– Ну что, придумали, что делать с задержанными?
На мой вопрос ответил генерал-майор Попов:
– Ваше величество, отпускать этих людей нельзя, в тюрьмы без суда не посадишь, а доказательства для предъявления обвинений отсутствуют. Остаётся по законам военного времени их всех по-тихому ликвидировать. Если бы задержанных было немного, человек пять, то проблемы бы не было. У меня есть специалисты, которые сломали бы им шею и вывезли трупы куда-нибудь на окраину в злачный район. Пьяные разборки сейчас не редкость, и любая либеральная общественность и пресса к таким случаям отнеслась бы спокойно. Но в подвалах Смольного задержанных смутьянов слишком много, и такая ликвидация не пройдёт незаметно. Поднимется такой вой, что ваша репутация просвещённого монарха будет замарана.
– Так что же делать, не держать же их вечно в подвалах Смольного? Предстоят новые аресты, и места там просто-напросто не хватит!
– Понятно, ваше величество, но нерешаемых задач не бывает. Предлагаю задержанных смутьянов загружать на какой-нибудь пароход с надёжной и не болтливой командой и в пустынном месте Финского залива утопить их к чёртовой бабушке. Камень на шею, и за борт. Исполнителей я подберу, только им нужно будет хорошо заплатить.
Я задумался. Эх, так хотелось быть белым и пушистым, а не получалось. Не то чтобы я большой гуманист, но вот так без суда и следствия обрекать людей на смерть было как-то не комильфо. Но на бушующую в голове гневную речь белого и пушистого человека из двадцать первого века о недопустимости произвола царя-сатрапа у меня зачесалось то место головы, которое было снесено коварным выстрелом сзади пензенского чекиста. Вспомнилось и поведение бывших революционеров под предводительством Землячки после взятия красными Крыма. Как она приказала сдавшихся в плен белых офицеров загружать на пароходы и топить в Чёрном море. Технология убийства никем не осуждённых людей там была такая же, какая предлагалась генерал-майором. Груз на шею, и за борт со связанными руками. Да, времена нынче суровые, не располагающие к сантиментам. Если ты проявишь гуманизм, то противники режима и германский Генштаб своего не упустят – устроят кровавую кашу на твоей родине. Как говорится, на войне как на войне. А ты находишься именно на войне, а значит, хватит миндальничать. Хорошим для всех ты всё равно не будешь, поэтому нужно думать не о том, чтобы понравиться крикливым либералам, а о стране. Демократы и социалисты если что-то пронюхают, то, конечно, завоют о кровавом царском режиме, ну и чёрт с ними, Россия-то останется. Вон если вспомнить моё время, то Пиночет в Чили скольких угробил? Несколько лет вся мировая либеральная общественность орала о зверствах режима Пиночета, о его эскадронах смерти, а в итоге страна расцвела под управлением этого жуткого диктатора.
Как обычно в судьбоносные моменты, мозги работали как компьютер, и вся внутренняя борьба пушистого гуманиста и реалиста произошла молниеносно. Генерал-майор Попов заметил только небольшую заминку в разговоре, но она объяснялась тем, что я перевёл разговор на Каца, спросив:
– Господин Джонсон, а вы что думаете по этому поводу?
Кац тут же ответил, не испытывая, на мой взгляд, никаких внутренних терзаний:
– Я согласен с Николаем Павловичем, что отпускать на свободу этих людей нельзя, и держать в заключении в подвалах Смольного – тоже. Вот если бы было возможно перевезти их на какой-нибудь островной форт и оставить там под охраной до окончания вой ны, то этот вариант был бы самым лучшим. Топить самых непримиримых заговорщиков в море на данный момент, может быть, единственный выход.
Я ещё раз глянул на демонстративно бесстрастную физиономию своего друга и, как бы подводя итог нашего разговора, сказал:
– Ну что же, господа, я с вами согласен. Выхода у нас действительно нет, и придётся действовать решительно – как на фронте в настоящем бою. Николай Павлович, поручаю вам в течение двух-трёх дней организовать пароход смерти. Также нужно подобрать людей для проведения этих акций. Финансирование операции «Зачистка» будет осуществлять КНП из секретного фонда. Кстати, господин генерал-майор, у меня есть на примете несколько человек из состава мехгруппы, которые могут стать костяком «эскадрона смерти», тьфу, простите старого кавалериста – «парохода смерти».
На мою оговорку Кац еле заметно даже для меня ухмыльнулся. Мой друг понял, что оговорку «эскадрон смерти» я сделал специально для него, чтобы отослать его разум в нашу бывшую реальность, в которой Пиночет своими жёсткими действиями всё-таки вытащил Чили из той клоаки, в которую страна провалилась после победы социалиста Альенде на демократических выборах. Понимание Кацем моих действительных побуждений несколько успокоило мои чувства гуманиста. Всё-таки легче принимать самые жуткие решения, когда тебя понимает и поддерживает твой друг. Я решил, что и ему не помешает укрепить своё моральное состояние информацией о том, что решение о ликвидации непримиримых противников режима – это вынужденная мера, а никакая не кровожадность царя и его ближайших сподвижников. Информация, которой я начал делиться с Кацем и генерал-майором Поповым, касалась того, что в нападении на царский кортеж участвовали не только засланные Германией в Петроград финские егеря, но и броневик регулярной части русской армии. То, что в нападении участвовали засланные противником диверсанты, было уже привычным, но вот то, что в нападении на императора приняли участие солдаты и бронетехника регулярной армии, ни в какие ворота не лезло. Реагировать на такие вещи нужно было быстро, и наказывать военнослужащих, нарушивших присягу, требовалось без юридических проволочек и жестоко. Сообщив своим собеседникам, какие действия в отношении Кексгольмского полка предпринял, я заявил:
– Так что, господин генерал-майор, когда солдат Кексгольмского полка обезоружат, нужно быстро провести следствие и выявить смутьянов и полностью разложившихся солдат. Работы много, поэтому я и дал вам два-три дня, чтобы вы подготовили «пароход смерти». Следствие нужно провести быстро и без всяких сантиментов. Даже если имеются только подозрения в нелояльности к власти солдата или офицера Кексгольмского полка, такой человек должен стать пассажиром адского парохода. Если мы не хотим развала империи, то миндальничать в этом деле нельзя. Вам понятна задача, господин генерал-майор?
– Так точно, ваше величество! Разрешите выполнять?
– Да, господин генерал-майор, выполняйте! Кстати, Николай Павлович, вы всё-таки запишите фамилии бойцов мехгруппы, которых можно привлечь к выполнению этой деликатной миссии. Они не болтливы и выполнят любой приказ, тем более если будут знать, что получат за это вознаграждение. Все эти люди в составе мехгруппы выехали разоружать Кексгольмский полк, и вы легко их там найдёте.
Генерал понимающе кивнул, а Кац подал Николаю Павловичу бумагу и карандаш. Я продиктовал Попову фамилии, которые тот старательно записал. За время рейда я хорошо узнал бойцов мехгруппы, а фамилии пятнадцати из них специально запомнил как людей надёжных и готовых выполнить любой приказ. В свете предстоящих событий в 1917 году я специально примечал таких людей. А вот пришлось доверять им ответственное задание намного раньше. После того как генерал-майор записал фамилии, я заметил:
– Искать пароход и подбирать на него надёжную команду придётся вам самому.
На моё замечание Попов ответил:
– Да, в общем-то, такое судно уже найдено. Я с командой этой паровой яхты сотрудничал в подобном деле. Это когда мои люди по вашей рекомендации зачищали политический бомонд Петрограда. А дело о пропаже Шутова было громкое, лучшие сыщики страны пытались его найти или хотя бы понять причину пропажи видного политического деятеля. Вышел из дома со своим помощником и двумя охранниками – и пропал. Уже почти месяц лучшие силы полиции и жандармерии пытаются найти хотя бы тела этих четверых человек, но всё безрезультатно. А они находятся на дне Финского залива в семи милях от Петрограда. Так что экипаж этого судна проверен на деле. Несмотря на то что за любую информацию о пропаже Керенского обещано вознаграждение, но ни один из моряков не подвёл своего капитана. У этих ребят с этим строго, болтливые долго не живут. До войны капитан и матросы занимались контрабандой, вот экипаж и повязан между собой намертво. Сейчас из-за вой ны работы нет. Наступает зима, и моряки понимают, что скоро им даже купить хлеба будет не на что, поэтому соглашаются на любую работу. А если им ещё доплатить, то они сами будут сталкивать в воду кого угодно.
