Было в этом что-то… унизительное. Вроде как получше никого не нашлось, можно и за этой поухлестывать. Заодно соперникам нос натянуть, если ухаживание удастся.

— Что, на бытовом девушек мало? — проворчала я.

— Так туда же еще дойти надо, а тут под боком, да еще и из своих, а не кисейная барышня. Так что или учись улыбаться всем и никому одновременно, или все же найди покровителя. Или… — Он ухмыльнулся. — Могу подарить дубинку, отгонять чересчур назойливых поклонников. Впрочем, мы на боевом, не факт, что поможет.

Я не выдержала, застонала, взъерошив волосы. В таком направлении я действительно не думала, и…

Мало мне было забот!

— Неужели нельзя быть просто добрыми приятелями?

— Почему? Можно, — неожиданно легко согласился Алек. — Но дубинку я тебе все-таки подарю. Пригодится. — Он сменил тему: — Ладно, хватит болтать. Давай — к кастеляну, и я все-таки тебя дождусь.

Кастелян, как и в прошлый раз, едва удостоил меня взглядом.

— Подписанное прошение о переводе.

Опять?

— Я не писала прошение о переводе.

Он наконец соизволил поднять голову от амбарной книги.

— Тогда где тебя носило все это время?

— Я была у декана, — пояснила я. — Но прошение писать не стала.

— Значит, все-таки боевой. Два комплекта летней формы.

Он смерил меня оценивающим взглядом и шагнул к стеллажу. Выудил откуда-то холщовый мешок на завязках. Рядом с мешком на стол лег сверток одежды.

— Повседневный мундир. — Он снова развернулся к полкам, достал еще один сверток. — Мундир для занятий по физподготовке. Три комплекта нательного белья. Башмаки… — Он глянул на мои ноги. — На тебя только туфельки.

Прежде чем я открыла рот, чтобы возразить, кастелян гаркнул:

— Я должен обеспечить всех поступивших обувью, не устраивают туфли, сходишь к башмачнику и закажешь хоть походные сапоги!

Я молча начала складывать одежду в мешок. В конце концов, мои башмаки хоть и видали виды, но разваливаться пока не собирались. А там разберемся.

— Башмачник и портниха в здании бытового факультета. Зайдешь к ним, — велел кастелян.

— Портниха? — не поняла я.

— Мундир подогнать. — Он снова смерил меня взглядом. — Мерки усредненные, мы не у модистки. Тебе мундир будет по спине широк, и штаны в поясе убавлять придется.

Да, те штаны, что на мне, тоже пришлось ушивать в поясе, спасибо, Лидия помогла.

— Но это за свой счет, — предупредил кастелян. — Подгонка от пяти су.

Я мысленно охнула. Этак никаких подъемных не хватит. Ладно, хоть у меня руки и не тем местом приделаны, как у нормальных девушек, все же иголку держать умею. Справлюсь как-нибудь.

— Это отдашь коменданту общежития. — Он протянул мне записку с печатью. — Пристроит тебя.

Хорошо, что жилье для меня тоже оплачивалось из казны. Как и питание. Мне даже стипендия полагалась. Правда, что-то подсказывало, что на ту стипендию сильно не развернешься. Придется искать подработку, а где, спрашивается, ее искать? Впрочем, пока это не самая насущная проблема.

— Это книжка на питание. — Он протянул книжку размером с мою ладонь. — Отрываешь листок, отдаешь в столовой. Здесь на первый месяц, через месяц вернешь корешки, получишь следующую. Торговать ими не советую, всплывет — останешься без казенного харча.

Я кивнула. Торговать, еще чего. Самой пригодится!

— Это в библиотеку. — Поверх книжки лег еще один листок. — Выдадут учебники. Это тоже для библиотеки.

Я недоуменно моргнула, разглядывая широкий кожаный ремень с прочной пряжкой. Для библиотеки? Но прежде, чем я успела спросить, кастелян вернулся за стол и уткнулся в свои записи.

— Чем застелить постель, даст комендантша, — буркнул он. — Свободна.

Я подхватила неожиданно объемный и увесистый мешок. Сама разберусь что и зачем.

— Теперь поняла, зачем я тебя ждал? — ухмыльнулся Алек, едва я снова оказалась в коридоре.

— Да, спасибо.

Наверное, я смогла бы унести и сумку, и мешок с вещами, но, как назло, заныло плечо, и помощь была очень кстати.

— В общежитие меня не пустят, но до двери донесу. — Прежде чем я успела пикнуть, Алек отобрал у меня и мешок.

— Не стоит, я сама…

— Уймись, — отмахнулся он. — Помнишь, что я говорил? Ты больше не в приюте, так что не отказывайся от помощи.

Я тихонько вздохнула, чувствуя себя неожиданно неловко. Но не отбирать же у него свои вещи?

— А зачем в библиотеке ремень? — спросила я, чтобы сменить тему.

— Пороть нерадивых учеников.

— Да ладно! — опешила я.

Алек кивнул, но долго серьезную мину не удержал, заржал.

— Для учебников и тетрадей. Складываешь в стопку, перехватываешь ремнем, свободный конец наматываешь на руку. Очень удобно. Заодно и засветить можно… навязчивому кавалеру.

— Ну хватит уже! — взмолилась я.

— Не-ет, — протянул он. — Я не злопамятный, просто злой и с хорошей памятью. И припоминать буду долго.

Я ругнулась себе под нос, а Алек снова рассмеялся.

По дороге в общежитие он показал мне столовую — изящный павильон, скрытый среди деревьев.

— Слева от входа зал для богатеньких, справа — для простых, не перепутай, — добавил он.

— Не перепутаю.

Вот и все пресловутое равенство. Видимо, эта мысль отразилась у меня на лице, потому что Алек пояснил:

— Ничего, конечно, страшного не случится, если ты сунешься с талонами туда, где только за деньги кормят, подавальщицы подскажут, но кто-нибудь вроде того гов… самовлюбленного типа, с которым ты сцепилась, может и съязвить. С одной стороны — разбитый нос, с другой — дисциплинарная отработка, тебе это надо?

— Откуда ты знаешь про того типа? — спросила я.

Дисциплинарная отработка? Декан ничего не сказал. Или за этим он меня и звал?

Алек фыркнул.

— Да уже весь боевой знает. И международники тоже, говорят, их декан рвет и мечет. Он все твердил, что международник — это человек, который не выронит из глаза монокль, даже если подкрасться к нему и пнуть под зад. А тут — драка. Одна радость: первокурсник, и учеба еще формально не началась.

Я ругнулась себе под нос: угораздило же прославиться в самый первый день!

— Да ты не переживай. — Алек хлопнул меня по плечу, по счастью, здоровому. — Одной сварой больше, одной меньше. Мы с ними цапаемся, наверное, как наши два факультета появились.

— Почему? — не поняла я.

— Потому что из-за их решений нам приходится умирать, я так думаю. Хотя вслух международники говорят про нас, мол, сила есть, ума не надо, а мы про них — что они изворотливые лицемеры. В общем, теплые и дружественные отношения… Вот мы и пришли.

Он выудил из кармана лист бумаги.

— Переписал для тебя расписание на завтра. В первые недели все будут утрясать, так что пока только на день, на послезавтра сама посмотришь. И не забывай: нулевой парой физуха.

— Физуха?

— Общая физическая подготовка. На полигоне. Не вздумай проспать: Этельмер шкуру спустит.

Он вернул мне мои вещи, открыл дверь, пропуская вперед, и я очутилась в маленьком вестибюле, где за стойкой сидела с вязанием женщина средних лет.

— Я думала, уже все новенькие заселились, — приветливо улыбнулась мне она. — Погоди, сейчас коменданта позову. Вещи пока можешь на стойку положить.

Поблагодарив, я последовала ее совету. Повела плечами. Ноги уже не так отваливались — успела отдохнуть в кабинете целителей. Зато живот пел возмущенные песни, и голова казалась пустой и тяжелой одновременно. То ли от голода, то ли от избытка впечатлений, а ведь день еще не кончился.

Комендантша оказалась полной противоположностью вахтерше: сухая, с плотно поджатыми губами, она жестом велела мне следовать за собой.

— Мужчин не водить, — сообщила она вместо приветствия. — В окна не пускать, застанут — вылетишь из общежития, будешь жить где знаешь.

Вот только мужчин в окне мне и не хватало! Впрочем, эту мысль я решила придержать при себе, тем более что комендантша моим мнением явно не интересовалась.