— Как это «можно сказать»? Вы говорите конкретно, — возмутился гринчанин.

— Он объяснил, что арест с самого начала был задуман с целью ввести в заблуждение притаившихся врагов. Дескать, игра разведок, «кошки-мышки» и все такое… Ну ты понимаешь.

— Да я-то понимаю… Врет, как сивый мерин, — выругался беглый лейтенант БГБ.

Бровь генерала изогнулась как знак вопроса. Иван пояснил:

— Мне удалось покинуть типолет Галбеза лишь за минуту, как к нему на хвост сели снеговики. Окажись я тогда на борту, то, возможно, сейчас уже не беседовал бы с вами.

На лице у генерала в этот момент читались противоречивые чувства, вернее, их борьба.

— Не думаю, — продолжил Стрельцов, — что столь жесткие меры были вызваны какими-то тонкостями разведигр (тем более за городом, вдали от свидетелей). Боевой Патруль однозначно имел приказ на мою ликвидацию в случае неподчинения… и он его выполнил. То есть на тот момент меня действительно считали опаснейшим преступником.

— На то он и Краб, чтоб пятиться, — вздохнул Войко.

— Вы его защищаете?

— Нет. Но и не обвиняю. Руководителю такого ранга зачастую приходится жертвовать своим личным мнением ради перестраховки.

— Ясное дело, — съязвил гринчанин. — Вот так вот шлепнут ненароком во имя высокой абстрактной идеи, прикрываясь интересами Лиги. И поминай как звали…

Генерал с виноватым видом почесал лысину.

— К слову сказать, Ваня, я был знаком со Смитом задолго до того, как он занял пост директора БГБ. Конечно, мы не состояли в дружеских отношениях, но в товарищеских…

— Поздравляю, — вставил Стрельцов.

— И я уверен, что лично Гарри как человек с самого начала не сомневался в моей и соответственно твоей невиновности. Но как шеф Галбеза был просто обязан принять предупредительные меры до окончания расследования.

— Но тем не менее через детектор лжи вас все-таки прогнал? — подцепил начальника Иван.

— А ты откуда знаешь?

— Догадлив от рождения.

— Действительно прогнали. Но если бы Краб по-настоящему верил в обвинение, то меня бы накачали наркотической сывороткой правды, как волейбольный мяч воздухом. — Какая, в сущности, разница? — возразил молодой человек.

— Ну ты, Ваня, даешь, — развел руками генерал. — Разница — огромная. При испытании на детекторе лжи отвечаешь на определенные вопросы — и все. А когда человека накачают сывороткой, он плетет все подряд, все, что знает, выворачивая, как карманы, большие тайны и маленькие секретики из закоулков сознания и даже подсознания — и служебные, и личные. Так что детектор лжи в моем случае — щадящая разумная подстраховка. Они просто убедились, что я говорю правду.

— А я слышал: детектор можно обмануть — при определенной подготовленности испытуемого.

— Но не тот, который установлен в Комитете внутреннего контроля БГБ, — усмехнулся Войко. — Это исключено. Аппаратура изощреннейшая.

— Понятно. Ну, а что этот ваш хваленый комитет? Они проводили расследование? — поинтересовался Стрельцов.

— Конечно. Иначе бы я сейчас тут не сидел, — подтвердил генерал. — Как только Краб получил те данные, которые удалось тебе накопать, он дал полный ход делу. Твои сведения оказались лишь кончиком нити от огромного клубка… Специалисты КВК раскрыли и обезвредили нешуточную разветвленную сеть заговора в среднем и высшем звеньях Галбеза — особенно в Управлении контрразведки. Дело в том, что у них и раньше имелся кой-какой компромат на некоторых высокопоставленных офицеров этого управления, но в КВК боялись выходить на Краба, имея на тот момент малую доказательную базу. В такой ситуации директор БГБ мог воспринять компромат как внутриклановую борьбу за посты в системе Галбеза и сделать выводы, обратные предполагаемым. Непосредственная же санкция первого руководителя полностью развязала парням руки. А «рыть землю» они умеют, что ни говори. — Генерал Войко широко улыбнулся. — Зато теперь, Ваня, со стороны директора Бюро Галактической Безопасности нам обеспечен полный карт-бланш — стопроцентное доверие и поддержка.

— Я польщен, — не удержался Стрельцов. — Если бы снеговики меня тогда за городом прикончили, то сегодня на могиле под звуки оркестра водрузили бы памятный знак о том, что здесь лежит герой, отдавший жизнь за безопасность человечества. И это выглядело бы, наверное, весьма трогательно.

— Нет, серьезно, Ваня. При встрече Гарри дал мне понять гораздо больше, чем сказал на словах. Ты бы видел, какой благодарностью светились его глаза и сколько уважения он вложил в рукопожатие.

— Шеф, вы, как и любой службист, просто патологически заражены чинопочитанием, — рассмеялся гринчанин. — Вашему самолюбию льстит сам факт того рукопожатия. Ну как же! Поручкаться с Крабом дано-то не каждому, а?

Войко тоже рассмеялся:

— Нет-нет, Ваня. Здесь другое. Я же говорю, что знал Гарри еще до того, как он возглавил ве-г домство. Я, конечно, никогда не позволю себе выходить за рамки субординации, как, впрочем, и он. Но тем не менее какая-то тайная связь, исходящая от нашей молодости, между нами ощущается. В конце концов, Смит ведь тоже человек, а не краб, каким его представляет большинствосотрудников Галбеза. Это просто образ. Причем довольно удачный, который помогает в работе… — Наверное, так, — все же продолжал посмеиваться Иван. — Наверное. Ну, ладно. — Стрельцов перешел на более серьезный лад: — А в Управление системной безопасности вы заходили?

— Заскочил буквально на минутку перед тем, как направиться сюда.

— Ну и что там?

— Полный переполох. Признаться, Ваня, ты их там несколько развратил.

— Это чем же?

— Своей бурной деятельностью, — доброжелательно улыбнулся Войко.

— Я просто выполнял свои обязанности.

— Феноменально выполнял, — уточнил генерал. — И специалисты УСБ расслабились, прячась за твоей широкой спиной.

— Это уже их проблемы.

— Действительно. Ты знаешь, Ваня, хакеры атакуют, будто с цепи сорвались.

— Ну, правильно. У них же тоже есть семьи, которые надо кормить. Пусть порезвятся ребята.

Высокопоставленный офицер БГБ удивленно выпрямился:

— А мы в управлении подумали, что ты снова запустишь какую-нибудь антихакерскую программу…

— Нельзя же быть таким бессердечным по отношению к домочадцам взломщиков, — повторил свою мысль Стрельцов.

— Но… — начал генерал.

— Пока я не закончу свои «дебаты» со Зловещей Тенью, я и пальцем не пошевелю в отношении сетей.

— Послушай, Ваня…

— Там сидит целое Управление системной безопасности, укомплектованное огромным штатом. Все спецы получают приличную зарплату. Так пусть ее и отрабатывают.

— А если…

— Повторяю, пока я не разберусь с Тенью, мне не до этих вопросов… Вы же сами видите, во что я превратился. — Гринчанин раздраженно провел руками по своему телу — от плеч к бедрам.

Войко спохватился и подумал, что уже на самом деле привык к новому образу подчиненного — пожилому мужчине. А ведь он — молодой парнишка. Надо с этим срочно что-то решать.

По приказу генерала Войко Ивану было выдано направление на обследование в судебно-медицинский центр Галбеза на предмет установления физиологического возраста пациента. Причем для достижения максимально достоверного и непредвзятого заключения был использован принцип анонимности. Никаких анкетных данных на Стрельцова врачам не сообщили — ни имени, ни места работы, ни паспортного возраста. Он проходил обследование под цифровым кодом: субъект номер 15.

Целую неделю Иван сдавал различные анализы, получал необходимые процедуры, выполнял физические и умственные тесты. Ему пришлось даже спать, облепленному датчиками, словно мед мухами. Субъекта номер 15 погружали в физиологические растворы и укладывали в барокамеру. Врачи изучали реакцию организма на всевозможные раздражители: тепло, холод, уколы, шум, химические препараты и прочее. У него снимали кардиограммы и замеряли давление. Специалисты сравнивали интенсивность пульса, измеренного в различных точках тела. Даже на сексуальную возбудимость пациента проверили весьма тщательно. Дотошные медики скрупулезно изучали радужную оболочку глаз и кожные покровы на ушах и ладонях, простукивали коленки и пятки; просвечивали испытуемого рентгеном и проверяли ультразвуком; замеряли температуру и прочее, и прочее…