Во главе почти траурной процессии шел Натахтал, не забывая аккуратно обходить мухоморы. Он искал знакомую дорогу, по которой можно безопасно передвигаться.

Каждому из бывших заключенных казалось, что, если они заговорят, случится нечто ужасное. Никому этого не хотелось, и молчание стояло гробовое.

Как и водится в бульварном фэнтези, коим и является эта книга, одному из беглецов все-таки пришлось подать голос.

– Ай, – сдавленно сообщил Гадис о том, что наступил на кочку.

Лес будто дожидался сигнала. Сразу со всех сторон понеслись ужасающие существа, которых не могло представить ни одно самое больное воображение. Беглецы не на шутку испугались.

– Быстро за мной! – взревел бесстрашный воитель и, схватив Астролябию, помчался в сторону едва заметного пятна света у самой земли.

Гадис и Серетун, объединив силы, поддерживали самые элементарные щиты, не давая тварям пробиться. Бадис пытался играть усыпляющую музыку на бегу, но руки все время соскальзывали, и получалось только немного замедлять порождения тьмы. Продавщица пыталась закрыть собой близнецов, раскинув руки.

Со стороны действо смотрелось очень странно и даже нелепо. Создавалось ощущение, будто твари не хотели причинить вреда, а лишь порядочно напугать. Движимые невероятным стрессом, наши герои не были способны уловить эту важную деталь и бесконтрольно тратили силы на защиту от тех, кто не представлял реальной угрозы.

Жуткие существа надрывались, брызгали слюной, но она не долетала до беглецов, пропадая где-то на полпути между уродскими пастями и симпатичными личиками. Безобразные лапы не оставляли следов на влажной земле, а горящие адским пламенем глаза не подсвечивали деревья, хотя должны были, по всем законам физики.

Вдали показалась мощенная тремя слоями плитки дорога, по бокам которой торчали небольшие столбики с фонарями. По мере приближения, начинала проступать образованная огнями сетка в форме длинной арки. Могучий Натахтал со всей дури вбежал внутрь импровизированной защиты, бесцеремонно держа Астролябию на руках. За ними последовали все остальные.

Как только беглецы полным составом укрылись под световым навесом, бравый воитель громко выдохнул и сказал:

– Хорошо, что они ненастоящие.

– Это как?! – крякнул от удивления Серетун.

Оглядевшись, беглецы заметили, что все твари исчезли. Дубрава снова погрузилась в ночную полудрему, нарушаемую только стрекотом кузнечиков и уханьем сов.

– Защитное заклинание, – начал оправдываться Натахтал. – Эти создания настолько же реальны, насколько в них верят. Видя, как вы напугались, я хотел поскорее добежать до безопасного укрытия, которое ограждает от чар. Еще минута – и твари бы материализовались, став вполне настоящими.

– Ну ты и придурок, – в этот раз Серетун разозлился по-настоящему, забыв о воспитании. – Мог сразу сказать нам, что это фикция, подлог! И не пришлось бы так нестись, будто мы умалишенные параноики. Посмотри на Латис, на пацанов. На них лица нет.

Справедливости ради, на продавщице лицо очень даже было, только раскрасневшееся от бега. Она обмахивалась многослойной юбкой, а близнецы пристроились рядом, чтобы тоже остыть под потоками воздуха.

– Ты бы поверил ему? – вступилась за воителя Астролябия. – Поверил бы, что существа – это морок?

– Ну, может, не сразу, – замялся великий волшебник.

– Да нас бы живьем сожрали, – доброжелательно произнес Натахтал. – В таком состоянии вы бы скорее усомнились в собственном существовании, чем допустили бы, что жуткие создания нереальны.

– Да главное ведь, что мы целы, – отдышавшись, сказала Латис. – И мальчики невредимы.

Близнецы посмотрели на сестру тем самым, вызывающим умиление взглядом, когда дети просят выделить им ещё немного сладостей.

– Хорошо, хорошо, – брюзжа, согласился Серетун. – Куда дальше?

– По дороге? – иронично спросила Астролябия, отчего великий волшебник окончательно сдулся и молча пошел вперед.

– Спасибо, – едва слышно прошептал красавице Натахтал.

Дорога вилась долгой извилистой линией. Если дать котенку клубок, он раскатает его менее причудливо, и шерсть ляжет не так затейливо, как проложил этот маршрут безумный травник. Тропа обходила большую часть леса, преломляясь под неожиданными углами, и дважды пересекалась сама с собой.

Чувствуя усталость путников, заколдованные кустарники протягивали свои плоды и клали их прямо в руки. Если бы наложенное на них заклятие было совсем немного сильнее, то ягоды и фрукты попадали бы прямиком в рот, а ветви заставляли бы жевать, давя на челюсть.

К своему стыду, живя у самой опушки леса, Серетун впервые столкнулся с этой дорогой. Чтобы скрыть накатившую растерянность, великий волшебник прибегнул к уже хорошо отработанной тактике замечаний:

– Сеня, ты что, заблудился?

– Натахтал, – гордо поправил его воитель, чавкая спелой клубникой. – И нет, не заблудился. Мы должны правильно обойти всю тропу, чтобы увидеть хижину травников.

– Дрободан твой – какое-то чмо, – надулся Серетун.

– Я же просил, повежливее, – с укором сказал Натахтал.

– Так он же не рядом, – отрезал чародей.

– Что за имя такое – Сеня? – мечтательно спросила Астролябия, прерывая бессмысленный спор.

– Ну, это из моей прежней жизни, – застеснялся бравый воитель.

– Какое поэтичное, – сказала красавица. – А что оно значит?

– Вообще, полностью оно звучит Арсений, – заговорил Натахтал с интонацией ребенка, которого Дед Мороз попросил прочитать со стульчика стишок. – С греческого означает зрелый, мужественный.

– Зрелый? – прыснул Серетун, но, встретив пять пар нехороших взглядов, тут же умолк.

– Найди иголку в стоге, Сеня, – Астролябия начала перекручивать настоящее имя Натахтала на все лады. – Собака на Сене. Ас-Сеня-Затор.

– Кто? – испугался воитель.

– Ассенизатор, – повторила Астролябия.

– Откуда ты знаешь это слово? – изумился великий боец. – У вас что, есть канализация?

– Ты разве не заметил, как в Пейтеромске чисто? – спросила красавица.

– Вот оно что, – радостно воскликнул Натахтал. – Это многое объясняет. Какой прогрессивный город, в самом деле.

– Долго еще идти? – заныл Бадис. Никто из беглецов понятия не имел о том, насколько кифара тяжелая. Рука юного барда онемела от постоянного напряжения. Потом он перехватил инструмент другой рукой, но она тоже онемела, а предыдущая еще не отошла.

– Мужчины не плачут, – одернула брата Латис.

– А ты поноси сама столько времени кифару, – предложил Бадис обиженным голосом.

– Говорил тебе – выбирай что-то эргономичное. Флейту, например, – усмехнулся Гадис.

– У вас и эргономика есть? – изумился великий боец.

– Ее изобрели прямо перед канализацией, – гордо ответила Астролябия.

– Я сейчас с ума сойду от этих тупых диалогов, – прошептал себе под нос Серетун.

Знал бы он, как трудно автору бывает совладать с текстом.

Положим, пишете вы диплом на факультете судовождения. Задача поставлена четко: комплексно распланировать переход парохода из пункта А в пункт Б. Вам вручают заплесневевшую методичку, по которой учился еще сам Иван Федорович Крузенштерн, и с сочувствующим похлопыванием по плечу отправляют на многомесячную каторгу.

Ситуация заманчивая, согласитесь.

Перед вами простирается обилие информации, которую нужно добыть и обсчитать. Посвятив целую главу одним только характеристикам вверенного вам плавсредства, вы начинаете судорожно подбирать карты, сидя до глубокого вечера в недрах учебного корпуса. И хорошо, что есть каталог, иначе мероприятие растянулось бы на несколько дней, и в родную академию пришлось бы тащить раскладушку.

Следующим шагом будет цитирование огромного пласта текста из лоций. Эти толстенные талмуды – глаза и уши моряков. Самыми изощренными словами в них описаны подробности каждого миллиметра любого побережья в мире. И все надо тщательно переписать, не забыв сделать это по-русски, если не хотите стряпать диплом на международном морском.