Источник запаха я обнаружила на столе. Огромное блюдо с тоненько нарезанными ломтиками поджаренного мяса. Рядом с ним стоял самый настоящий глиняный кувшин, полный (притянув к себе, я сделала осторожный глоток, едва не постанывая от забытого удовольствия, и выпила почти половину)... желтого сладковатого молока!

– Не буду спрашивать об источнике происхождения этих продуктов… – Я утерла губы и отставила в сторонку кувшин. – Но я, кажется, уже сыта! Молоко очень жирное.

Дарн сидел напротив и пристально смотрел на меня.

Я смущенно потупилась.

– Что? Или опять сделала что-то не то, а в этом… – я кивнула на кувшин, – моют руки? Но по вкусу очень даже неплохое молоко. Попробуй сам!

Легкая тень улыбки коснулась его губ, которые вдруг нестерпимо захотелось поцеловать. А еще захотелось, чтобы он меня обнял. Может быть, тогда я смогу не думать о Галке и о завтрашнем дне?

Я не заметила, как мои мечты стали нашей общей реальностью, а дальше были его руки, блуждающие по моему телу, его губы, рисующие на моей коже узоры давно ушедших племен. И когда наши тела стали чем-то единым – миры перестали существовать.

Город Новь

Полумрак сделал тонкие черты Лизы еще беззащитнее и еще нежнее.

Дарн не отрываясь смотрел на нее.

Сон будет ей на благо. Как бы уверенно ни говорил Барт о завтрашнем дне, Дарн ждал его с обреченным нетерпением. Это его мир, его планета, и, что бы ни случилось завтра, он будет сражаться за Лизу, за Лутан и за свое будущее до конца.

Почувствовав его мысли, Лиза всхлипнула и свернулась калачиком, словно пытаясь защититься. Дарн потянулся и, подхватив ткань, лежавшую в стороне, укрыл девушку. Избранную…. Он знал, что теперь, когда они действительно стали одним целым, Лиза могла слышать его мысли и чувства. И он не мог допустить, чтобы из-за него она не смогла насладиться таким коротким отдыхом.

Обняв ее за талию, он прижался к ней и, вызвав в памяти пейзаж земной летней ночи, закрыл глаза. Вскоре дыхание девушки выровнялось и стало почти незаметным. Тепло ее тела убаюкивало, и он не заметил, как задремал.

– Дарн? Дарн! – Тихий голос настойчиво проник в сознание, заставляя очнуться от мимолетного забытья. – Дарн!

Он сел и огляделся. У приоткрытой створки двери ему маячил Барт.

Взглянув на безмятежно спящую Лизу, Дарн поправил ткань, служившую им одеялом, и осторожно поднялся. Стараясь не шуметь, он натянул раг и подошел к двери.

– Что случилось?

– Они уже близко, – едва слышно выдохнул Барт и достал из-за пазухи полный шевелящейся тьмы шар. – Саарзи обретает целостность и силу.

– Это – та полусфера?

– Угу. – Барт невозмутимо спрятал шар. – Разделенная саарзи становится шаром, только когда приближается к источнику энергии, породившей ее, либо когда встречается с обладателем другой такой же полусферы или же с собственной половинкой. Всем, кто признан Матерью Тьмы – огромным шаром, генератором энергии Сойтуха, выдается одна маленькая саарзи, состоящая из двух половинок.

– Ладно… – Дарн нахмурился. – А ты уже сказал Гишу?

– Нет. Сам почувствовал только что.

– Я разбужу Лиизу… – Дарн уже было коснулся двери, но Барт остановил его:

– Не надо. Пусть спит. Пойдем. Найдем отца и братьев.

– Как близко шарбы? – поинтересовался Дарн, вслед за братом направляясь вниз.

– Уже в пределах орбиты Лутана. Не знаю, состоится ли их встреча с Сарафи, поэтому у нас в запасе около двух часов.

Дарн стиснул кулаки.

– Не бойся, братишка, – усмехнулся Барт. – Ты же помнишь о моем приобретенном у шарбов качестве немного видеть будущее? Так вот. Сегодня ни ты, ни твоя избранная не погибнете.

– А из семьи? – Шагая рядом, Дарн бросил на него внимательный взгляд.

– Если ты имеешь в виду всех жителей Лутана, то не сомневаюсь, жертвы будут, – подмигнул ему Барт. – А об отце и братьях не переживай.

– А ты?

– Дарн, так далеко я видеть не умею, – посерьезнел Барт и указал в сторону бассейна. – Кажется, я вижу Вейтра. Просто удивительно, как самый старший из нас может оставаться таким ребенком.

Дарн проследил за его рукой: на довольно широком бортике, свесив одну руку в воду, действительно спал Вейтр. И лишь мгновение спустя до него дошел смысл сказанного.

– Старший? Ты помнишь это?

– Смутно. Кажется, мне было чуть больше четырех тысяч дней. В памяти остался образ красивой женщины, отца, Вейтра, который хоть и был чуть старше, постоянно задирал меня, и двух детей, которые едва научились ходить. Как я понимаю, это были ты и Юден.

– А ты хоть раз пробовал разговаривать о прошлом с… с отцом? – Не дойдя до бассейна несколько шагов, Дарн остановился.

– Пробовал. Один раз. Он сказал, что мои видения верны, но все нужно забыть. Так будет лучше для всей нашей семьи. А вообще не бери в голову, братишка. Какая разница, что было и что будет? Тут бы с настоящим справиться. – Шагнув к Вейтру, Барт в шутку столкнул спящего с бортика. Проснувшись в полете, тот шлепнулся в воду, издав такой переливчатый вопль, что где-то наверху застучали двери. – Ну вот. Чем тебе не сирена всеобщей тревоги?

– Вы! Двое! Кто из вас это сделал? – Вейтр уже перестал барахтаться, изображая утопающего. Поднявшись на ноги, он в два шага достиг бортика и, вспрыгнув на него, отряхнулся, окатив братьев изрядной порцией воды.

– Мы? – Дарн с Бартом, не скрывая ухмылок, переглянулись.

– Ты сам упал, – хмыкнул Дарн. – Повернулся и упал. Нельзя же спать на таком неудобном месте.

– Да, братишка, – поддержал его Барт. – А может, попросить отца выделить тебе комнату?

– А то весь в работе, в трудах, – не сдержал тяжелого вздоха Дарн. – Совсем себя не жалеешь.

– Ну… ну вы… – начал заикаться Вейтр, поглядывая то на одного, то на другого. – Ну я вам…

– Что за шум? – К ним незаметно подошел Гиш.

– Вейтр уснул на бортике и упал в воду. – Барт с милой улыбкой сдал возмущенно фыркающего брата.

– А... – Гиш обреченно махнул рукой. – Он всегда здесь спит. Но… упал, к слову сказать, впервые.

– Вот! Я же говорил! – обиженно рявкнул Вейтр, обличительно указывая на братьев, уже не скрывающих смеха. – Значит, меня скинули!

– Возможно, ты сам неловко повернулся во сне, – совершенно серьезно возразил Гиш и обвел их взглядом. – А помимо того, что один из моих сыновей решил принять ночные ванны, ничего не произошло?

– Они близко. – На ладони Барта вновь появился черный шар, но на этот раз Дарну показалось, что он стал больше.

Гиш задумчиво помолчал и принялся командовать:

– Вейтр, всех наших бойцов снабди Лучами и рагами. Женщинам и тем, кто не в состоянии сражаться, выдели по одной «инъекции спокойствия». Это поможет им пережить атаку расков. И прикажи им оставаться в своих комнатах, что бы ни случилось!

– Но Сарафи знает, что здесь почти все жители освобожденных городов, – возразил Вейтр. – Он может...

– Специально отправить сюда слуг Альянса, как к тем, кто украл дань? Может. Поэтому я и хочу подготовиться как к боевой, так и к ментальной атаке.

– Кстати, в броне расков самое уязвимое место – шлем, – невозмутимо добавил Барт и ностальгически улыбнулся. – Сам как-то пару раз проверил. Так что цельтесь в голову и вооружите ваших бойцов чем-нибудь увесистым для ближнего боя.

Гиш выразительно взглянул на Вейтра, и тот молча направился к выходу из зала.

– Спасибо за информацию, Барт. А сейчас пройдемте ко мне.

Он направился к бассейну и, обогнув его, остановился у монолитной стены. Одно касание потайной клавиши, и небольшая дверца ушла в пол, открывая путь в святая святых. Братья переглянулись и направились за ним.

– Ух ты! – первым оценил техническое оснащение комнаты Дарн. – Солнечные экраны.

– Причем не последнего поколения, – тут же остудил его Барт. – На кораблях Альянса этим добром украшены даже комнаты для нужд.

– Это уже детали, – отмахнулся Гиш и подошел к рядам мерцающих кнопок. – Плевать, чем шарбы платят Правящим за предательство своей планеты, лишь бы это было полезно мне и тому, что я делаю.