— Все готовы? — спросил Вольф.

— Все!

— Ну что, попробуем, помолясь?

Он повернул стержень и потянул на себя вожжи. Ковер стал жестким, как лист фанеры, и начал плавно подниматься над землей.

— Работает! — восторженно крикнул Лева. — И впрямь работает!

Вольф сильнее взял на себя вожжи, и ковер стремительно пошел вперед и вверх. И совершенно бесшумно. Вот мы уже мчимся навстречу солнцу над верхушками деревьев, ветер свистит в ушах, щекочет щеки и вышибает слезу из глаз. Да, пилоту хорошо бы иметь очки, пассажир может и прищуриться. Мне никогда в жизни не приходилось летать ни на дельтаплане, ни на параплане, поэтому я ни разу не наблюдал мчащуюся внизу землю с высоты птичьего полета. На самолете, вертолете ощущения совсем другие — там ты находишься в закрытом салоне, смотришь в иллюминатор и в какой-то мере чувствуешь себя защищенным. Здесь же — вот она земля, мчится под тобой, и от страха захватывает дух. Наш пилот повернул ковер и взял курс на юг.

— Вольф, только не надо делать «мертвую петлю»! — крикнул я, стараясь переорать шум ветра.

— Чего не надо?

— Петлю Нестерова.

— Ты же знаешь, Вань, я не играю в преф и ваши картежные термины мне непонятны. Возьми лучше карту местности и попробуй сориентироваться.

Он достал из-за пазухи карту и протянул мне.

— С какой скоростью примерно мы летим?

— Могу сказать точно. Сто двадцать восемь верст в час.

Я заглянул Вольфу через плечо. Перед ним на ворсе ковра явно прорисовывались цифры и какие-то символы. Черт возьми! Это же панель приборов. Ну да, спидометр, высотомер, горизонт, компас… А сначала было похоже просто на вытканный орнамент. Я приложил к карте свой компас с линейкой и после нехитрых вычислений объявил:

— Если лететь этим курсом и с такой же скоростью, через сорок минут будем у русалочьего озера.

При упоминании о русалочьем озере Лешек явно встрепенулся, но постарался сдержать эмоции. Да, несчастный Ромео мечтает о встрече со своей Джульеттой. Я вовсе не иронизирую, я сочувствую. Ведь я сам мечтаю поскорее освободить Катьку. Ради этого иду на преступления — украл яблоки, умыкнул ценный прибор, обманул в НИИ хороших людей, присвоил аванс, теперь вот лечу похищать принцессу. Сколько, интересно, по местным законам полагается за похищение принцесс? Лет десять уж точно дают. А в Шема Ханстве так, наверно, и не дают, а отбирают. Жизнь. Секир башка — и баста!

— До русалочьего озера нам не дотянуть! — крикнул Вольф. — Там мы выйдем за пределы действия АГЗУ. Следи по карте, за пять-шесть верст до озера надо будет заранее снизиться, а то высоко падать!

— Хорошо!

Я смотрел вниз и любовался земными красотами. Вдруг справа какая-то тень затмила заходящее солнце. Лешек толкнул меня в бок. Да, это был он. В круге огромного оранжевого светила отчетливым силуэтом вырисовывалась фигура трехголового птеродактиля. Он шел параллельным курсом, и из его пастей вырывалось горячее дыхание, делая дрожащим контур солнечного диска. Силуэт чудовища заметно увеличивался: продолжая двигаться в попутном направлении, он явно приближался к нам. Наплевав на все опасности, я все же достал видеокамеру и стал снимать.

— Прибавь! — крикнул Лешек Вольфу.

Ветер сильнее ударил в лицо, внизу быстрее замелькали верхушки деревьев. Монстр начал неуклонно уменьшаться в размерах.

— Отрываемся! — прокричал Лешек.

Внезапно трехголовое чудище сделало крутой вираж, спикировало к самым макушкам елок и растаяло в сгущающихся сумерках. А наш ковер начал неумолимо терять высоту. Мы слишком увлеклись отрывом от погони, забыли о своем местоположении и оказались вне зоны действия АГЗУ. Точнее, я забыл и увлекся, мне же было поручено работать штурманом, теперь я всех нас обрек на гибель. А так все хорошо начиналось! Проклятый змей! То ли умышленно решил погубить нас, загнав в такую ситуацию, то ли это простое совпадение, но наш прерванный полет грозил разрешиться катастрофой. Я спрятал камеру в гермомешок, за минуту до гибели действие, конечно, бессмысленное, но надо же сохранить ценную информацию для грядущих поколений. Ребята молчали. Лучше бы они орали на меня, лучше бы поколотили перед смертью! Всё, в моем положении оставалось только втянуть голову в плечи, ждать, что будет дальше и надеяться на чудо. Парашютами ковер-самолет, естественно, оснащен не был. Первое время ковер еще планировал, но, поскольку он утрачивал и скорость, и жесткость, планирование это не могло продолжаться долго. Мы уже опустились до верхушек деревьев и вот-вот врежемся в какую-нибудь высокую сосну. Но чудеса, все-таки, случаются, трагедии не произошло. Кроны деревьев расступилась (не без помощи магических способностей Лешека) и открыли нам спасительное озеро, в которое мы со всего лёту и плюхнулись как небезызвестные герои незабвенного «Старика Хоттабыча».

К водной стихии мне не привыкать. Открыв глаза, я подхватил идущий ко дну рюкзак, всплыл на поверхность и, по-чапаевски загребая одной рукой, поплыл к берегу. Рядом со мной Лева и Вольф буксировали туда же разбухший от воды ковер. Впрочем, он распластался по поверхности и, кажется, сохранял плавучесть. Рядом с Лешеком вынырнула чья-то черноволосая головка. Конечно же, это русалка Эльвира, словно протелепала о прилете своего возлюбленного и приплыла на свидание. Сначала они смущенно смотрели друг на друга, потом коротко поцеловались и поплыли вслед за нами. Господи, ну совсем дети, а туда же, любовь-морковь.

— Дяденька, это не ваше? — Эльвира догнала меня и подняла вверх на вытянутой руке гермомешок с видеокамерой.

— Мое. Будь другом, отдай мне это на берегу.

«Тоже мне, «дяденька»! — обиженно подумал я. — Да ты на сто сорок три года меня старше, тетенька! А за камеру, конечно, спасибо».

По забурлившей вокруг воде я понял, что и остальные русалки тут как тут. Ну конечно, после заката русалки обычно выходят на берег, снимают хвосты и устраиваются на ночлег на деревьях.

— Привет, — сказала, проплывая мимо меня, Светка. — Давно не виделись. Давай, помогу.

— Спасибо, сам управлюсь.

— Давай, давай. Я все-таки в ласте, — она отобрала у меня рюкзак, плыть стало легче.

— Ты не бойся, я больше не буду к тебе приставать. Можешь хранить верность своей возлюбленной. И вообще, ты не в моем вкусе.

— Взаимно.

Мы выбрались на ту самую поляну, где несколько дней назад был наш лагерь. Русалки переоделись в балахоны и развесили свои хвосты сушиться на ветвях деревьев, мы же сушили свою одежду на себе, поскольку переодеться было не во что. Вольф очень быстро нашел выход из положения — обернулся волком и носился между деревьев, суша свою шкуру. А я наломал хворосту и запалил пионерский костер. С одной спички. Уж что-что, а спички у туриста всегда сухие.

— Здоровски! — наблюдая за мной, сказала Эльвира. — И кремень не нужен, и трут раздувать не надо!

Все остальные русалки тоже сгрудились у костра. В этот раз среди них была и пожилая русалка, Светкина мамаша, которую мы в прошлую нашу встречу спасали. Сколько же, интересно, ей лет? И сколько лет этому скотине-толмачу, если он Светкин папаша? Может, он тоже какая-нибудь нелюдь? Или просто так хорошо сохранился? Хотя какое мне дело, своих забот хватает!

Вольф притащил с соседнего луга несколько куропаток. Как он их наловил в темноте, одному Богу известно. Русалки их быстро ощипали и насадили на вертелы. После ужина мы с Левой соорудили шалаш (не люблю спать просто так, под открытым небом), настелили лапнику и устроились на ночлег. Вольф с Дашкой и Машкой (или Наташкой, черт их разберет) остались куковать у костра, выудив из недр рюкзака неиссякаемую баклажку, чудесным образом проигнорированную цыганами. Лешек с Эльвирой уединились где-то в ворохе прошлогодней листвы, а остальные русалки залезли спать на деревья.

Я проснулся самым последним. Мне снился сон, что мы с Катькой купаемся в фонтане. А вода теплая-теплая. И колючая. Колючая и пахнет елками — это я уткнулся носом в лапник. Шел уже девятый час, и солнце поднялось довольно высоко. Все, не дожидаясь меня, позавтракали, а мой завтрак ждал меня в еще теплой золе догоревшего костра. Это было традиционное русалочье блюдо — рыба, запеченная в глине. Чертовски вкусная вещь! Достаешь из золы глиняную лепешку, разламываешь — получаются две тарелки, в каждой по полрыбины, нежнейшей и аппетитной. Одно плохо, что без соли. Сами русалки уже надели свои хвосты и шлепали ими по мелководью. Лешек тосковал на берегу, не сводя глаз со своей возлюбленной.