пальцами слезы.

Ворон за окном взмахнул крыльями и упорхнул прочь с балкона.

****

Вечернее небо горело розовым цветом.

«Ветер будет», — сверкнула в сознании пустая мысль.

На душе развернулся такой великий покой, что Сараде казалось, она растворяется в теплом вечернем воздухе и ее давно уже нет. Не куноичи, не человек, а просто бесплотное облачко мыслей. Никому не нужна, никто не ждет, никто не заступится… Но все равно так легко и спокойно.

Она вышла из госпиталя и направилась в Резиденцию, забрать книгу по ядам. В груди было пусто и спокойно, и там же разливалась теплом благодарность к дяде.

Сараде казалось, за последние сутки она прожила целую жизнь. Девчонка, ходившая вчера вечером смотреть на водопад после тренировки с малолетним отцом, была совсем чужой: запутавшийся ребенок под крылом надежного доброго парня. Это не могла быть она.

Беды сваливались на нее одна за другой, слипались в огромный неподъемный камень и тянули на дно. Сарада захлебывалась и отчаянно пыталась бороться, но без толку, и лишь одна записка от Итачи избавила ее от убийственного груза.

Учиха Итачи был преступником и психопатом, так полагала Сарада. Она считала так до сих пор. Воспоминания о годе, проведенном в семье отца, казались ей нереальными, как и внезапная метаморфоза Итачи, который из заботливого дяди и старшего брата внезапно превратился в чудовище. Но сейчас этот человек, при всех своих грехах, дал ей и Саске право на жизнь. Он не убил их вчера, не убил сегодня. Даже кидающегося на него с фанатизмом самоубийцы Саске дядя всего лишь избил, но оставил в живых.

Нанадайме кричал, что Итачи сволочь, потому что сломал Саске несколько ребер и руку, но Сарада прекрасно знала, на что способен ее дядя, и понимала, что он с Саске по сути ничего и не сделал. Он пощадил его.

И уничтожил Корень.

Ему было совсем необязательно делать это. Если Итачи пришел забрать глаз Шисуи, ему было достаточно решить свои дела с Данзо и убраться. Но он зашел гораздо дальше. Почему? В нем внезапно проснулась совесть и желание уберечь последних близких людей от гибели? Или было в нем что-то, о чем подозревал Шисуи и чего никак не могла расшифровать она сама? Почему он подписался «дядей»?

Понять, что происходит в голове у Итачи, оказалось сложнее, чем попытаться убедить Саске отказаться от мести. И если последнее было невозможно по определению, то первое — невозможно вдвойне.

Эта пробирка. Я уверена, что в ней насекомые того шиноби из клана Абураме.

Как лишнее доказательство, что эта проблема была также улажена.

Может, Итачи врал и пытался усыпить ее бдительность? Планировал что-то… Как с Джирайей-сама и той загипнотизированной девушкой. Но Сарада реально осознавала, насколько было незавидно их с Саске положение и безо всяких дядиных ухищрений.

Я или поверю в то, что ты не солгал, или сойду с ума от страха. В обоих случаях шансы погибнуть приблизительно равны.

Выбор был очевиден.

Спасибо, дядя.

****

В тишине щелкнул замок входной двери. Сарада шевельнулась, вылезла из-под одеяла и протерла глаза. Голова была тяжелой, мысли — мутными, густыми и вязкими.

— Ч-черт…

Сарада потянулась к журнальному столику, напялила очки и зажгла торшер у дивана. В прихожей вспыхнул свет. Шисуи разулся и, пошатываясь от усталости, прошел мимо нее. Небрежно накинутый на плечи плащ Хокаге понемногу сползал на каждом шаге, и парень в конце концов просто снял его и повесил на спинку дивана.

— Разбудил, девочка?

Думать было тяжело. Вспоминать, что происходило вчера — тоже. Какая-то черная дыра на месте воспоминаний. Сарада восстанавливала последовательность событий от обратного. И чем дальше разматывала нить воспоминаний, тем сильнее оживали события минувшего дня. Яркое солнце, гудящая толпа. Шисуи на крыше Резиденции Хокаге, машущий рукой людям.

Точно, вчера была церемония.

В груди шевельнулась тревога. Такая же неповоротливая и мутная, как и мысли в голове. Что-то было не так.

— Как все прошло? — спросила Сарада.

Шисуи навалился на спинку дивана.

— Начал сегодня разбираться. Шикаку-сан и старейшины понемногу ввели в курс дела.

Шисуи отклонился, зажмурился и провел руками по лицу.

— Устал? — сочувственно пробормотала Сарада.

— А то! Хм, ну ничего.

Он покосился на нее с подозрением.

— Все нормально, Сарада?

Она дернулась.

Добрые черные глаза Шисуи с сомнением изучали ее лицо.

— Ты какая-то хмурая.

Сарада посмотрела на свои дрожащие ладони при свете торшера.

— Мне что-то нехорошо.

Она вылезла из-под одеяла и опустила босые ноги на прохладный пол.

— Схожу умоюсь.

— Давай. А я спать. Черт, два часа ночи, а в девять меня уже будут ждать в Резиденции! Согласился на свою голову. Учти, если надумаешь стать Хокаге: это огромный геморрой.

— Работал с отцом Шикамару всего один день, а уже нахватался, — буркнула Сарада.

— Пожалуй.

Шисуи забрал со спинки дивана белый плащ, вновь накинул на плечи и направился в свою комнату. Сарада провожала его взглядом, и образ Шисуи в плаще накладывался на образ взрослого Нанадайме.

Они были чем-то очень похожи. Не внешне. Напротив, внешне они выглядели полными противоположностями. Была в них какая-то общая закваска, внутренняя сила. Способность читать чужие души, убеждать, защищать и вести за собой куда бы то ни было. Эта особенность буквально выжигала у них на лбах надпись «Мне быть Хокаге!», и почему-то Сарада не замечала этого до того самого момента, когда Шисуи шагнул в свою комнату с плащом Хокаге на плечах.

Но тревога не отступала, как и головная боль. Воспоминания об инаугурации все еще казались какими-то нереальными, будто только что приснились.

Что-то не так… Но что, что может быть не так? Черт, как же болит голова.

Сарада с яростью растерла затылок, будто это могло унять боль. Она зашла в ванную и посмотрела на свое бледное отражение в зеркале.

Обычная девочка. Слабая и…

Нет. Не обычная и не слабая. Она умеет убивать, уже убивала. И убивала с удовольствием.

Сарада хмурила тонкие брови, вспоминая ощущение чужого лопнувшего глаза, будто касалась его пальцами. Боль во всем теле. Красная чакра повсюду… Белые звериные маски в сумрачном лесу. Приснилось только что?

На душе стало еще тяжелее. Сарада умылась холодной водой и заглянула к Шисуи. Он стоял у кровати в одних трусах и натягивал свою обычную домашнюю футболку.

— Что за вторжение? — проворчал Шисуи, вынырнув из горловины.

— Как называется та техника Мангеке, которая… э-э… чакрой тебя оборачивает? — задумчиво пробормотала Сарада.

— Сусаноо? — выпалил Шисуи.

Он одернул футболку и озадаченно уставился на нее.

— Ты чего это вдруг? И вообще, откуда ты о ней знаешь? Тебя ведь не было на главной арене.

В его голосе мелькнуло подозрение.

— У папы видела.

Черт знает, откуда в голове возникали эти вопросы, пробиваясь сквозь жидкий крахмал застывающих мыслей. Шисуи пожал плечами и расстелил покрывало.

— Шисуи-сан?

— Чего тебе еще, девочка?

— Как зовут посланника Итачи?

Шисуи скривился.

— У него много посыльных. Думаешь, он всем дает имена?

— Я о том, который хромает и кусается.

— А, это пернатое безобразие… Дайса. Его зовут Дайса. Да что за странные вопросы? Чего вдруг ты вспомнила Итачи?

— Просто… В голове вертелось.

Шисуи странно глянул на нее и почесал затылок.

— Все?

Сарада задумчиво кивнула.

— Тогда ложись спать. И мне дай поспать хоть немного. Ух.

Он залез под одеяло и с наслаждением расслабился. Сарада все еще стояла в дверном проеме.