– Робин, – поправил он меня. – Меня зовут Робин. Спасибо, что пришли.

– Да, конечно… Робин.

Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько неловкой и косноязычной. Что мне делать? О чем с ним говорить? Разве я со своими обычными заботами могу быть интересной такому человеку? Всевышний, зачем я только согласилась! Выставлю себя полной дурой!

Я прокашлялась.

– Там, в лесу… Еще раз спасибо, что спасли нас. Вы были… смертоносны. – М-да, умею я говорить комплименты. Я развела руками. – У меня нет слов, простите.

– Не за что, – улыбнулся он, и я невольно расплылась в ответной улыбке, не замечая, что мою руку после поцелуя он так и не выпустил. – Это я должен просить прощения. Ваша подруга была в чем-то права: я действительно подверг вашу жизнь опасности. Все-таки прогулки в диком лесу – не для всех.

– Кто-то пострадал? – встревожилась я.

– Нет-нет. Ничего серьезней царапин и комариных укусов. Но вы могли пострадать и, – его голос стал мягким, бархатным, пальцы погладили мою кисть, – я бы никогда себе этого не простил. Хорошо, что все обошлось.

Я зарделась, выдернула руку.

– Не стоит об этом. Что сделано – то сделано. Все целы, это главное. – Я поторопилась сменить тему: – А тот пес… это правда была призрачная гончая? Или у нас с подругами просто разгулялась фантазия?

Гер… Робин стал серьезным.

– Вы помните его?

– Помню, хотя все время кажется, будто это сон. Но ведь разных людей не посещают одновременно одинаковые видения и сны.

– Это определенно был не сон и не видение. Я умею защищаться от манипуляций с разумом. Это действительно была призрачная гончая, и ее хозяин сбежал, едва понял, что пес уничтожен. – Он снова взял меня за руки, заглянул мне в глаза. – Но вам нечего бояться. Страшные сказки должны оставаться сказками, и ими они и останутся. Я об этом позабочусь.

– Я не боюсь… – Я достала из кармана флягу. – Это ваше. Спасибо.

– Не стоит, – улыбнулся он.

Я окончательно смешалась, не зная, о чем говорить. Ну что я за дура! Вот стоит напротив мужчина, от одного взгляда на которого в животе теплеет, а я только таращусь на него как завороженная и двух слов связать не могу.

– Мелани, вы видели горы? – спросил вдруг Робин.

Я растерялась.

– Нет… Разве что на картинках.

Я и не путешествовала никогда толком: не назвать же путешествием переезд из дядиного имения в родительский дом в столице? Дядя был домоседом, а отец…

– Хотите увидеть?

– Да, – обрадовалась я.

Вот и тема для разговора. Он покажет мне иллюзию, я буду восхищаться, скорее всего совершенно искренне. Горы и на картинах впечатляли, а хорошо сделанная иллюзия – это почти что увидеть собственными глазами. Почему-то я была уверена: иллюзия окажется хорошей.

Робин потянулся к магии, но вместо изображения в воздухе повис портал. Я ойкнула.

– Сегодня в одной далекой стране праздник начала лета. Хотите посмотреть?

– Но… – Я растерялась. – Я думала, вы просто сотворите для меня иллюзию, и вовсе не хотела утруждать…

– Зачем показывать подделку, когда можно увидеть собственными глазами?

– Уже поздно, разве горы видны в темноте?

– Там сейчас день.

О таком я раньше читала, изучая географию, но самой вдруг переместиться из ночи в день, словно научившись управлять временем? Увидеть другую страну, куда я едва ли когда-нибудь попаду. Соблазн оказался чересчур велик, хоть я и знала, что соглашаться на подобные предложения слишком неосторожно.

А Робин, словно читая мои мысли, добавил:

– Мелани, я пойму, если вы откажетесь. И буду очень рад, если согласитесь. Вам решать.

Я посмотрела ему в глаза, где сейчас мерцали фиолетовыми искрами отсветы портала. Робин не уговаривал, не пытался давить. Просто смотрел на меня, мягко улыбаясь, и ждал ответа. Почему-то у меня не мелькнуло ни тени сомнения, что он действительно не обидится, если я проявлю осторожность и откажусь.

Но…

– Мне в самом деле очень хочется увидеть все своими глазами, – призналась я.

Он протянул руку, и я вложила свою ладонь в его – теплую и сильную.

– Закройте глаза.

Я не стала спорить: в конце концов, или я ему верю, или мне лучше остаться в дворцовом парке. Послушно опустила ресницы. Робин подхватил меня под локоть второй руки и осторожно потянул вперед.

Короткое головокружение в момент перехода. Я пошатнулась, но Робин помог удержать равновесие. Ветер скользнул прохладой по лицу, принес запах зелени и свежести: казалось, воздух можно пить, как легкое фруктовое вино из хрустального бокала. И пьянил он почти так же – или дело было лишь в дезориентации из-за перехода и закрытых глаз? А может, в тепле рук, державших меня осторожно, но крепко?

Одна ладонь сместилась на мою талию, подхватила, заставляя развернуться. Яркое солнце пробилось сквозь веки, заставив зажмуриться. Еще пара шагов, и на лицо упала тень. Робин снова взял мои руки в свои, положил их на перила или что-то похожее.

– Можно.

Я открыла глаза и на миг лишилась дара речи. Даже ахнуть не смогла. Казалось, я парю в воздухе на огромной высоте. Под ногами простирался лес. Склон горы круто уходил вниз, пока плотную зелень деревьев не сменяла яркая синяя вода, я и не знала, что море бывает таким ярким. Далеко на горизонте эта яркая синева сливалась с голубизной неба – сейчас оно казалось светлым, почти прозрачным. По правому краю берега виднелись домики, отсюда выглядевшие белоснежными.

Я посмотрела вниз, чуть перегнувшись через перила, и Робин тут же подхватил меня за талию. Вовремя – высота в самом деле головокружительная, хотя через перильца, доходившие мне до пояса, едва ли можно было перевалиться случайно. Выпрямившись, я перевела дух, повернулась и снова застыла, восхищенная.

Беседка, в которой мы оказались, стояла на выступе горы. Совсем небольшой пятачок ровного пространства, а дальше вверх взмывал склон, заслоняющий небо. Но если не поворачиваться к морю спиной, а встать боком, становилось видно, что этот холм – часть длинной горной гряды, протянувшейся вдоль берега. Сколько хватало глаз, возвышались величественные вершины, ближе к нам – зеленые, а дальше – сияющие на солнце ослепительной белизной.

– Это снег? – спросила я, не веря собственным глазам.

Одно дело – читать и разглядывать картины, другое – видеть. Чувствовать солнечный жар – здесь было куда теплее, чем в столице, – и одновременно смотреть на снег.

Над головой пролетел орел, взмахнул крыльями, устремившись в сторону гор. Я проводила его взглядом. Раскинула руки, подняла голову, подставляя лицо ветру и солнцу. Если не смотреть на столбики беседки и резные перильца, отгораживающие край, можно на несколько мгновений поверить, что действительно летишь. Я замерла так, позволяя ветру трепать мои волосы и одежду.

– Я люблю бывать здесь. – Бархатный голос словно погладил кожу, тепло от ладоней, все еще лежавших на моей талии, разлилось по телу, пробежалось мурашками, собираясь в животе. – Здесь кажется, что для полета вовсе не нужны крылья.

– Да, – выдохнула я. Обернулась, глядя на него. – Спасибо.

Просто не хватало слов, чтобы выразить переполнявший меня восторг. Даже если Робин сейчас скажет, что время вышло, и вернет нас обратно в дворцовый парк, это свидание надолго останется в моей памяти. Просто портал. Просто беседка в горах. Просто потрясающий вид. Маленькое чудо, которое он сотворил из совершенно обыденных и одновременно совершенно неповторимых вещей.

– Рад, что вам нравится. – Он улыбнулся так, что стало ясно – это не только вежливая фраза. Ему в самом деле было не все равно, понравится ли мне место, куда меня привели. – Я люблю бывать здесь, – повторил он.

Он вдруг вскочил на перила, замер, не держась за столбики и едва не касаясь макушкой крыши беседки. Я, охнув, дернулась было к нему и замерла, едва шелохнувшись: показалось, мой испуганный возглас или попытка удержать нарушит равновесие.

– Робин, пожалуйста… – осторожно произнесла я. – Не пугайте меня. У вас нет крыльев.