Нет, всем был хороший дом — и расположение удобное. Только великоват, великоват. С расчетом на будущее дом. С уже один раз нереализовавшимся расчетом.

— Ну так как? — спросил агент.

— А можно провести здесь ночь?

— Призраков ждете? — агент широко улыбнулся.

— Да нет. — Костя пожал плечами. Отчего не сказать правду? — Обмяться хочу. Я пока не понимаю, стоит ли его покупать. Мне тут как-то неуютно.

— Большой очень, — агент вздохнул. — Вы уже четвертый, кто смотрит, и…

— Ну так можно переночевать?

— Ночуйте, чего там, — агент махнул рукой. — Канализация работает.

Вода есть. Кафе за углом. А привидений здесь не водится. Водились бы, может быть, продали бы уже дом… Все веселее.

Закрыв за агентом дверь, Костя прошел на кухню и сбросил сумку на единственный в доме предмет мебели — продавленную до бугристости кушетку, которая когда-то была кухонным угловым диваном, но в ходе каких-то приключений утратила спинку и валики-подлокотники. В сумке были спальник, планшетка, бутылка минеральной воды. За окном начинался закат, и в кухню протянулись путаные тени рябин, растущих вдоль бульвара — словно камуфляжную сетку бросили на мозаичный пол.

Мозаика имитировала восточный орнамент, знакомый то ли по снимкам Бухарского дворца, то ли по каким-то другим источникам. Оставим, решил Костя — и раскрыл планшетку.

Отчет ушел, «добро» пришло, Антон пообещал классную историю при встрече. Все как обычно, все правильно. Все, как дома, только он не с ребятами, а в чьем-то чужом, несостоявшемся гнезде.

Нет, в их «лунную» квартиру мозаика на полу никак бы не вписалась. Или ее перестали бы замечать, как не было. Холостяцкая жизнь: в главном — хирургическая точность, во второстепенном — удобство, в остальном — нет, и не надо. Быт… нет, не солдатский. Офицерский.

То, что можно оставить в тридцать секунд и не очень жалеть потом.

Костя отложил планшетку, пересек кухню, по привычке сосчитав шаги — восемь — встал у окна. Вид открывался неважный — то есть, не открывался почти совсем: справа окна кухни выходили на соседский сад, обнесенный плотной живой изгородью, прямо — на бульвар с его кружевными рябинами.

В стекле отражалось гладко выбритое смуглое лицо — с мощным, чуть шишковатым лбом, тяжелыми, складчатыми веками и веселыми жестковатыми морщинками у рта. Костя совсем не знал этого человека. А должен был — ведь специалист подправил совсем немного. И, видимо, очень точно попал. Потому что Константина Неверова, бывшего морпеха и сильно пьющего сельского попа не осталось нигде. И, наверное, это не ему, а записному северянину, подпольщику из ячейки Б, было неуютно в этом доме.

Если жить здесь так, как в Питере — то ли казармой, то ли монастырем — то нет смысла и прятаться: на этакую Е-семью обыватели сделают стойку через неделю максимум, а очкастый товарищ отследит еще до Нового года. Так что — разъезжаться и жить поодиночке? Костя поморщился. Если бы кто-то из них был женат…

В мемуарах подпольщиков былых времен часто упоминались фиктивные браки. И не менее часто упоминалось, что фиктивные браки рано или поздно перерастали в настоящие. И дело кончалось плохо. Впрочем, оно почти всегда кончалось плохо — так или иначе.

Костя прикинул, какая из «лунных» женщин могла бы справиться с таким «партийным заданием». Вздрогнул при мысли об Алекто — как сказал классик, приятно увидеться и поговорить с Мухамедом Али, но жить под его руководством… Дория, с которой познакомились в лагере… нет, слишком сильный это соблазн для полкового попа — жить через дверь с женщиной в его вкусе. Фламенка? А вот это будет слишком сильный соблазн для Андрея. А уж представить себе Гемму и Игоря… Цинтия?

Очень уж хорошо устроилась там, где она сейчас. И вряд ли ей будет приятно наше общество. А придумывать что-то нужно. Потому что, если не придумать, оно заведется само.

Призраки и вправду не появились. Даже шумы большей частью приходили с улицы. Обычно старые дома разговаривают сами с собой — этот молчал, нижние помещения хорошо отремонтировали под продажу.

Ладно, подумал Костя. Кто бы я тут ни был, а я хочу спать.

И ему приснилось, что он выбирает в магазине развеселое, легкое летнее платье, приносит в дом — и вешает на плечики в зеркальный стенной шкаф в одной из спален поменьше.

Закончив отчет, Цумэ вытянулся на стуле, до предела отжав спинку, и закинул ноги на стол. Слава Богу не на ту его часть, где компьютер.

— Oh, such a perfect day! — пропел он. — I gonna spend it with you-u-u!

Эней, не поворачиваясь в его сторону, вынул из принтера первый горячий лист.

— Это я к тому, что можно выпить по поводу, — уточнил Цумэ.

— Ты лучше скажи — когда научишься пробелы после знаков препинания ставить?

— Хочешь машинописного стандарта — найми секретаршу. Так как все-таки начет выпить?

— Сдадимся — и выпьем, — Эней складывал листы распечатки в аккуратную стопку. — Флешку с аудиофайлами подай.

Клиент — не кто-нибудь, а директор и собственник пивоваренного завод «Нева» — назначил встречу не в офисе, а на самом заводе. Из соображений секретности.

Потому что дело было ну очень деликатное, можно сказать — семейное: проворовался главный бухгалтер, проворовался круто, залез даже в основные фонды. Андрей с сыном Коржа, нового хозяина агентства, летали за ним аж в Афины. Путем долгих душеспасительных бесед удалось убедить грешника слить ворованное и еще не проеденное, не пропитое и не проигранное обратно на счет завода — после чего душу отпустили на покаяние. Директор требовал голову на блюде, но Эней объяснил ему, что «Лунный свет» такими делами не занимается. Теперь был последний этап — сдача отчетов и получение второй половины суммы, плюс оплата расходов. Это заняло с дорогой все три часа: характер у клиента был скверный, он сверял с документами каждую статью расходов и под конец снова пожаловался, что ему не принесли голову на блюде и попытался вычесть десять процентов. Эней спокойно поинтересовался — можно ли ему в таком случае получить эти десять процентов с акционеров завода. Клиент приувял и выплатил все до копейки. Те, кто рекомендовал ему обратиться в агентство «Лунный свет», предупреждали, что эти парни не шутят — и, глядя в прозрачные глаза миди-Терминатора, он решил, что десять процентов действительно не стоят ссоры.

Так вот, как раз в самой середине этого тяжелого разговора позвонил из Москвы Антон.

— Я занят, — сказал Андрей в трубку, узнав мелодию звонка, но Антон быстро выдал ему что-то такое, от чего у Андрея губы сошлись в нитку — на мгновение; потом он кивнул: — Спасибо, я перезвоню, — и продолжал додавливать клиента.

Выйдя на улицу, он посадил Цумэ за руль, набрал номер Антона и, сказав в трубку:

— Излагай, — включил громкую связь, чтобы не пришлось пересказывать разговор.

— Оксану бросил муж.

Оксана — сестра Энея, сообразил Игорь.

— Как бросил? Вот так, за один день, и бросил?

— Откуда я знаю. Она неделю не обновляла свой сетевой дневник. А сегодня запись гражданского состояния изменилась. Теперь она не Оксана Титова, а снова Оксана Витер.

— Это все ерунда. Он ее из-под иммунитета вывел?

— Сейчас проверю, — Антон отключился.

Перезвонил, когда они уже въезжали в город.

— Титов вывел ее из-под иммунитета. Полностью — и своего, и воспитательского. Отобрал сына, понимаешь?

— С-сука. Антон, закажи по Сети билет на московский монорельс и на Южную Стрелу, на ближайший рейс.

— Два билета, — вставил Цумэ. А на недоуменный взгляд Андрея пояснил:

— Сдается мне, кто-то должен будет тебя держать, пока ты читаешь господину Титову лекцию по моральному богословию.