— Вот пусть кто-нибудь мне объяснит. Вот пусть кто-нибудь встанет, сядет и мне объяснит, да? Люди… ну не люди это, конечно, а я не знаю кто, чтоб им было так же хорошо, как мне сейчас, только гораздо хуже, люди пытаются уйти из-под радара, садятся в карантин, женятся… почему, стоит мне отвернуться, там уже опять гора трупов — и перспектива на еще? Вот они что, позавтракать не садятся, пока кого-нибудь не зарежут? Привычка у них такая?

— Ну, один труп — это все-таки не гора. Зачем так эпически преувеличивать.

— Так будет гора. Вот чуть-чуть во вкус войдут и будет. Вы мне не верите?

— Нет, — грустно сказал Кессель. — Мы тебе верим.

— Я не врезался, он что, должен был дать себя заесть ради конспирации, что ли? — Олег закончил делать трехслойный сэндвич со всеми мясными начинками и сырами, какие нашлись в доме, и откусил с краю.

— Молодой здоровый аппетит, — вздохнул Король. — Бегемот, может, порезать?

— Ага, вот тут и вот тут, — Олег показал на углы губ.

— Тогда тебе и зубы нужно частично выбить, чтобы был совсем бегемот.

— Нет уж… в первоисточнике сказано, что круг зубов моих — ужас.

— Вот и будет ужас.

Сэндвич типа «шире хари» быстро убывал. Бегемот вернул разговор к прежней теме:

— Они ж там додзё открыли, им по правилам положено такое уметь.

— Им по правилам положено. А Эмме Карловне положено быть слепой как совесть Джона Сильвера и глухой как она же? Как вы думаете, сколько запросов ушло на этого швицера? И по данным чипа, и по биометрии, и вообще по всему?

— На это они заложились, будь спок, сказал Олег. — В ЦСУ ничто не пискнуло. Если бы я его сам в лицо не знал, то нигде бы не пискнуло.

— Олег, — вмешался Кессель, — скажи мне, ты единственный в управлении человек с хорошей памятью?

— Это у шефа — кстати, где он? — хорошая память (бутерброд скончался). А у меня нормальная. Но вы меня специально дрючили на этих четверых. А Управление сейчас Энеем вообще не интересуется. Он только один раз на территории Федерации отметился — когда Газду убили. А до и после он был головной болью западноевропейских секций.

— Убили… ты, горе почтенных родителей, посмотри, где его убили. И где потом искали. И откуда родом Горецкий, тоже посмотри.

— Горецкий из Ивано-Франковска, но это же липа. Где Запад Украины, где Восток… Слав они вообще выбрали потому, что там намечалась ближайшая инициация. Могли Минск, если бы там проходило раньше. Дело случая. Разве нет?

— Это не липа. Это реальный человек. Был, как я понимаю. И его биометрия очень неплохо накладывалась на данные нашего друга. Но не совсем.

— На четверых мы тебя натаскали, — Кессель тоже сообразил бутерброд — несколько более скромный, но тоже весьма содержательный. И уж, конечно, не стал класть туда вместе острый сыр и моццареллу, — А о пятой ты забыл.

— А разве она не… для конспирации?

— Она от. Конспирации. Вот возьми и проверь генкарту и биометрию. Ее и ее сына.

Олег послушно сел за кухонный терминал и забарабанил пальцами по панели.

— Ну, допустим, — сказал он через десять минут. — Оксана Витер, Екатеринослав. Ву-ху-ху, какая некрасивая ситуёвина с родительским иммунитетом. Ну что — пошла с сыном по «железой дороге», сделали ей предложение руки и серд… стоооп!

Олег вывел на экран биометрию Горецкого. Биометрию мадам Дорфман-Витер. Биометрию мальчика Саши. Для верности запустил еще и программу сличения внешности: актуальные снимки Энея, сделанные в Питере, снимки его теперешней со-жены на документы, снимки ребенка…

— Так… Ну, само по себе это ничего не доказывает. После Полуночи такая каша была — семьи раскидывало по всему свету. Я вот ходил на сервер «Родня» — там люди находятся шесть поколений спустя… Одна ветка семьи в Канаде, другая в Кировограде… Но мы в совпадения официально не верим, и выходит у нас, что миссис Стэплтон мистеру Стэплтону не сестра, а жена… То есть, наоборот — не жена, а сестра? Как минимум, двоюродная?

Кессель не стал подсказывать ему ковырнуть историю семьи Витер. Любопытный тушканчик сейчас сам все сделает.

— Та-ак… прозвучало через сорок шесть секунд. — Максим и Ирина Витер, жертвы легального потребления. Андрей Витер, 13 лет — побег из дома 14 сентября… года. Пропал без вести. Снимок пропавшего подростка дает нам 86 % сходства со снимком Горецкого. Всё. Совпадений таких не бывает.

— Совпадения бывают еще и не такие, — наставительно сказал Кессель. — А Эней перенес как минимум одну очень серьезную пластическую операцию, так что на данные «лицемера» полагаться нельзя.

— А биометрия?

— А что биометрия? Если Ростбиф подобрал ребенка по горячим следам, биометрия Андрея Витра уже отрихтована до неузнаваемости — в допустимых пределах, конечно. Но в этих пределах, задав поиск, ты получишь сотни полторы человек — это как минимум. По твоему же остроумному замечанию — у Энея множество родственников, о которых он не знает. Да и у любого из нас. К твоему сведению, в одной только Москве живут два моих семиюродных брата. А оренбургский мой дальний родич даже фамилию родовую сохранил.

— Ребята, вы сюда посмотрите. У этого Витра в личном деле вот такая запись появилась в тот самый день. Тест на виктимность, «пистолет».

Кессель встал, заглянул через плечо Олега, пожал плечами.

— А вот это уже точно совпадение. Так быстро система не реагирует. И таким образом она вообще никогда не реагировала, даже при Рождественском.

— Интересно, почему они школьный файл не отрихтовали…

— А зачем? Вот это уж точно внимание привлекать.

— Ну они дали джазу, — покачал головой Олег. — Хотя…

Он попробовал представить себе этого мальчика. Войти в его шкуру. Глядя на портрет, полученный из поискового бюро, это было совсем несложно. Мальчик был на три года младше Олега, а как оно бывает, когда от чувства своего бессилия буквально сатанеешь — Олег знал хорошо. «Пистолет»… В саратовской школе играли в другую модификацию этой игры, но суть осталась прежней. Интересно, что написали в его собственном личном деле? Взломать бы да глянуть — так, любопытства ради.

— Может, он просто… из тех, кто притягивает неприятности?

— Если бы он их притягивал, он бы… уже давно не был нашей неприятностью.

— Но из всех жителей Зеленограда этот… как его… Таранов — выбрал почему-то Энея.

— Потому что Эней расхаживал во втором часу ночи по парку в полнолуние! — фыркнул Король. — А как же — у него ж додзё! Ему же положено! Он храбрец-удалец, он без няни гуляет по улицам! Какого, я вас спрашиваю, пса этот гицель, чтоб он куш а бэрн унтэрн фартэх, не открыл парикмахерскую вместо треклятого додзё?

— Тогда бы убийство случилось раньше.

— Не понял? — Олег переводил глаза с Короля на Кесселя.

— Профессиональная привычка подвела бы.

— Ну тогда пекарню, — опять расфыркался Король.

Потом поднялся, достал с полки пачку матэ, калабас и бомбиллу.

— На самом деле, это все не смешно. Они так сгорят как субботняя свечка — и что делать нам?

— Ну, как-то же мы без них обходились раньше, — робко ввернул Олег.

— Мы обходились! — Король фыркнул в молоко. — Мы пахали!

А ведь и в самом деле, — Олег ощутил на скулах тепло, чертов этот детский румянец, когда же он денется куда-нибудь? — а ведь и в самом деле, Эней и компания появились в жизни «неприкасаемых» раньше, чем «мы». Не намного раньше, — Олег понял это по объему информации, которую троица успела скопить о «Тэнчу». За полгода присутствия Олега в группе этой информации стало на порядок больше — значит, когда случилась катавасия с Лотереей, отношения с «Луной» только начались. Но даже тогда они были достаточно прочными, чтобы, услышав об Олеге, Габриэлян первым делом подумал о «Луне». А приняв Олега в группу, первым делом познакомил его с «Луной» — заочно — и посадил контролировать ручеек сведений о жизни подполья, поступающий не в Управление, а к Габриэляну непосредственно. И вообще вся техническая поддержка контактов с «Луной» обрушилась на Бегемота — у старших были более важные задачи. То есть, отношения с подпольем были не в первой пятерке дел — но в список приоритетов они входили. И если бы «неприкасаемые» легко могли обойтись без «Луны» — Король бы так не нервничал…