Он не дал мне договорить. Жадно впился в губы поцелуем, а дальше… реальность ускользнула, словно я готовилась пережить превращение. Под его ласками я чувствовала, как с моих губ, ставших чужими, срывается хриплое мурлыканье, но… это по-прежнему была я. Просто моя вторая половинка радовалась вместе со мной моему внезапному, но такому долгожданному счастью.

Я слышала, как рвется ставшая ненужной одежда. Боги, как же я была глупа, собираясь навсегда отказаться от всего этого, поселившись на горе Снов! Прав Лекс! Права Айна! Ни один Ушедший не заслуживает того, чтобы ради него отказываться от своей половинки.

Кажется, Риссару не понравились мои мысли, и он что-то мне сказал. Он говорил… Кричал… Но я его уже не понимала.

Затем Лекс подхватил меня на руки и опрокинул на узкую кровать, ставшую вдруг большой и широкой. А после все потеряло значение. Тени. Стихии. Ирза. Бой… Все исчезло! Остались только он, его руки, его губы и подчиняющая меня страсть. Робкий и нежный, словно я была первым хрупким цветком, распустившимся среди снежных проталин, он мгновенно становился необузданным и яростным, словно стремясь мне за что-то отомстить.

Я потеряла счет времени, упиваясь им снова и снова, как в первый и в последний раз. Моя кошка урчала внутри меня от наслаждения, стремясь вырваться на свободу, и я, не в силах больше противиться, позволила ей прийти в этот мир и окончательно забрать мое сознание. Последнее, что я запомнила, были глаза Лекса, в которых отразились багровые лучи заката.

Мягкие подушечки требовательных пальцев скользнули по груди, заставив меня сонно застонать и, распахнув глаза, промурлыкать:

– Лекс…

Он сидел рядом со мной на кровати и, улыбаясь, смотрел на меня. Уже одетый. Черные брюки, и расстегнутая черная рубаха оттеняли его серые глаза, а чуть волнистые светлые волосы красиво рассыпались по плечам.

Мой! Никому его не отдам!

– Не уходи… – Не отводя от него взгляд, я нашла его руку, дразняще гуляющую по моему животу, и переплела с ним пальцы.

– Не уйду… – Он покосился на крошечное окно, за которым уже плескались серые сумерки. – Просто вспомнил, вечером нас звали на ужин…

– Мм… – Я сделала вид, что задумалась, но мой живот меня предательски выдал, рассерженно издав голодное урчание. – Ужин…

– Ужин… Если учесть, что завтрак ваше величество заменила мной, могу предположить, что находиться с тобой не так уж безопасно. – Он поднес к губам мою руку. – Пойдем, а? Зная твою подругу, могу предположить, что она скоро явится тебя искать… Мое доброе имя будет опорочено!

– Так! За наглую ложь и поклеп на мое второе «я» вы, сударь, будете немедленно наказаны! – Я подскочила и, не замечая наготы, попыталась исполнить угрозу, но то ли специально, то ли нарочно оказалась у него на руках, с наслаждением отвечая на поцелуй. – Надеюсь, моя пантера тебя не испугала?

– Твоя пантера понимает меня лучше, чем ты… – Он отстранился и серьезно посмотрел на меня. – Я… Я должен тебе признаться…

– В чем? – Как же он красив… Впервые в жизни я нашла того, кого люблю и кому доверяю, как самой себе! – Так в чем ты хочешь мне признаться?

Он отвел глаза и усмехнулся.

– В том, что… я очень голоден! И если ты сейчас же не оденешься, чтобы идти на ужин, я принесу тебя туда сам, завернув в простыню!

– Пожалуй, простыня – это единственная одежда, которую ты мне оставил! – мурлыкнула я.

Лекс поднялся, опустил меня на кровать и, подняв с пола сверток, подал его мне.

– Твоя новая одежда. – Заметив мой настороженный взгляд, он поспешил меня успокоить: – Ее принес слуга. Поскребся в дверь, а поскольку ты спала, отдал мне. И велел передать, что это дар от капитана корабля. К ужину. Ну и… неужели ты думала, что наследнице рода Фарияда позволят прибыть в столицу одетой в лохмотья? Одевайся. Я жду тебя на палубе.

Лекс коснулся губами моей макушки и вышел из каюты.

Почему-то в каюте сразу стало зябко и темно. И начала раздражать не замеченная мною до этого качка.

Я обняла себя за плечи и снова опустилась на узкую кровать, забираясь под одеяло. Есть хочу, а вот идти и, тем более, наряжаться не хотелось. Эх, надо было попросить Лекса принести нам еды, немного вина и остаться здесь до утра…

Стук в дверь заставил сердце взволнованно забиться. Затем разочарованно поморщиться. Стал бы Лекс стучаться…

– Ширин, ты здесь? – В щелочку просунулся любопытный носик подруги.

– Здесь… – Я вздохнула, укутываясь поплотнее. Прав был Лекс, так поспешно сбежав. Еще чуть-чуть, и его репутация действительно бы пострадала… Губы растянулись в довольной улыбке.

Танита юркнула в комнату. Видимо, и ее не обошли вниманием щедроты Кристиана. На ней красовалось нежное кремовое платье, расшитое золотистыми розами. На обнаженных плечах лежала прозрачная накидка, скрывая от дерзких взглядов ее высокую грудь. Золотистые волосы волнами спадали на спину, делая мою хорошенькую подругу просто красавицей!

– А-а… – Она тоже не сводила с меня изучающего взгляда и начала издалека: – А чего это ты целый день не выходила?

– Спала.

– Голая?

– Вообще-то это нормально! – парировала я. – Мы столько дней в пути… вот и решила устроить себе праздник тела.

– А… что тут делал Лекс? – Танита прищурилась. – Он только что вышел из твоей комнаты, на ходу застегивая рубашку. Кстати, я его тоже целый день не видела.

Я почувствовала, как мои щеки затопил пожар, но, стараясь не подать виду, равнодушно пожала плечами.

– Зашел передать сверток с платьем. Кстати, я как раз собиралась одеться…

– А… еще я слышала стоны, мужской голос и урчание пантеры… Все-таки у нас комнаты по соседству…

Чтоб тебя!

– Наверное, я обращалась во сне… – Я невозмутимо ей улыбнулась. – Иногда со мной такое бывает. А мужской голос… твои домыслы.

– Ага. Я придумала, что кто-то называл тебя любимой? Причем неоднократно. А твое обращение происходит только тогда, когда ты слишком взволнованна… Так отчего это произошло с тобой во сне?

Я развела руками, но, вовремя подхватив сползающее одеяло, снова натянула его до плеч.

– Иногда бывает!

– А это – «иногда» – не связано с Лексом? – Танита, ехидно поглядывая на меня, подняла лоскутки белого платья и бросила их рядом со мной на постель. – Кстати, а эти клочки… тоже результат твоего обращения?

– Именно. А если ты перестанешь задавать глупые вопросы, мы, возможно, попадем сегодня на ужин.

Мне нравилось подначивать пунцовую, как мак, подругу, но, сжалившись над Ширин, я сказала, что буду ждать ее на палубе, и, загадочно улыбаясь, выскользнула за дверь.

Ага… Обращалась она, как же… Нет, не спорю, может, и обращалась… не знаю, как там у оборотней все это происходит… Впрочем, Лекс ведь тоже дитя Вселесья, видимо, он успешно справился со звериной натурой моей подруги…

Сказать, что я была счастлива за Ширин, не сказать ничего! Она ведь действительно, до недавних событий, хотела похоронить себя на горе Снов, став служительницей Стихий… Что и говорить – не было бы счастья, да несчастье помогло… Надеюсь, Лекс теперь ее не отпустит. Я же не слепая – вижу, как он на нее смотрит…

Не в силах убрать с губ глупую улыбку, я вышла на палубу, зябко обхватила себя за плечи и восторженно замерла. Над палубой раскинулся огромный шатер ночного неба, украшенный россыпью крупных звезд. Откуда-то из глубины корабля до меня доносилась музыка. Кто-то играл на ризге. На вечерах во дворце По́лыни я часто заслушивалась ее мелодичными звуками, рождающими нежные мелодии, выводимые смычком в умелых руках дворцовых музыкантов.

У борта, неподалеку от меня, я увидела Деррана, о чем-то приглушенно говорившего с Лексом. Охотник заметил меня первым, дождался, когда я подойду, коротко поклонился и, бросив: «Доброго вечера», направился куда-то прочь. Если честно, я была уверена, что он ждет Ширин, но вежливость не позволила ему стать свидетелем нашего разговора.