— Это почему это?

— Не ровен час Иван тебя узнает, и всем нашим планам — кирдык.

— Да ладно тебе, никто меня не признает Я же теперь — вон аристократ какой стал! Костюм, шляпа. Как ты говоришь, по-вашему, прикид?

— Прикид прикидом, а по территории все равно нечего шляться. Пока, до вечера.

— Хорошо, сейчас лечу. Мне только в полк к Губарю заскочить, инструкции передать. Я аккуратно, как мышка, я быстренько.

— Все, давай!

Третье июля, турбаза «Лукоморье, утро

После завтрака у Катьки разыгралась страшная мигрень. Она слегла в постель и велела не кантовать ее до вечера или даже до следующего утра. — Может, мне остаться? — спросил я.

— Да нет, лети, развлекайся. Вдруг там Кощея увидишь, привет передавай.

— Возможно и увижу. Но вряд ли.

— Это почему? Ой! — она сморщилась от приступа головной боли. — Давай, лети на свою экскурсию. Ты мне здесь только мешаешь.

— Мы возвратимся возможно лишь завтра. Герман хочет взять палатку и заночевать в лесу.

— Ничего, я переживу. Сейчас таблетка подействует, я здесь полежу, почитаю. А вечером дальнозырик пойду посмотрю, такая штука замечательная, мне так нравится!

— У Кощея была такая штука. Он вам не показывал?

— Показывал, но только когда передавали новости. А киношки мы там у него по обычному видаку смотрели.

До назначенного времени вылета оставалось еще минут пятнадцать. Я прошелся по комнате, посмотрел в окно. Все окна жилых помещений избы выходили во двор, а противоположная стена, где коридор, была глухая, его освещали только два окна с торцов и масляные фонари. Зачем так сделано, совершенно непонятно. Я мельком глянул вниз, не собираются ли там уже отлетающие на экскурсию? Около деревянного изваяния мишки за баскетбольной площадкой стояли и беседовали два человека. Один из них, кажется, Герман, его загораживал баскетбольный щит, но я даже не смотрел на него, потому что мое внимание было приковано к его собеседнику. Незнакомец стоял ко мне спиной, он был в дорогом расшитом золотом камзоле местного покроя и в широкополой шляпе, но я бы дал голову на отсечение, что узнал его бороду. Это же наш старый знакомый толмач! Так вот он где! Значит, они на самом деле каким-то образом связаны с Германом. Они где-то познакомились, толмач рассказал ему про амулет, и они вместе открыли свое дело — вот эту самую турфирму.

Я пулей выскочил из комнаты, как д'Артаньян из кабинета де Тревиля, когда увидел в окно герцога Рошфора. На лестнице я столкнулся с Константином: «Прошу прощения!», потом на крыльце чуть не сшиб с ног Колобкова: «Извините!», потом со всех ног рванул к скульптуре медведя…

Герман шел мне навстречу. Один. И почему-то в синей футболке, а только что был в бежевой.

— Вы уже готовы? — спросил он.

— Где этот?!

— Кто?

— Бородатый! С которым вы разговаривали.

— Да не было тут никого, — спокойно и уверенно ответил Герман.

— Блин! Неужели глюк?

— Бывает. Ваша супруга летит с нами?

— Нет, у нее мигрень, она решила остаться.

— Очень жаль. Ну ничего, зато у нас подбирается чисто мужское общество. Тем лучше.

Мы летели над лесом уже больше трех часов примерно в северо-западном направлении. Под нами проходила широкая и гладкая, вымощенная булыжником дорога, Я узнал эту дорогу, кажется, ее называют Большой Серединный тракт. Эта магистраль — если так можно выразиться — в северо-западной своей части проходит мимо того самого трактира, где год назад у нас была стычка с бандитами Черного Билли. Она идет от Скалистых гор, где живут гномы, прямо к Синю-морю, к главному порту, некогда принадлежавшему Тридесятому царству, а после его завоевания перешедшему под юрисдикцию Алмазной долины. Но его так по-прежнему и называют — Тридесятский порт. Интересно, а как теперь называется эта страна? После свержения Бэдбэара ее название изменилось? По дороге в обоих направлениях двигались длинные вереницы повозок, запряженных ломовыми лошадьми, их обгоняли легкие экипажи и верховые. Значит, торговля идет, жизнь кипит. Когда дорога повернула на запад, Герман взял курс на север. В дымке над лесом уже виднелись голубоватые пока еще скалы, их я тоже узнал — это как раз и есть замок Кощея. Первый раз я увидел эти скалы в прошлом году, когда мы летели на спине трехголового ящера. О том, что это не просто скалы, а замок, начинаешь догадываться только с более близкого расстояния. На таковом расстоянии мы и оказались где-то минут через сорок.

— Значит, вот тут и живет знаменитый Кощей Бессмертный, — не то задал вопрос, не то констатировал Колобков.

— А внутрь мы на экскурсию не пойдем? — спросил Константин, вглядываясь через фотоаппарат-зеркалку с телеобъективом в причудливые разновеликие башни, с бойницами и окнами в готическом стиле.

— Нет, — ответил Герман. — Кощей не особенно бывает рад гостям, поэтому замок окружает очень сильное защитное поле, преодолеть которое невозможно даже с помощью магии. Сколько бы мы не летели к замку, ближе, чем на это расстояние, подлететь нам уже не удастся.

— Чушь собачья, — скептически произнес Колобков.

Мокус молчал и никак не комментировал происходящее. Он только достал фотоаппарат-мыльницу, несколько раз щелкнул и снова занялся своим ноутбуком, с которым не расставался никогда. Похоже, экскурсия мало его интересовала, было вообще странно, зачем он отправился в полет, мог бы просто щелкать по клавишам у себя в номере. Оживился он только тогда, когда Герман произнес:

— Я специально решил отправиться на эту экскурсию с ночевкой, поскольку вечер предлагаю провести на озере, где водятся русалки. Там мы посмотрим небольшое шоу, потом поужинаем у костра, разобьем палатку и заночуем.

— Вместе с русалками? — поинтересовался Мокус.

— Заранее предупреждаю, — ответил Герман, — ни на какие шуры-муры не рассчитывать. Во-первых, это опасно для жизни…

— СПИД? — уточнил Мокус.

— Нет, гораздо серьезнее. Асфиксия и утопление в воде, как пишут в судебной экспертизе. И второе, русалки подрядились только выступать в шоу, озеро — не дом терпимости, смотреть можно, но трогать — ни-ни. Короче, все согласны с такой программой? Или мы возвращаемся на базу?

— Согласны, согласны, — подтвердили мужики.

Сначала я подумал, что шоу нам будут показывать такие же русалки, как и лешие на турбазе в «Лукоморье», — то есть переодетая группа мастериц синхронного плавания. Но вскоре я начал узнавать места, да и Герман подтвердил правильность моих догадок, что мы направляемся к Русалочьему озеру.

— Сейчас мы пойдем на посадку, — сказал он, — К сожалению, дальше ковры не летают. Где-то километра два придется пройти пешком.

Тут действительно кончалась зона действия антигравитационных зарядных устройств (АГЗУ), которые поддерживают ковры в воздухе. В прошлом году мы едва не разбились из-за этого и только чудом дотянули до озера. Герман посадил ковер на заболоченную, поросшую хвощем и багульником поляну. Через несколько секунд над нами повисла туча комаров.

— Кому репелленты? — спросил наш экскурсовод.

Мы тут же выстроились к нему в очередь, по ходу дела отплясывая камаринскую.

— Что, Гера, опять экскурсантов привез? — прозвучал сзади старушечий голос.

— Да уж привез, теть Шур.

Обернувшись на голос, мы увидели невысокую пожилую женщину со спутанными зелеными волосами, свисающими из-под видавшего виды неопределенного цвета чепчика, в перепачканной болотной тиной душегрейке и в резиновых сапогах примерно сорок шестого, если не больше, размера.

— Добрый вечер, — поздоровался Колобков и ехидно спросил: — Простите, вы — Баба-яга?

— Здравствуй, милок, — ответила старушка. — Да господь с тобой, какая ж я Яга! Кикимора я, не признал, что ли?

— Простите, мамаша, не признал, — смутился тот. — Если честно, за свою жизнь был знаком только с одной кикиморой — это моя первая жена.

— Это кто ж такая? Уж не Зойка ли?