«Давай отгрызем ему то, что чем он думает!»

«Фу, этакую гадость в рот брать!»

«Хммм…», – Тайра услужливо подкинула мне пару моментов прошедшей ночи. Я едва не споткнулась.

«Сравнила! То Рик, а то»…

«Так мы же только отгрызем, а не…»

«Заткнись, а?»

Но среди этих шепотков – изумленных, пошлых, насмешливых – звучали и другие, что могли бы перепугать меня до полусмерти, если бы я действительно была в чем-то виновата.

«Приворот»…

Рик проводил меня до самой аудитории, под ошалелыми взглядами моих однокурсников открыл портал и исчез в нем.

– Какие еще сюрпризы нас ждут? – задумчиво проговорил Дамиан, глядя туда, где только что закрылся портал.

– Поживем-увидим, – пожал плечами Зак. Пихнул меня в бок, когда мы расселись. – Списывать-то теперь будешь позволять, или все, зазналась?

– Иди ты, – фыркнула я. Заткнулась под взглядом декана, вошедшего в аудиторию.

Он по-прежнему вел у нас основы теории магии. По слухам, Бересфорду за его демарш объявили выговор, но все же решили не возвращать ему боевиков. Со следующего семестра расписание собирались перекроить, тогда и назначить нам другого преподавателя.

Декан встал за кафедру, не торопясь разрешать нам садиться. Взгляд его единственного глаза обежал студентов, остановился на мне.

– Будь я иерархом служителей любого из богов, я бы объявил тщеславие смертным грехом…

Жар обжег мне щеки. Как будто это я настояла на том, чтобы объявить о помолвке в газетах. Моя бы воля – вообще рассказала бы только тем, кто присутствовал на нашей свадьбе. Собственно, я и пригласила только тех, кому хотела рассказать.

– …потому, что оно затмевает разум, заставляя считать других людей, с их желаниями и судьбами в лучшем случае пустым местом, в худшем – орудием для достижения собственных целей.

Это намек? Или просто так совпало? Я теперь в каждом слове, даже формально обращенном не ко мне, буду слышать намек?

Когда занятие закончилось, Рейт велел мне остаться.

– Садись, – приказал он, и тут же добавил: – Или теперь тебе… простите, вам разрешать мне садиться?

«Давай мы его просто загрызем. Одним подозреваемым меньше».

«Давай всех, кто есть в университете, сожрем. Некого останется подозревать»

– Согласно уставу университета, внутри его стен титулы не имеют значения.

– Надо же, ты это помнишь. А помнишь, как кто-то заявлял, будто собирается учиться, а не замуж?

– Не вижу, как одно мешает другому.

– Хотя бы потому, что, согласно тому же уставу, студенты не имеют права жениться, под угрозой исключения.

Я похолодела. Почему Рик меня не предупредил? Он же не мог не знать!

С другой стороны, он говорил, что его мать заканчивала университет, уже будучи императрицей. Наверняка сделали исключение. Может, и для жены принца сделают?

Стоп, но для всех-то я еще не замужем! Официально, для публики, церемония состоится летом!

– Я еще и не замужем. Насчет помолвок устав ничего не говорит.

– «Еще», – фыркнул он. – Как тебе удалось заставить его сделать предложение и объявить о помолвке?

– При всем уважении, господин декан, этот вопрос не относится к учебному процессу.

Мог ли граф Рейт знать, что с поля боя его вытащил на плечах не кто иной, как старший принц? Не запомнить лица и голоса – едва ли можно что-то запомнить в том состоянии. Никогда не встречаться с наследником лично. И, наконец, сообразить, где мог познакомиться с лучшим своим учеником, увидев его за одним столом с императором на совете университета? «Империя лишилась одного из лучших разведчиков», – сказал когда-то Родерик…

– Этот вопрос имеет прямое отношение к учебному процессу. Если я хоть что-то понимаю в женщинах, до конца года тебя будет интересовать только фасон свадебного платья и какие цветы нарисовать на приглашениях.

– Боюсь, вы очень мало понимаете в женщинах. – Я встала. – Разрешите идти. Я не вижу смысла в этом разговоре.

– Осмелела, значит. Но, как ты сама сказала, ты еще не замужем. И, помяни мое слово, замуж не выйдешь.

«Нет, мы не будем его грызть. Мы доделаем то, что не доделали твари».

Я опустила ресницы – не потому, что слова Рейта задели меня, а чтобы Тайра не глянула из моих зрачков. Этот-то точно заметит.

– Сейчас церемонию отложили до лета, якобы под предлогом подготовки. Летом ее перенесут на два года, потому что невесте нужно доучиться. А за два года найдется повод расстроить помолвку.

Кто говорил со мной сейчас? Декан, решивший в очередной раз сбить с меня спесь, а заодно проверить, есть ли у строптивой студентки яйца? Или некромант, которому нужна моя неуверенность, сомнения и страх?

– Не думаю, что это случится.

– А ты подумай. Свободна.

И, будто мало было мне неприятностей, выходя с обеда, я обнаружила поджидавшего на скамейке Вернона. Хорошо хоть одного, без семейства.

При виде нас с Родериком он подскочил, отвесил поклон. Я растерялась. Нет, я знала, как поступить, будь я прежней Нори – той, что сперва бьет, потом думает. Но невесте принца нельзя так себя вести.

Пришлось изобразить реверанс и вежливую улыбку. Правда, подозреваю, она вышла не очень вежливой, потому что барон сравнялся цветом лица с оливковым сюртуком, в который был одет. Но все же взял себя в руки.

– Ваше высочество, вы позволите мне поговорить с вашей невестой?

Рик пожал плечами.

– Решать ей.

Я медленно сосчитала до десяти. Помогло так себе.

– Ваше благородие…

– Для вас я… – перебил он меня, но я тоже не дала ему договорить:

– Ваше благородие, я знаю, кем вы мне приходитесь. И я знаю, как вы обошлись с моей матерью. – Я вытащила из сумки чек, который забрала у Родерика после того, как мы помирились. – Возьмите это и постарайтесь сделать все, чтобы я как можно быстрее забыла о вашем существовании.

Барон открыл было рот, но я снова не позволила ему и слова сказать.

– Законом ваш поступок не карается. Но человек не может быть подлецом в одной сфере жизни и идеалом нравственности во всех остальных. Поэтому в ваших интересах, чтобы я не использовала полученные на боевом факультете навыки и мои новые знакомства для того, чтобы выяснить, насколько вы честны в остальных сферах вашей жизни. Я достаточно внятна?

– Более чем. – К чести барона, голос его прозвучал ровно, а что лицо из нежно-зеленоватого превратилось в серое, так это рассудку неподвластно. – Полагаю, мне действительно лучше удалиться из столицы. Надеюсь, через несколько лет вы все же найдете в себе достаточно великодушия, чтобы простить меня.

Я улыбнулась.

– Лично мне не за что вас прощать. Найдет ли моя мать в душе достаточно великодушия… Разрешите откланяться, ваше благородие.

***

Через пару дней Алек вернулся за наш стол. Остальные из нашей компании уже к вечеру первого дня вели себя как обычно – потому что и я делала все, чтобы вести себя как обычно. Зато появилось множество людей, которые воспылали желанием со мной дружить. Родерик, хихикая, предлагал рассматривать их как возможность потренировать искусство вежливого посыла в неведомые дали. Вежливо получалось плохо, но я старалась. И ждала. Пока шепотки о привороте становились все громче. Все чаще малознакомые барышни пытались поговорить со мной «по душам», чтобы выведать, у кого можно добыть приворотное зелье. Я, вежливо скалясь, напоминала о позеленевших алхимиках, которые лазили за зельем на кафедру, и цитировала главы уложения о наказаниях в той части, которые касались ментальной магии.

Родерик сказал, что за Дейзи проследили, но в университете у студентов множество контактов, а за его пределами девушка посещала только мать. Возможно, она сама не знала заказчика, или находилась под ментальным контролем, в таком случае допрос мало что дал бы. Мне оставалось только ждать, и я ждала. Не знаю, как бы я выдержала, если бы не Рик. Даже когда мы занимались каждый на своей паре, казалось, что он рядом, потому что в любой миг можно было позвать и услышать ответ. А вечера и ночи были нашими, и никакие заговоры некроманты не омрачали их.