— Я возьмусь.

Одна из лошадей, словно ощутив о чем идет разговор, затрясла башкой. Железо на морде звякнуло и затихло.

— А сможете? — совершенно искренне, без подначки спросил Сергей. — Это ведь не вездеход…

— Это ничуть не сложнее… — отозвался прогрессор. Сергей почувствовал, что он немного гордится своей экзотической практичностью. — Справлюсь. Обучен.

Он начал разбираться с ремнями, что от спин лошадей тянулись к карете, потряхивая и распрямляя их. Джо посмотрел на его работу, покачал головой. Что-то у Александра Алексеевича не получалось. Пока он возился, одна из лошадей дернулась и поднялась на дыбы, потом завозилась вторая.

— А, может, лучше я… — предложил Джо.

— Я справлюсь. — Не отрываясь от дела ответил прогрессор. — У меня высший бал по древним транспортным средствам.

— Я справлюсь лучше, — мягко настоял Спендайк. — Кроме того, у меня «невидимка», а значит, я могу видеть в темноте.

Александр Алексеевич раздраженно тряхнул головой.

— Это не развлечение.

— О! Я понимаю, — подтвердил Джо. Он повернулся и прогрессор вынужден был отодвинуться. — Мы должны проделать это все как можно быстрее.

— Тут где-то должен быть кнут, — невольно отодвигаясь в сторону, сказал прогрессор. — Без него не получится… Это такая штука, что ей нужно взмахнуть…

— Я знаю, — повторил Джо. — Все-таки у меня почти шесть лет практики.

Ремни привычно легли в руку. Ладонь ощутила ласковое прикосновение хорошо выделанной кожи. Правая сама собой, на рефлексах, опустилась вниз, туда, где справа от него должен был лежать кнут. Рука шарила в темноте, не находя того, что нужно. Скорее всего, возница выронил его, когда падал и валялся кнутик где-то в темноте.

— Нужно ударить их чем-нибудь по спинам, иначе… — подсказал прогрессор.

Джо не стал спорить с Александром Алексеевичем, а вместо этого как-то по-особенному чмокнул губами, и лошади потихоньку наращивая скорость, потрусили вперед. Несколько минут он приноравливался к упряжи, приглядывался к лошадям. Для тех все, вроде бы, обошлось без последствий. Наверное, в благодарность за избавление от тяжкого груза, они бежали, никак не реагируя на смену седоков. Джо нахлобучил на голову капюшон «невидимки» и ночь перед ним отступила.

Никулин первое время ревниво поглядывал на Джо, ожидая ошибки, но тот держался так уверенно, что прогрессор заметил:

— Редкое по нынешним временам умение — править лошадьми… Не каждому дано.

— А вот мне дано, — довольно мрачно сказал Джо. — Когда давали, пришлось брать. Поневоле пришлось научиться.

Никулин поерзал, устраиваясь поудобнее. После этих слов он немного успокоился.

— А кто учил? И где? Пекинская школа?

Джо отмахнулся.

— Да здесь же. Жизнь учила… Я- Джо Спендайк. Наверняка вы слышали обо мне.

Александр Алексеевич внимательно посмотрел на соседа. Конечно же, он слышал про Спендайка. И даже, как оказалось, видел.

— Не может быть! Там же с бородой…

Похоже, что он вспомнил какой-то портрет Джо. Тот пожал плечами.

— Почему не может? Может. Борода была, а я и сейчас есть… Черт!

Александр Алексеевич вскинулся и уставился на дорогу.

— Что?

Джо ткнул рукой туда, где под ними колыхались в спокойном беге лошадиные спины.

— Да вон правая хромает…. Что-то с подковой… Готов поспорить, что через пару километров она ее потеряет…

Александр Алексеевич спорить не стал, просто замолчал, поняв, что советы тут давать некому.

Мимо полосы кустов и трех темных маленьких домиков они выехали на большую дорогу.

За спиной остались ослепленные, оглушенные, парализованные и взывающие к милосердию. То есть то, что осталось позади, без сомнений означало победу, а вот что ждало впереди, и что это означало, не знал никто.

Движение землян вперед нельзя было назвать бегством. Они просто двигались к своей цели. Пусть даже и напролом.

Ехали не без комфорта, но удобнее всего, конечно, устроился Сергей, что обосновался внутри повозки. После недолгого обдумывания Сергей назвал ее «Императорской каретой», хотя здешние императоры наверняка путешествовали с большим комфортом.

Карета оказалась довольно вместительной. После того, как они вбросили оттуда весь хлам, там получилось даже вытянуть ноги. Он так и сделал, и какое-то время лежал, воображая себя Господином Благородным Егерем, направляющимся на свидание с дамой сердца.

Он забавлялся этим до тех пор, пока воздух снаружи не стал прозрачным.

Темнота, окружавшая их, куда-то подевалась. Только что она стояла между ними и горизонтом, но облака рассеялись, и видно стало метров на триста вокруг.

— Это что, — спросил Сергей, высунувшись из кареты. — Мульп или Лао?

— Лао… — ответил Джо. — Мульпа сегодня не будет.

Он перехватил поводья, снимая с головы капюшон.

— Долго еще нам?

— До конца дороги, — меланхолично ответил Джо. — Можешь подремать пока.

Сергей совету не последовал, а принялся разглядывать окрестности.

Не смотря на то, что героическая сага по освобождению прогрессора подходила к концу, на душе было легко. От громады сделанного несколько минут назад дела в недалёкое будущее долетал отблеск славы, примирявший с необходимостью рутинной работы, и поэтому он с удовольствием разглядывал дикую природу окрест.

Дом Душевных встреч стоял на особицу, в стороне от главной дороги и через пять минут уже и непонятно было, есть поблизости очаг цивилизации или нет. По обеим сторонам тянулись кусты, перемежающиеся с широкими полянами. У Сергея не поворачивался язык назвать их полями — вокруг не имелось ни оград, ни домов…

Прошло еще полчаса, и кусты остались позади, а в воздухе повеяло сыростью. Он не успел спросить, что это может значить, как сверху раздался голос Джо:

— Кто знает, что это за грустные развалины?

Сергей выглянул. Кусок поля впереди огораживал какой-то жидкий заборчик. Не железный, не каменный, как случилось бы у хорошего хозяина, а из обычных палок и вешек, скорее даже только долженствующий обозначать забор, чем являющийся им на самом деле. От света узкого серпа Лао по земле потянулись косые тени.

Картина и впрямь была полна уныния.

Там и сям в заборе виднелись дыры, а сам он (если, конечно, это именно забор) из последних сил протянувшись прочь от дороги, упирался во что-то угловатое и определенно построенное человеческими руками.

Сергей разглядывал развалины, пытаясь понять, что они означают. Между ним и каретой протянулось выкошенное поле, а рядом с ними — полоса кустов. На развалинах что болталось — вроде бы обрывки тряпок или большие листья — отсюда не увидишь, но эти размеренные движения, почему-то рождали ощущение нечистоты и скверного запаха.

— До Эмиргергера километров пять осталось, — приободрился прогрессор. — Знаю я это место.

— Для указателя слишком громоздко, — сказал Джо. — Не находите?

— Это не указатель. Это — признак цивилизации.

Лошади темпа не сбавляли, и они неотвратимо приближались к загадке. Александр Алексеевич явно знал, что там такое стоит, а вот ни Сергей, ни Джо догадаться, что это такое не могли.

— Неужели библиотека? — спросил Кузнецов, понимая, что самое цивилизованное из того, на что может походить это строение, так это — развалины ветряной мельницы, захваченной и сожженной кочевниками.

— Это ристалище, — пояснил Александр Алексеевич.

— Ристалище, — эхом повторил Сергей. Слово для него оказалось пустым звуком. — Что тут ристают? Или чем?

— Ристалище, — снисходительно пояснил Никулин, — это место для проведения турнира. Проходил тут недавно такой, я видел. Интереснейшее явление, между прочим, даже событие в здешней культурной жизни.

Сергей удивленно покачал головой.

— Эта узаконенная поножовщина-то, событие культурной жизни?